Мрачный тип в маске уронил руку и повесил голову. Потом он подхватил мусорную урну с Оскаром, и оба удалились.
Наполеон долго глядел через медную подзорную трубу в окно и наконец объявил:
— Я их нашел!
Кехманра бросился к окну и выхватил у француза подзорную трубу. Прямо перед ним высился Музей авиации и космонавтики. Через многочисленные окна были хорошо видны ожившие экспонаты. Кехманра заметил человечка в темно-синей униформе. Это был Лэрри Дейли.
Он сунул подзорную трубу Наполеону.
— Идите! Все! В Аэрокосмический! Соберите своих людей! Принесите мне табличку и сообщите комбинацию. Любой пеной!
Иван, Наполеон и их подданные схватили оружие и бросились к выходу. И лишь Аль Капоне остался рядом с фараоном По его лицу расползалась широкая ухмылка.
— Значит…
— Да, мистер Капоне, — подтвердил Кехманра. — Пришло время убивать.
Сэкаджавиа, приютившаяся в углу, ничего не видела сквозь приоткрытую дверцу контейнера. К счастью, у маленькой проржавевшей дырки скорчился Декстер. Услышав снаружи шаги, он тихо заверещал.
— Спокойно, ребята, — послышался снаружи голос. Он принадлежал Аль Капоне. — Сегодня я вам покажу небо в алмазах. Повеселимся!
Шаги стихли вдали, и Декстер взволнованно закричал. Потом обернулся к неандертальцам и что-то забормотал. Один из волосатых пещерных людей хрюканьем и жестами перевел его слова гуннам.
Аттила обернулся к Сэкаджавиа и сказал:
— Оога. Муша-тумбра.
Индианка передала сообщение генералу Кастеру:
— Стражники покинули свой пост.
— Отлично! — воскликнул генерал и подкрутил усы. — Знаете, я долго обдумывал то, что я вам раньше сказал. Теперь я выработал новую, гораздо лучшую стратегию битвы. — Он придвинулся к остальным. — Я громко объявлю, что мы не собираемся идти в атаку. — Он ухмыльнулся, очень довольный. — И потом… слушайте внимательно… напряжение будет нарастать, и после этого… мы пойдем в атаку! Вопросы есть?
— Есть, — сказала Сэкаджавиа. — Правда ли, что вы были наголову разбиты при Литл-Бигхорн?
— Ну да, по правде сказать, всякое случается. — Кастер поднял глаза. — Либеральная пресса раздула это происшествие до небес. На самом деле меня подвела разведка. И честно сказать, если бы мне выпал шанс вернуться к тому дню, я бы всё сделал точно так же! Всего два слова — и задача выполнена!
Сэкаджавиа вздохнула, открыла дверь и вышла из контейнера.
— Вот они, твои Эйнштейны! — крикнула Амелия.
Лэрри блуждал по залу, среди разгуливающих пилотов и астронавтов, стараясь идти на ее голос. Впереди, на прилавке информационного киоска, десятка полтора маленьких Эйнштейнов, деловито кивая головами, сгрудились вокруг нескольких листков бумаги. Одни из них лежали на животах, подавая нужные страницы, другие торопливо выводили какие-то уравнения и формулы. Они оживленно обсуждали сложные научные теории, недоступные пониманию Лэрри.
— Э-э… господа Эйнштейны! — смущенно позвал он. Все куклы дружно подняли головы.
Амелия показала на табличку в руках у Лэрри.
— Джентльмены! Нам срочно нужно расшифровать эту штуковину, — объяснила она. — А в надписи говорится, что мы узнаем ее, если вычислим тайну, скрытую в самом сердце пирамиды.
Один из Эйнштейнов рассмеялся:
— Да это же проще, чем дважды два! Разве непонятно? Это загадка!
Лэрри возвел глаза к небу.
— Терпеть не могу загадки. Они скучны, и, решая их, я чувствую себя тупицей.
— Ответь-ка мне, сынок, — сказал еще один Эйнштейн. — Сколько слов можно составить из букв, заключенных в слове «табличка»?
— Я же сказал, терпеть не могу загадки, — повторил Лэрри.
— Табличка, тачка, балка, — затараторил один из Эйнштейнов.
— Блат, тали, — подхватил другой.
— Бич, лик, кит, — подхватил третий.
— Стойте! Хватит! — закричал Лэрри.
— Пятьдесят шесть! — вскликнул первый Эйнштейн. — Если считать само слово «табличка».
Один из Эйнштейнов постучал по табличке.
— Ответ заключается в самом вопросе, — пояснил он. — Вычислить тайну, скрытую в сердце фараоновой гробницы.
— Если говорить, подчеркивая каждое второе слово, смысла не прибавится, — передразнил его Лэрри.
Кукла покачала пружинистой головой.
— Вычислить, — произнесла она, — значит назвать число. Цифры какие-то.
— А под гробницей фараона, — добавила другая кукла, — наверняка имеется в виду пирамида.
— Понятно, сынок, — сказал, третий Эйнштейн, — надо искать число, скрытое в сердце пирамиды.
— Разрази меня гром! — вскричала Амелия. — Это же число Пи!
Лэрри мотнул головой:
— Чего-чего? Амелия пояснила:
— Три целых четырнадцать сотых, отношение длины любой окружности к ее диаметру.
Лэрри пожалел, что в школе уделял мало внимания математике.
— Если говорить точно, оно равно 3,14159265, — поправил ее первый Эйнштейн. — Египтяне хорошо знали число Пи.
— А если периметр пирамиды разделить на ее двойную высоту, тоже получится число Пи, — пояснил самый маленький из гениев. — Объем внутренней камеры, измеренный в локтях, всегда равнялся этому числу. Вот твоя комбинация, сынок: 3,14159265.
— Ого! Спасибо, — сказал Лэрри и попытался запомнить число наизусть: — Три, четырнадцать… два…
— Точнее, 3,14159265, — поправил его маленький Альберт Эйнштейн.
Лэрри заговорил опять:
— 3,14956…
— Нет, — возразил Эйнштейн. — 3,14159265. Амелия схватила Лэрри за руку.
— Я всё поняла. — Она потащила его от информационной стойки. Они пустились бежать по вестибюлю. — Каков наш следующий шаг, партнер?
Лэрри посмотрел на часы.
— У нас примерно семь минут на то, чтобы выбраться отсюда и прийти на помощь Джеду. — Он улыбнулся ей. — Спасибо, что помогла мне с этим числом к.
— Из нас сложилась неплохая команда, — сказала Амелия и тоже улыбнулась ему в ответ. — А может, больше, чем просто команда?
Лэрри остановился.
— Погоди-ка. Каких слов ты от меня ждешь? — спросил он. — Хочешь, чтобы я сказал, что ты самая крутая из женщин? Совершенно верно! Или что ты к тому же красива до умопомрачения? Тоже истинная правда! Но что это нам дает? Поверь мне, тут в дело вступают вопросы долговременной совместимости.
