— Что? — опешил я.
— У меня есть неотложные дела.
— Но еще нет даже… — Я взглянул на часы, — восьми.
— У нас был чудесный cinq-a-sept…[107] настолько чудесный, что едва не стал cinq-a-huit.[108]
— Но я думал, мы проведем вместе вечер…
— Это невозможно.
— Почему?
— Потому что, как я уже сказала, у меня дела.
— Ты сейчас похож на маленького мальчика, которого выгоняют из шалаша на дереве.
— Спасибо, — произнес я с обидой в голосе.
Она обхватила мое лицо руками.
— Гарри, не надо так. Ты просто должен принять тот факт, что сейчас я занята. Но мне очень хочется, чтобы мы вместе провели еще один вечер.
— Скажем, дня через три.
— Так нескоро?
Она приложила палец к моим губам:
— Я думаю, тебе не надо объяснять.
— Но я просто хотел увидеть тебя раньше, вот и все.
— Вот и увидишь — через три дня.
Ее палец снова коснулся моих губ.
— Не стоит заходить слишком далеко.
— Хорошо.
Маргит поцеловала меня.
— Через три дня…
— Во сколько?
— В это же время.
— Я буду скучать, — сказал я.
— Вот и хорошо, — ответила она.
11
Следующие три дня были тяжелыми. Я окунулся в привычную рутину: просыпался в два, шел за зарплатой, убивал время в «Синематеке», ужинал в дешевых traiteurs[109] или кафе. Потом шел на работу. Писал. Наступал рассвет. Возвращаясь домой, я заходил за своими любимыми круассанами.
В общем, все как обычно. С той лишь разницей, что теперь каждый свободный от сна час я думал о Маргит. Я мысленно проживал нашу встречу на улице Линне 13, минуту за минутой, иногда нарушая последовательность событий. Это был бесконечный фильм, который крутился в моей голове без пауз. Я до сих пор ощущал, как ее ногти впиваются в мою кожу в момент оргазма, чувствовал солоноватый привкус ее кожи… Но еще больше меня волновало воспоминание о долгом глубоком молчании, наступавшем после секса, когда мы лежали, распластанные друг на друге, выжатые, опустошенные… Моя бывшая жена часто упрекала меня в том, что я плохой любовник, месяцами отталкивала меня, а я все пытался вывести ее на разговор, услышать, что же я делаю не так… Близость она называла «механикой», и лишь потом я узнал о ее связи с деканом колледжа…
Стоп. Ты опять за старое. Нарочно вспоминаешь самое неприятное, чтобы заглушить то счастье, что сейчас испытываешь…
Счастье? Меня насильно разлучили с дочерью — да разве после этого я могу быть счастливым?
Ладно, это не счастье. Назовем это страстью.
Однако в моменты наивысшего прилива чувств мне начинало казаться, что это любовь.
Ты ведешь себя, как подросток, у которого голова идет кругом после первого пылкого свидания.
Да — и я считаю минуты в ожидании новой встречи.
Это все от отчаяния.
Она красивая.
Ей вот-вот стукнет шестьдесят.
Она красивая.
Махни чашечку кофе и протрезвей.
Она красивая.
Тогда три чашки кофе…
Я все твердил себе, что нужно быть готовым к разочарованию… что, когда я снова приду к ней, она
