— А сколько часов вы работаете?
— С пяти вечера до часу ночи, шесть дней в неделю.
— И вы можете прожить на эти деньги?
— Если бы мне не приходилось посылать деньги жене…
— Вы женаты?
Он снова отвел взгляд.
— Да.
— Дети?
— Сын.
— Сколько ему?
— Шесть.
— И вы не виделись с ним…
— Вот уже четыре года
— Это ужасно.
— Да, вы правы. Когда не имеешь возможности видеться со своими детьми… — Аднан замолчал, не закончив фразы.
— Поверьте мне, уж я-то знаю, — произнес я. — Сам не представляю, когда мне снова позволят увидеться с дочерью.
— Сколько ей?
Я сказал.
— Должно быть, она скучает по отцу.
— Это очень сложная ситуация… я постоянно думаю только о дочери.
— Сочувствую…
— И я вам тоже.
Он неуверенно кивнул, потом отвернулся и уставился в окно.
— А ваша жена и сын не могут навестить вас здесь? — спросил я.
— На это нет денег. Даже если я бы нашел способ вызвать их сюда, им бы отказали в визе. Или спросили бы у них адрес, по которому они собираются остановиться. Если назвать несуществующий адрес, их немедленно депортируют. А если адрес подтвердится, он приведет полицию прямо ко мне.
— Наверняка в наши дни у копов полно других забот, кроме как ловить одного нелегального иммигранта.
— В их глазах мы все теперь потенциальные террористы — тем более если у тебя внешность как у выходца из той части света. Вам известно о здешней системе контроля? Полиции официально разрешено останавливать любого и проверять документы. Нет документов — тебя могут отправить за решетку, а если документы есть, но нет вида на жительство — la carte de sejour, — это, считай, начало конца.
— Вы хотите сказать, что если я задержусь по истечении моей полугодовой визы и на улице меня остановят копы…
— Вас не остановят. Вы же американец, белый…
— А вас хоть раз останавливали?
— Пока нет, но это потому, что я избегаю определенных мест вроде станций metro Страсбур-Сен-Дени или Шатле, где полиция часто проверяет документы. В приличных районах я тоже стараюсь держаться подальше от оживленных перекрестков. Прожив здесь четыре года, становишься ушлым и уже знаешь, что следует выглянуть из-за угла и оценить обстановку, прежде чем сворачивать на улицу.
— Как же вы можете так жить? — расслышал я собственный голос (и тут же пожалел, что сказал не подумав). Впрочем, Аднана не смутил столь бесцеремонный вопрос.
— У меня нет выбора. Вернуться я не могу.
— Потому что…
— Неприятности, — сказал он.
— Серьезные?
— Да, — ответил он. — Серьезные.
— Кажется, я знаю, в чем дело…
— Вы тоже не можете вернуться домой?
— Ну, легальных запретов для меня не существует, — сказал я. — Но мне тоже некуда возвращаться. Поэтому…
Снова воцарилось молчание. На этот раз нарушил его Аднан.
— Знаете, monsieur, если вам срочно нужно что-то дешевое…
