Охотницу так, как это. Два Отражения, неизвестность, постоянное напряжение, навязчивое внимание дикарей, пальба в монастыре, тюрьма, похищение, наконец, потасовка, где Шева ухитрилась схлопотать стрелу в плечо… Давненько ей не доводилось так развлекаться!
Охотница ощупала рану. На ее счастье, стрела лишь содрала кожу. Плечо засаднило, отчего Шева поморщилась. Но миг спустя блаженная улыбка вернулась на ее лицо. Пустяки! Косметологи шутя регенерируют поврежденное место. Главное — все позади. Она здесь, а Арктур, должно быть, уже занял свое место в тюрьме Города. Не исключено, что его уже везут на Альпиону. А ведь он почти подобрался к копью, но перехитрить Шеву так и не смог!
С этой несколько самодовольной мыслью Шева покинула телепортационную камеру. Теперь ее ожидало весьма длительное пребывание в инфекционном блоке, встречавшем посетителей громадным, футов десять в высоту и не менее пятнадцати в ширину, зеркалом. Оно было как нельзя кстати, хотя, как подозревала Шева, те, кто устанавливал его здесь, думали не столько об удобстве клиента, сколько хотели поиздеваться над путешественником во времени. Нужно быть редким извращенцем, чтобы получить удовольствие от созерцания помятой физиономии. К тому же мало кто из путешественников во времени ограничивался лишь вывернутым наизнанку желудком.
Вот и Шева не сумела сдержать усмешки, глядя на свое отражение. Из зеркала на нее ошарашенно взирало нечто, в чем мало кто сумел бы признать всегда и во всем аккуратную Охотницу. Волосы были всклокочены и грязны. Обретшее привычные черты лицо было измазано грязью и кровью, одежда превратилась в тряпье. При всем этом в зеркале была именно Шева, та самая женщина, которая магнитом притягивала к себе мужчин, та самая Охотница, о которой слагали легенды в Управлении. Наконец, это была та самая Шева, которая дважды ловила Арктура.
Не успела Шева устроиться на скамеечке сбоку от зеркала, как слева отворилась дверь и механический голос произнес:
— Прошу сюда.
Охотница послушно проследовала, куда ей велели, и очутилась в небольшой, залитой светом комнате, одну из белоснежных стен которой почти целиком занимал большой плоский экран. На экране появилось лицо «шапочки».
— Поздравляю с возвращением. — У «шапочки» был густой бас и небольшая светлая бородка, которую Шева поначалу не приметила.
— Спасибо, — рассеянно ответила Шева.
Из противоположной стены плавно выехало кресло, причудливо облепленное разнообразными сверкающими приспособлениями.
— Садитесь.
Охотница послушно уселась в кресло и была подвергнута быстрому тестированию. У нее взяли кровь, частички эпидермиса, различные мазки и соскребы, ее исследовали на инородные тела и внутренние повреждения. При этом Шева ровным счетом ничего не почувствовала.
— Теперь можете принять душ, — милостиво позволил «шапочка».
— Я ранена, — сообщила Шева, помня о том, что понятие «душ» включало в себя не только воду, восхитительно горячую и приятную. Особенно для того, кто уже успел забыть ласковое прикосновение мыла, но и различные бактерицидные добавки, далеко не всегда снисходительные к царапинам и порезам.
— Я знаю. Все предусмотрено.
Отворилась очередная дверь, приглашая Шеву продолжить путь к возвращению в свой мир. Ступив через порог, Охотница оказалась в небольшой, ослепительно белой, наполненной матовым светом кабинке.
— Одежду положите…
— Я знаю! — перебила Шева.
Дождавшись, когда дверь отгородит ее от далеко не равнодушного взгляда «шапочки», Шева разделась. Собрав свое грязное рванье в кучу, Охотница сунула его в распахнувшуюся пасть утилизатора, и тот с жадным чмоканьем проглотил последние остатки того, что связывало Шеву с историей с копьем. Вот и все. Теперь точно все. Шеве стало слегка грустно. Больше она никогда не увидит Арктура, так и не пожелавшего напоследок открыть ей свое лицо. Никогда… Она никогда не увидит и Пауля.
