временем на интимной части их совместной жизни был поставлен крест. Он признался, что не может оставить ее — типичный французский католик, готовый поддерживать видимость семьи ради общественного статуса. Но он давно уже искал кого-то, с кем можно было бы иметь отношения. Еще он сказал, что находит меня очень привлекательной, умной, и ему нравится, что я замужем… значит, у меня тоже есть свои обязательства. И он предложил мне триста франков в неделю — в те времена целое состояние для нас, — если я буду встречаться с ним два раза в неделю по два часа после обеда.
— Тебя не шокировало это предложение?
— Конечно нет. Оно было сделано так изящно. Во всяком случае, я сказала, что мне нужно подумать. В тот вечер я пришла домой и, уложив Юдит спать, села с Золтаном и объяснила ему, что со мной произошло. На следующий день я позвонила мсье Корти и сказала, что да, я согласна — но цена должна быть четыреста франков. Он согласился не раздумывая.
— Твой муж не возражал?
— Я знаю, о чем ты думаешь: как он мог согласиться сделать из меня шлюху для жирного старикана? Но его подход, как и мой, был очень прагматичным. Мы были в буквальном смысле на мели. Деньги, которые мне предлагали, были для нас обоих огромными. А для меня это был всего лишь секс. Кстати, собственно секс длился не больше нескольких минут — любовник оказался очень тороплив. Что больше всего нужно было мсье Корти, так это немного tendresse.[112] Ему нужен был кто-то, с кем он мог бы поговорить хотя бы несколько часов в неделю. Так что я приходила в эту маленькую студию по соседству с его офисом, которую он снял специально для наших встреч. Раздевалась, он снимал пиджак, брюки, рубашку, но оставался в нижнем белье. Потом вытаскивал свой пенис, я раздвигала ноги, и…
— Думаю, я знаю, как проходит половой акт, — прервал я ее.
— Я тебя смущаю?
— Нет, просто информации чуть больше, чем нужно.
— Только не говори мне, что ты пуританин, Гарри.
— Вряд ли, но…
— Я уверена, что живущий в тебе писатель согласится с тем, что в повествовании важна любая мелочь. Так вот, сам факт, что мсье Корти никогда не занимался любовью обнаженным и секс для него был просто механическим актом, должен подсказать, что…
— Это была глупая и грязная сделка?
— Она не была ни грязной, ни глупой. Все было устроено так, как он хотел.
— И как долго это продолжалось?
— Три года.
— О боже…
— Для нас эти три года были очень прибыльными. Деньги позволили нам купить эту квартиру…
— И где спала твоя дочь?
— Здесь есть еще одна комната — очень маленькая…
— Где же?
— Вон там, — сказала она, показывая на дверь слева от окна.
— Я даже не заметил…
— Никогда нельзя упускать из виду важных мелочей.
Мне хотелось спросить: и как ты сейчас используешь у комнату? — но я сдержался.
— Что же прервало этот роман?
— Обстоятельства, — сказала она.
— Твой муж, вероятно, был исключительно терпеливым человеком.
— Он был таким же неоднозначным, как и любой другой. У него были и очень сильные стороны, и свои слабости. Я безумно любила его и часто ненавидела… думаю, что он испытывал ко мне такие же чувства. К тому же он не был святошей, когда дело касалось других женин…
— У него были любовницы?
— Un jardin secret… avec Ьеаисоир de fleurs.[113]
— И ты не возражала?
— Он был скрытен, никогда не обсуждал это со мной и делал все, чтобы я не чувствовала себя обделенной его вниманием. Напротив, думаю, его многочисленные любовницы и удерживали его возле меня…
Я покачал головой.
Она сказала:
— Похоже, все это тебя шокирует.
— Еще как… Я и представить не могу американскую пару, которая согласилась бы на такую сделку…
— Уверена, многие это делают… Но, разумеется, не выносят сор из избы…
— Может быть… Но в американской жизни есть золотое правило: если ты совершаешь грех, наказание неизбежно.
