посмотрим… – Главврач замолчала, а потом устало улыбнулась Андрею: – Спасибо, что вещи утром сюда перенес. Иначе остались бы тут с голой попой.
– Не понимаю… Как мы могли заразиться? Почему симптомы проявились одновременно? – бормотал Егор себе под нос, когда они с Мельниченко отошли в сторону. – И почему они проявились не у всех?
– Еще проявятся. – Андрей высматривал кого-то в стороне. – Сходи, пожалуйста, собери всех, нам нужно уходить. Я приведу Семена с Аней.
Егор ушел, а Мельниченко отправился к Грохе. Начальник охраны уже пришел в себя. Он как-то враз постарел и осунулся, лицо изрезали тяжелые морщины, но взгляд был ясным. Андрей передал ему антибиотики и отослал Аню помогать остальным.
– Никакая это не инфекция. – Семен со странной улыбкой смотрел в спину удаляющейся девушки. – Эта чума – внутри…
Андрей присел на корточки.
– И всегда там была. Из-за меня они погибли… – Гроха прикрыл глаза, и лицо его исказила невыносимая боль. – Господи, прибери ублюдка… Жить не хочу. Власти захотел…
– Здесь бы они тоже друг друга поубивали. И ничего бы ты с этим не сделал, – сказал Мельниченко. – А своей властью ты за два года спас жизней больше, чем мать Тереза.
Болезненно щурясь, Семен заглянул в его глаза, мерцающие в тумане, словно зеленые огни, хорошо помня, что раньше они были голубовато-серыми.
– Ты прошел через это, – догадался он. – Как?
– Скоро сам все узнаешь. А пока надо взять себя в руки: людям нужен руководитель.
– Я не могу! – в страхе залепетал Гроха. – Не могу!
– Сможешь. Поверь, – возразил ему Андрей. – Если вожак не сможет побороть эту гадость, никто не сможет. Поэтому ты уж соберись давай. Один я не справлюсь.
Несколько минут Гроха не мог подняться с земли. В его душе шла сумасшедшая борьба, его всего трясло, как в ознобе. В конце концов он все-таки встал на ноги и отправился вместе с Андреем к остальным.
– Чего нам ждать в ближайшее время? – спросил он на ходу.
– Еще не все себя проявили. Пока это не случится, нас отсюда не выпустят. Вещи мы с Вовцом утром перенесли, так что несколько дней протянем.
– А куда нас «не выпустят»?
– Никуда. – Андрей показал рукой в сторону. – Там одно сооружение. Что-то очень древнее. Какой-то портал, ретранслятор, что-то вроде того.
– Ну? – Гроха остановился.
– Я на него набрел, когда Андреева искал, только проникнуть внутрь было невозможно – какое-то силовое поле по периметру. Пока я ходил там кругами, со мной случилось то же, что и с вами сейчас. А когда очухался, открылся проход на одну площадку.
– И что? – затаил дыхание Семен.
– Скоро увидишь.
Гроха поморщился – он не любил уклончивых ответов, но настаивать самолюбие не позволило. Он лишь осторожно поинтересовался напоследок:
– Егор тоже там был?
Андрей усмехнулся:
– Не знаю, где они с Аней были. Не там, это точно.
А тем временем туман сгущался и становилось холодней с каждым часом. Время близилось к ночи, люди нервничали, и появление Грохи встретили напряженным молчанием, от которого он снова задергался и вернулся к своим страхам. Ситуацию немного разрядила главврач.
– Мужчины, вы уж давайте решайте, что делать дальше, – обратилась она к остальным. – Остаемся или идем, но нужно как-то устраиваться. Иначе к утру все слягут от пневмонии.
– Не слягут. – Семен обвел глазами людей. – Палатки и вещи у нас есть. Ночь проведем здесь, а завтра будем выбираться.
Люди мялись в нерешительности: Грохи они побаивались, после того что с ним случилось, и не очень- то ему доверяли. Все уже смотрели на Мельниченко с Волком, как на новых лидеров, но Андрей молчал, а вот сталкер, напротив, разговорился:
– Помнится, вчера ты был сильно против, чтобы мы вещи сюда переносили. Настолько, что твои дуболомы чуть меня не прирезали. А сегодня ты так щедро обещаешь всем райскую ночь в палатках, которые появились здесь только благодаря Андрюхе!