Охотница вспомнила обреченный взгляд юноши, когда его тащили на казнь. Подарить жизнь лишь для того, чтобы через мгновение отнять свой подарок. Жестоко? Шева не знала ответа.
Она коснулась пальцем небольшого алого пятна. Тотчас же послышался механический голос, сообщивший:
— Если у вас есть царапины, ссадины или иные повреждения кожного покрова, нанесите на поврежденные участки антисептический раствор.
Из стены вылез патрубок, готовый по первому требованию выдоить порцию антисептика. Шева пропустила мимо ушей предупреждение и повторно коснулась кнопки. В тот же миг пошел дождь, ароматными, чуть зеленоватыми струями орошающий кожу. Плечо засаднило, но Шева превозмогла боль, заставив себя криво улыбнуться. Ее боль — сущий пустяк в сравнении с тем, что было уготовано Паулю. Милый, но слишком наивный юноша. Кажется, он все же любил ее. И пытался спасти, едва все не испортив. Любил… Шева набрала горсть антисептика и смазала рану. Боль тут же утихла.
Любовь… Странная штука. Шева вдруг поняла, что едва не влюбилась в Пауля. Хорошо, что «едва». У нее есть Броер, и никто больше ей не нужен!
Шева счастливо улыбнулась. Вода ручейками скользила по ее округлым плечам и бедрам, ласкала груди, щекотала пах. На губах Шевы играла улыбка. Все будет хорошо. Кажется, так она пообещала Паулю. Все и впрямь хорошо. И ей не в чем винить себя. Она сделала все что могла. Она не имела права позабыть про задание и сломя голову кинуться спасать мальчишку! И разве не она сунула ему в руку телепортатор? Если Паулю хватит ума, он сумеет выкрутиться. Если же нет — виноват сам. Выживает сильнейший — это закон Отражений. Закон этот отрицался Системой, но, признаться откровенно, он нравился Шеве.
Охотница решительно повела плечами, словно желая стряхнуть вместе с грязной водой саму мысль о ее вине за смерть юноши. Нет, она не чувствовала себя виноватой.
В раздумья Шевы вплелся голос, вежливо поинтересовавшийся:
— Что-нибудь нужно?
— Сколько мне здесь еще торчать?
— Ровно столько, сколько займут анализы. Если хотите, можете перейти в соседний блок, где уже подготовлена ваша одежда. Внешняя дезинфекция окончена.
— Не хочу! — буркнула Шева, посчитав, что куда приятнее стоять под струями теплой воды, нежели маяться от безделья в очередной камере с белыми стенами.
Но едва лишь Шева произнесла свое «не хочу», как дождь прекратился и дверь распахнулась. Шева поспешно, более от неожиданности, нежели из стыда, прикрыла все то, что возможно прикрыть двумя небольшими ладошками. Перед ней стоял директор Управления.
— Сурт! Какого черта?
— Ты мне нужна! — резко прервал ее Сурт. — Держи!
Он швырнул Шеве комбинезон, та ловко поймала его, продемонстрировав, правда, при этом все то, что пыталась укрыть от постороннего взора.
— Отвернись! — потребовала Шева.
Сурт не стал спорить, повернув физиономию в профиль. Шева впервые обнаружила, что профиль у него хищный.
— Готово? — поинтересовался директор Управления прежде, чем Шева успела застегнуть последнюю «молнию».
— Да.
— Тогда пойдем.
— Я еще не…
— Не важно! — отрезал Сурт.
Не дожидаясь Шеву, он двинулся по коридору, в конце которого белел кусочек живого света.
— Сурт, что-то случилось? — тщетно пытаясь догнать директора, спросила Шева.
