дно ямы, зацепил пушку тросом и мы лебедкой тягача вытащили ее наверх. Зенитная артиллерийская батарея, предназначенная для прикрытия нашего дивизиона, располагалась недалеко на возвышенности. Мы доставили туда эту пушку и сдали ее дежурному артиллеристскому расчету. Вечером командир этой зенитной батареи – капитан, прибыл в наш лагерь и сердечно поблагодарил за пушку нашего командира подполковника И.А.Лякишева.
На следующий день 30 октября 1965 г. (суббота) с утра была объявлена готовность по высотной, одиночной, малоскоростной цели. По всем параметрам мы определили, что это беспилотный разведчик. Высота цели – 22 тыс. метров. Едва ПУ успели войти в синхронизацию, как подполковник Лякишев подал команду:
– Цель уничтожить одной ракетой! – что нас всех удивило.
Согласно 'Правил стрельбы' в этом случае назначаются три ракеты, и стрельба ведется очередью с интервалом пуска 6 секунд. Цель считанные секунды находилась на самом краю зоны поражения, и пока ракета долетела в расчетную точку, цель вышла из зоны поражения, ракета на большой высоте самоликвидировалась. Пуск очередной ракеты был бесполезным, так как по параметрам цели даже стрельба вдогон уже была невозможна. Самолет-разведчик улетел, теперь надо ждать удара авиации. Но в этот день его не было. Через некоторое время в дивизион прибыл капитан Заика и начался неприятный разбор неудачной стрельбы. Подполковник Лякишев открыто признал свою ошибку, но тут же заявил, что на такую цель не будет тратить по три ракеты! Как решался дальше вопрос по отношению к нему, я не знаю, но он остался командовать дивизионом до самого отъезда в СССР.
По непонятным причинам дивизион на этот раз не сменил позицию. Следует отметить, что уже на этой позиции значительно увеличилось число зенитных средств, прикрывающих дивизион. Эти средства развертывались на наиболее опасных направлениях в несколько линий.
Нам было дано указание предоставлять вьетнамским расчетам больше самостоятельности, так как однажды мы должны будем передать им все и уехать. Кроме того, вьетнамцы сами горели желанием самостоятельно вести боевые действия. Выполняя указание, мы допустили к самостоятельному боевому дежурству стартовые расчеты и других специалистов. Фактически при боевой работе на местах действовал смешанный расчет.
Учитывая уроки предыдущего удара по позиции и применение американцами самонаводящихся на излучение СНР снарядов типа 'Шрайк', вьетнамское командование ввело ряд новых элементов маскировки: оборудование ложных позиций, имитация работы средств разведки и др. Теперь траншеи для укрытия личного состава оборудовались почти вокруг всей позиции и были не прямыми, а имели крутые изгибы профиля, что препятствовало разлету осколков на большие расстояния вдоль них. Кабели к ПУ по возможности закрывались в неглубокие траншеи, окопы для личного состава покрывались бамбуковым накатом. Центр дивизиона также ограждался земляным валом.
Так как пленные американские летчики в своих показаниях заявили, что наши серебристые ракеты видны издалека, мы остро поставили вопрос о необходимости покраски ракет в защитный цвет и обязательном камуфлировании ПУ и приемо-передающей антенны кабины 'П'. К сожалению, мы получили от представителей промышленности не совсем убедительный ответ, смысл которого состоял в том, что в случае покраски ракеты ухуд?шаются ее аэродинамические качества!? Об этом нам сообщил полковник Дзыза. Я возразил ему, заявив, что в Союзе каждая ракета, находящаяся на боевом дежурстве неоднократно подкрашивалась серебрянкой, и никто не задумывался об ухудшении ее аэродинамических качеств. По истечении срока службы эти ракеты снимались с дежурства и отправлялись на полигоны для проведения боевых стрельб. Никаких ухудшений аэродинамики ракет при этом не наблюдалось – ракеты попадали точно в цель. Вскоре произошло еще одно событие напрямую связанное с вопросами маскировки: бомбовому удару подвергся технический дивизион (командир дивизиона майор Н.И. Иванов). Дивизион был обнаружен, прежде всего, по причине отсутствия маскировки при проведении проверки ракет.
Эта тяжба по маскирующей покраске техники и ракет продолжалась почти полгода, и лишь к концу 1965 года вопрос был решен положительно. Это значительно затруднило визуальное обнаружение дивизионов, тем более, когда выключалась синхронизация и все ПУ становились в исходное положение.
