видимость. — Он посмотрел на сына. — Кстати, о Марсе. Помнишь, кем был Перси Моулсворт? Тот, чью могилу мы с тобой посещали?
Ранджит погрузился в детские воспоминания и с радостью нашел ответ.
— О да. Он был астрономом.
Перси Моулсворт, капитан британской армии, служил в Тринкомали в конце девятнадцатого века.
— Он занимался Марсом, — продолжал Ранджит, радуясь, что зашел разговор на приятную отцу тему. — Вроде доказал что-то очень важное…
— Каналы, — подсказал отец.
— Ну да, каналы! Он доказал, что это на самом деле не искусственные создания развитой марсианской цивилизации, а всего-навсего обман зрения.
Ганеш одобрительно кивнул.
— Он был выдающимся астрономом и б
Ганеш не договорил. Он снова посмотрел сыну в глаза и вздохнул.
— Видишь, Ранджит, чем я занимаюсь? Оттягиваю неизбежное. Я позвал тебя не для того, чтобы потолковать об астрономах. Мы должны обсудить кое-что гораздо более важное для нас. Твои отношения с Гамини Бандарой.
Ну вот. Дошло и до этого.
Ранджит сделал глубокий вдох.
— Отец, ты все не так понял! Мы с Гамини просто играли, баловались. Это ничего не значит.
Как ни странно, отец удивился.
— Ничего не значит? Думаешь, я не знаю о том, как молодежь экспериментирует с разными типами поведения? — Он укоризненно покачал головой и порывисто произнес: — Ранджит, проблема не в экспериментах с сексуальным поведением. Проблема в том, кого ты для этого выбрал. — Голос зазвучал напряженно, слова выходили с трудом. — Не забывай, сынок: ты тамил, а Бандара — сингал.
В первый момент Ранджит не поверил собственным ушам. Как может отец, постоянно внушавший ему, что все люди — братья, говорить такое?
Ганеш Субраманьян был тверд в вере, несмотря на то что этнические бунты, начавшиеся в восьмидесятых, оставили раны, которые могут затянуться лишь через несколько поколений. Близкие родственники Ганеша погибли во время этих волнений. Он и сам не раз побывал на волосок от смерти.
Но это было давно. Ранджит еще не родился на свет, не родилась даже его ныне покойная мать. Уже несколько лет сохраняется перемирие, и им дорожат обе стороны.
Ранджит поднял руку.
— Отец, — умоляюще проговорил он, — пожалуйста, не надо! Это так не похоже на тебя! Гамини не вор и не убийца…
Но Ганеш Субраманьян опять произнес эти ужасные слова:
— Гамини — сингал.
— А как же то, чему ты меня учил? Как насчет стиха из «Пуранануру»? [1] «Для нас все города — один город, все люди — наша родня. Так видели мудрецы в своих видениях».
Он хватался за соломинку. Отца невозможно было разжалобить древнетамильскими стихами. Ганеш не ответил, он только покачал головой. Хотя… Ранджит видел, что отец по-своему страдает.
— Ладно, — с тоской вздохнул Ранджит. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Отец сурово поправил его:
— Я не хочу, Ранджит, я требую. Ты не должен поддерживать близкие отношения с этим сингалом.
— Но почему? Почему я должен с ним порвать именно сейчас?
— Тут у меня нет выбора, — сказал отец. — Я главный жрец храма и обязан надлежащим образом исполнять свои обязанности, а этот вопрос вызывает пересуды. — Он вздохнул и добавил: — Ты воспитан порядочным человеком, для тебя верность не пустой звук. Меня не удивляет, что ты заступаешься за друга. Я лишь надеялся на то, что ты сохранишь и верность своему отцу, но это, видимо, невозможно. — Он покачал головой, встал и посмотрел на сына. — Ранджит, вынужден сказать, что сейчас я не могу принять тебя в моем доме. Монахи найдут тебе место для ночлега. Если все же согласишься прекратить свои отношения с Бандарой, позвони мне или напиши об этом. А до тех пор у нас с тобой нет причин видеться.
Отец отвернулся и пошел прочь. Ранджита охватила жуткая тоска…
Пожалуй, в причинах этого настроения стоит разобраться. Конечно, Ранджит ужасно расстроился из- за того, что между ним и любимым отцом вдруг пролегла пропасть. Однако в своем поведении юноша не видел ничего предосудительного. Да и как иначе, ведь ему было всего шестнадцать лет…
А в двадцати световых годах от Земли на планете, настолько изуродованной и загрязненной, что просто удивительно, как там вообще смогла сохраниться хоть какая-то жизнь, обитали очень странные существа, известные под названием полуторки.
Полуторки ждали приказа к выступлению — и приказа неизбежного — от своих хозяев, великих галактов. Ожидание это не могло не породить вопрос в коллективном разуме расы: сколько им осталось жить?
Похоже, что недолго. Они уже заметили грозные вспышки на Земле, после чего мимо их планеты пронеслись волны фотонов. Полуторки хорошо знали, когда именно эти волны доберутся до великих галактов.
А главное, они знали, как отреагируют на это повелители. И потому каждый из полуторок дрожал от страха под своими доспехами.
У этих существ оставалась одна-единственная надежда. Быть может, удастся осуществить все, чего от них потребуют великие галакты, и когда приказ будет выполнен, останется достаточно живых, чтобы сохранилась раса.
2
Университет
В том году первые месяцы, проведенные в университете, были для Ранджита Субраманьяна лучше любых каникул. Но конечно, не из-за занятий как таковых. Занятия оставались скучными, но они занимали лишь несколько часов в день; все же остальное время Ранджит и Гамини проводили как хотели. Они изучали большой оживленный город, побывав во всех его уголках, от слоновьего приюта Пиннавела и зоопарка Дехивала до крикет-клуба и десятка менее солидных заведений. Гамини, конечно, прожил в Коломбо б
Как правило, они встречались за обедом в студенческой столовой, едва заканчивались утренние занятия. Общих предметов, увы, у них не было, поскольку Гамини-старший настоял на том, чтобы сын отдал предпочтение юриспруденции и управлению.
Когда у друзей не было времени для городских прогулок по городу, они почти с таким же интересом бродили по университетскому кампусу. И довольно скоро обнаружили неохраняемый служебный вход в
