одного, то другого и тут же отпускали, пока задыхающийся Почётный Ростовщик не крикнул:
— Сырьё на конвейер!
Капитан в эту минуту вырвал наконец и крепко сжал машинку в кулаке. А того, у кого в руках была машинка, муравьи не трогали. Он услышал, как завизжал господин Почётный Ростовщик, и увидел, как безголовые впихнули его в открытый люк и захлопнули крышку. В воздухе повис удаляющийся, такой отчаянный, точно он летел на санках с крутой горки, визг умчавшегося по конвейеру Ростовщика.
— Отпустить! — еле мог пробормотать ошеломлённый Капитан, когда безголовые снова сцапали мальчика.
Машинка в его руке непрерывно квакала, спрашивая:
«Какая тревога? Какая тревога?..»
Капитан прислушался: по всему зданию неслись тревожные звонки, гремели отодвигаемые двери.
«Какая тревога? Какая тревога?..»
— Внимание! — крикнул Капитан. — Пожарная тревога! Пожарная тревога!
Машинка удовлетворённо квакнула: «Ага!», щёлкнула и замолчала. Тотчас звонки смолкли и глухо загудели по всем помещениям пожарные сирены.
Мальчик вдруг закричал, указывая на пустое место на полке среди длинных рядов чучел:
— Вот здесь он стоял! Тут я его нашёл, моего Уголька! А потом я его взял с собой и пошёл вон в ту сторону.
— Бежим! — крикнул Капитан, хватая его за руку.
— Ага! — квакнули оба безголовых муравья и побежали за ними следом, переваливаясь, как утята за старой уткой.
— Стойте, болваны!.. Вы вот чего… Хватайте друг друга! Так! Крепче! И не пускайте!
Укладчики налетели друг на друга, обхватили своими клешнями и так застыли.
Капитан с мальчиком бежали, схватившись за руки. Навстречу им мчались, кудахтая и пересвистываясь индюшиными голосами, автопожарные с огнетушителями и автотермометрами, выискивая место пожара. Мимо Капитана они промчались, даже не взглянув в его сторону.
Все двери распахивались по пожарной тревоге, пожарные и автосторожа носились по этажам и свиристели тревожно и недоуменно, нигде не находя огня.
Где-то вдали сквозь отворившиеся ворота был виден выход во двор, где косой дождь заливал фонари и хлестал о каменную стену ограды.
А вот наконец и длинный склад, где томится несчастное живое сырьё комбината. С самого порога Капитан крикнул старому льву:
— Проход открыт!
Молоденькая львица подпрыгнула от восторга, почти перевернувшись в воздухе. Старый лев рявкнул, но его не испугались даже кролики. Даже маленький енот в очках теперь свирепо тряс свою железную сетку, точно почуял в своих слабых лапках богатырскую силу.
— Живо открывай все клетки! — приказал Капитан мальчику и сам стал торопливо отодвигать все засовы и задвижки.
— А они меня не цапнут? Нет? А друг друга не слопают?
— Живей, живей всё открывай! — торопил Капитан. — Никого они не тронут! У зверей есть Закон общего бедствия. Когда начинается лесной пожар или наводнение, Закон вступает в силу. Звери никогда не нарушат закона.
Длинные бетонные коридоры комбината наполнились лаем, кудахтаньем, рёвом, чириканьем. Собачья стая мчалась к выходу вперемежку с зайцами и лисятами. Кролики толкались с маленькими собачонками, а кошки еле поспевали следом. Медлительные ежи и белки и морские свинки теснились вокруг ног Капитана, семенили, как могли, старались от него не отставать.
Молодой лев попробовал было броситься напролом вперёд, но получил от старого льва такую затрещину, что долго тряс головой и чихал, отскочив на прежнее место. Сам старый лев сдержанно шёл так близко от Капитана, что тот чувствовал всё время его плечо у своего колена. С другого бока, цепляясь одной рукой за его пояс, бежал вприпрыжку обезьяний дедушка, прижимая малыша к груди.
Едва добравшись до выхода, вылетели на волю воробьи во главе с хвастунишкой, умчалась, мечась из стороны в сторону от слепящих фонарей, синичка.
— Открыть ворота! — скомандовал Капитан, поднеся «зажигалку» ко рту.
Ворота, у которых теснились подбежавшие первыми собаки, даже не дрогнули. Напрасно капитан повторял приказ. Наконец аппаратик квакнул: «Не понял!»
— Открыть все ворота! — скомандовал Капитан, и ворота мгновенно распахнулись, а аппаратик квакнул: «Ага!»
Собаки всех мастей, лохматые и гладкие, пятнистые, маленькие и большие, толпой кинулись на улицу, едва начали открываться ворота. Некоторые кошки тоже убежали большими прыжками, но большая часть зверей продолжала тесниться вокруг Капитана.
Старый лев, раздувая от нетерпения ноздри, толкнул Капитана в колено и буркнул:
— Не вижу тропы.
Капитан и сам не знал, но, к счастью, увидел тот самый громадный чёрный автофургон, в котором зверей доставляли на комбинат.
Он распахнул дверцы фургона и крикнул, подставляя мосточки:
— Скорей все сюда!
Львы сразу же бросились за Капитаном, дымчатый кот крикнул одноглазому псу, тот — еноту, и все повалили по мосткам, теснясь и спеша в открытый фургон.
Один только обезьяний дедушка ни за что не пожелал лезть со всеми, а втиснулся рядом с мальчиком и Капитаном в кабину водителя.
Механические пожарные и сторожа всё ещё носились с огнетушителями и градусниками, в десятый раз обегая одни и те же коридоры.
Капитан осторожно вывел фургон на улицу и тотчас дал полный ход.
Фургон понёсся сквозь тьму и дождь с бешеной скоростью.
Несколько минут спустя Капитан вспомнил, что аппаратик всё ещё зажат у него в руке. Он нажал кнопку, и тотчас квакающий голос доложил:
«…ожно получить чучело… Повторяю: потрошительно-набивочная машина операцию закончила. Можно получить чучело… Повто…»
— А, будь ты проклята! — с отвращением крикнул Капитан и вышвырнул машинку через окно.
Глава 23. ВЕЛИКИЙ СЫЩИК
елефон в кабинете Шефа полиции сам умел сортировать получаемые сообщения. Если известие было неважное, он тихонько, чуть слышно звякал и умолкал. Если важное, громко звонил. И, только если сообщение было очень уж важное, он трезвонил, гудел и стучал, подпрыгивая по столу.
На этот раз он сразу загремел в три звонка, загудел, завизжал, затанцевал по столу как сумасшедший, грохнулся на пол и продолжал бесноваться, катаясь по полу, так что два секретаря, кинувшись на четвереньки, ловили его по всей комнате, стукаясь лбами, и еле поймали, загнав в угол.
Такого с ним ещё никогда не бывало. Наконец Шеф полиции схватил поданную ему трубку, не дрогнув, выслушал всё сообщение до конца и, ни на минуту не теряя присутствия духа, рухнул в обморок.
Секретари его подхватили, усадили в кресло и опрыскали освежающими составами.