На следующий день – в воскресенье, 31 октября 1965 г. – примерно около 12-00 к нам начала поступать информация о нескольких группах целей, действовавших с западного и юго-западного направлений. Если с юго-западного направления находились горы, то с запада была равнина. На этом направлении, примерно в 8-10 километрах, располагался аэродром Кеп, на котором базировались истребители МИГ-17. Техника работала без перерыва, ракеты были подготовлены, синхронизация включена. Поиск и сопровождение целей с западного направления велись непрерывно. Ракеты неоднократно пришлось ставить на подготовку повторно.
Позже, по показаниям тех, кто находился на позиции, удалось восстановить всю схему спланированного по дивизиону удара. Группа в составе около тридцати самолетов блокировала аэродром Кеп и нанесла по нему несколько бомбовых и ракетных ударов, не дав истребителям возможности взлететь. Вторая группа в составе трех самолетов летела над горами с юго-запада в направлении нашего дивизиона. Когда эти самолеты взяли направление на дивизион, прикрывающая нас батарея, куда я накануне сдал спасенную пушку, открыла огонь со всех орудий и поставила огневую завесу над нашим дивизионом. Са? молеты сделали левый разворот и, используя складки гор, ушли на запад. В этот момент из группы идущей с западного направления отделились несколько групп по два-три самолета и на предельно малых высотах пошли на дивизион. Нам удалось обнаружить головную цель и выпустить по ней две ракеты. При подлете ракет к головной цели, два камуфлированных истребителя-бомбардировщика выполнили резкий разворот, и пропустив ракеты, ушли в обратном направлении. Ракеты долетели до групповой цели и, подорвавшись, уничтожили два самолета.
В это время с востока началась нарастающая стрельба зенитной артиллерии, что свидетельствовало о приближении авиации. Благодаря эффективным действиям зенитной артиллерии прикрытия всего один самолет противника прорвался к дивизиону и нанес бомбовый удар, произведя также несколько пусков неуправляемых реактивных снаря?дов. В этот момент внезапно отключилась вся аппаратура.
Выйдя из кабины, я увидел, что из бакового отсека одной ракеты идет желтый дым. Осмотрев ракету, я убедился, что отсек горючего невредим, а бак окислителя имеет незначительную пробоину сбоку. Но применять ракету в таком состоянии было нельзя. Она была снята с ПУ вьетнамским расчетом и отправлена в технический дивизион без слива окислителя. Позже я узнал, что водитель тягача по пути в технический дивизион несколько раз останавливался и выходил из кабины, чтобы глотнуть чистого воздуха. По прибытии в дивизион, он был фактически невменяем, его немедленно госпитализировали, но спасти не смогли, и он вскоре умер от отравления окислителем.
Проверяя остальную технику, я услышал из укрытия громкий мат и всякого рода проклятия в адрес американцев на русском языке. Подойдя ближе, я увидел одного из номеров стартового расчета, тело которого было изрешечено множеством ран, полученных от осколков разорвавшегося рядом неуправляемого снаряда. Солдата положили на носилки и унесли с позиции. Оказалось, что во время налета он схватил автомат и со словами:
– Сейчас я вам покажу, гады! – открыл огонь по пролетающему на бреющем 'Фантому'.
К сожалению, я не помню фамилию этого солдата, так как на лечение он был сразу же отправлен в Союз, и больше я его не встречал.
Рядом с укрытием валялся еще один неразорвавшийся неуправляемый реактивный снаряд, в котором не было взрывателя. В трех метрах от ПУ от разрыва бомбы образовалась глубокая воронка. Воздушных целей в непосредственной близости не было.
В это время с аэродрома Кеп поднялись четыре истребителя МИГ-17 и, пролетев над дивизионом, начали набор высоты. Вдруг откуда-то вылетели две наших ракеты и устойчиво летели в направлении четверки истребителей. В определенный момент произошел подрыв первой ракеты, от которого загорелся один истребитель, вторая ракета без подрыва ушла на самоликвидацию. Горящий истребитель начал набирать высоту, но пламя становилось все больше и через несколько секунд от истребителя отделилась черная точка – летчику пришлось катапультироваться. Затем раскрылся белый купол парашюта, а истребитель тут же рухнул на землю. Раздался сильный взрыв. Как в последствии мне рассказывал офицер наведения 83 ЗРДн (именно этот дивизион выпустил тогда ракеты) капитан Михеев, все произошло по при?чине отсутствия системы опознавания в аппаратуре комплекса, т.е. любой самолет являлся 'чужим'.