Гроха открыл было рот, но сталкер перебил его без всяких церемоний:
– Тебя кто сейчас назначал шишкой? Сам что ли?! – Он распалялся все больше. – Слетел с катушек, угробил тридцать душ ни за хрен собачий, а теперь – все пучком, я рулю дальше, парни?!
Семен побледнел: сталкер ударил по больному месту, и его слова нашли отклик среди остальных. Толпа заворчала, толстяк, злобно сверкая глазками, попытался пролезть вперед, и даже бессловесный охранник вдруг подполз ближе. Егор теребил изо всех сил Андрея, но тот молчал, пристально вглядываясь в наливающиеся кровью глаза сталкера, в которых уже вовсю бурлили маленькие черные точки.
Когда ситуация накалилась до предела, ее неожиданно прекратила главврач. Она подскочила к Волку и бесстрашно поперла на него, чихвостя при этом, как провинившегося школьника. Может, вид рассерженной пожилой женщины, которая, казалось, вот-вот закричит «Вова, марш за уроки!», напомнил о другом очень близком ему человеке, но это сработало: точки в глазах пропали, он успокоился. Конфликт начал сходить на нет, и тут неожиданно открыл рот Мельниченко.
– А что тебе не нравится?! – издевательски усмехнулся он, глядя на сталкера. – Или ты сам рвешься порулить?
Тот открыл рот от неожиданности.
– Или ты мало народу угробил? – продолжал Андрей. – Что, жизнь не удалась, из бизнеса вышибли – осталось только здесь самоутвердиться? Талантами своими лидерскими перед бабами блеснуть?!
Глаза сталкера снова забурлили бешенством, и в них вовсю замелькали черные мушки. Егор вцепился в Мельниченко, пытаясь заставить его замолчать, а врач, схватив Волка за руку, потащила его в сторону. Андрей чертыхнулся: тьма в глазах сталкера снова пошла на спад. Он явно боролся с собой, совершая чудовищные усилия, оттягивая то, что неизбежно должно было случиться. Теперь средства выбирать не приходилось.
– Может, тебе о мальчонке одном напомнить? – Крик Мельниченко заставил Волка застыть на месте. – Молоденький такой, белобрысенький. Как его фамилия? О! Кажется, Волконенко!
Чернота взорвалась в глазах, словно бомба. Отшвырнув вставшего у него на пути англичанина, Волк бросился к Андрею. Закричали женщины, люди метнулись в разные стороны, а потерявший голову Волк несся к своей жертве с одной лишь целью: разорвать ее в клочья и растоптать. Но у Мельниченко были другие планы. Перехватив сталкера, он перевернул его вверх ногами и швырнул на землю. Распластав его на земле, он зажал Волку рот, так что яростное мычание оборвалось и глаза сталкера закатились в обмороке.
Прояснились они не скоро, но черноты в них уже не осталось. Взъерошенный и потерянный, даже когда все тронулись в путь, он угрюмо молчал, погрузившись в свои тяжелые мысли.
Вскоре выложенная каменная плитами тропа привела их к подножию арены. Люди недоверчиво поглядывали на возвышающееся в тумане грандиозное сооружение. Взойти на него никто не решался – холодные камни навевали страх. Даже Егор, побывавший там за последние три месяца бессчетное количество раз, не осмелился подойти ближе. Только Андрей быстро поднялся по каменным ступенькам и вернулся обратно, убедившись, что проход, как он и предполагал, надежно закрыт. Измученные люди наспех разбили палатки неподалеку, без сил повалились на походные коврики и мгновенно забылись беспокойным сном, даже не выставив часовых.
Не спалось лишь Мельниченко. Он долго сидел на старом рюкзаке, словно чего-то ждал. Когда окружающий мир накрыли густые сизые сумерки, полог одной из палаток откинулся, из нее выбрался Волк и, подойдя к товарищу, молча присел на тот же рюкзак, прислонившись спиной к спине Андрея.
– Семен мне рассказал! – Он горько усмехнулся. – Значит, пока все не переболеют, поезд не
