и переполненную по весне Темзу. Вода даже после месяца очищения талыми водами и непрекращающимися английскими дождями не утратила своего мутно-асфальтового, грязного цвета. Вода катилась, съеживаясь от пронизывающего ветра в маленькие волны, те беспорядочно толкались, накатывали друг на дружку, чтобы в конце концов рано или поздно разбиться мелкими барашками о каменные парапеты, мимо которых под дождем шли люди. Оконное стекло кабинета было усеяно дождевыми каплями и мелкими струйками, сползавшими извивами, как червячки. Джулиан физически ощущал промозглость лондонского апрельского дня и тяжесть низко нависшего над городом неба цвета цинка. Действительно, погода никогда не бывает хорошей.
«Опять меряемся силами с Лэнгли. Это у нас в крови. Воспроизводим и закрепляем традиции, цементирующие самоидентификацию нации. Конечно, хромоногому старику Каммингу[37] было легче, в его время будущий развал Британской империи еще только маячил на отдаленном историческом горизонте. Еще казалось, что грядущая Первая мировая война, в которой будут востребованы ресурсы наших колоний, наш флот, наша стойкость, все поправит. Камминга подпирала эта мощь. Расцвет британской дипломатии времен Антанты нес его по пути задуманного. „Си“ только поставлял информацию, а дальше за него работала империя. Теперь все по-другому. Но все-таки совершенно правильно, что мы теперь в составе Министерства иностранных дел. Это только в оперативном плане является прикрытием, кстати, крайне эффективным. А в философском смысле мы стали одной из опор, практически главной опорой, британской дипломатии. Что бы ни происходило с нашей страной, как бы ни конкурировал с нами весь мир, все эти японцы, китайцы с их ширпотребом, америки и россии с их ресурсами, мы всегда держались и будем держаться на власти нашей британской имперской дипломатии. Эта власть всегда останется глобальной, всепроникающей и невидимой. И поэтому она не только неуязвима, но и эстетически прекрасна».[38]
Мысли о вечном и прекрасном не меняли, однако, того неприятного факта, что ситуация складывалась весьма неудачно. Ведомственные игры и ставшая второй натурой потребность повозить носом по столу квадратных американских парней из Вирджинии, этих ковбоев в фермерских сникерсах на толстых пластиковых подошвах, сейчас, похоже, предельно запутали и осложнили его, казалось бы, простую и обреченную на успех в силу этой простоты и бесхитростности разработку.
Начальство, похоже, заигралось еще на старте. Исходя из примата силы всепроникающей и невидимой власти. Ни богу свечка ни черту кочерга. С одной стороны, решили все сделать чужими руками. Рассчитывали на Госдеп и Лэнгли, на самоуверенный напор, assertion, американцев с их провинциальной прямотой. Пускай протаранят на политическом уровне. С другой стороны, захотели зачем-то делать это открыто, мы-де с вами сотрудничаем. Поэтому эскиз разработки согласовывали по верху, между Форин- офисом и Госдепом. Какое может быть сотрудничество, общий язык с этими продуктами гамбургеров и кока-колы в седьмом колене? You can’t be more common than this, can you?[39] Он лично бился с этим Джеком из Белого дома, объясняя ему все буквально на пальцах. Больше года назад, кстати, когда русские только
Самое же неприятное, что это он предложил начальству и замутил разработку, авторство которой теперь не скроешь. При этом его заставили пойти на поводу у начальства в части открытости с американцами. А теперь он должен, просто обязан довести операцию до конца так, чтобы Форин-офис положил еще одну маленькую бисеринку в копилку британской дипломатии. Это его личный профессиональный долг. Не в британских традициях перекладывать ответственность на других. Так что в МИ-5 этот вопрос уже не передать. А по сути, с учетом того, как все повернулось, ему там самое место, либо в D4 — контршпионаж против России и Китая, либо, еще правильнее, в D7 — организованная преступность. У МИ-5 и инфраструктура для решения таких вопросов, и отлаженные механизмы работы с Metropolitan Police под рукой, все можно делать по звонку. А у МИ-6 с полицией отношения сложные. Но стучаться теперь в МИ-5 гордость не позволяет.
С Лэнгли тоже все непросто, ох непросто… Дружба дружбой, а к своему агенту в Инвестбанке, к этой «Марте», они не подпускают. А та, конечно, свою часть работы внутри этого банка сложила полностью под себя, держит все под личным контролем и отчитывается только перед своим Центром, то есть перед недоразвитым Стивом из Кливленда, штат Огайо, прости господи. Как звучит-то, «А-хай-йо», разве сравнишь со «Стаффордшир», например. Какой уж тут общий язык!
И потом прокол его начальства с отправкой ноты о снятии иммунитета с Барбары без согласования с американцами. А вдруг тогда МИ-6 вообще окажется не у дел? Да хоть бы и не у дел, в масштабах этого мелкого уголовного дела! Надо мыслить стратегически, тогда с любого расклада можно снять сливки. Никто бы не забыл, что это именно МИ-6 все придумала, а не Лэнгли. Можно было бы много лет американцам об этом напоминать, поздравляя их с незаслуженным успехом в случае такового или попрекая их тем, что провалили такую блестяще задуманную операцию. Но Форин-офис взял и шарахнул ноту, потому что, видите ли, из полиции пришел запрос. С чего вдруг полиция вообще этот запрос направила? Лишь потому, что этот кретин, президент Инвестбанка, пошел на поводу у такой же дуры «Марты» и передал доклад Шуберта констеблям, ни с кем не согласовав. А парням в ковбойках и сникерсах пришло в голову свою дуру-«Марту» только по первой фазе разработки проинструктировать, а подумать о том, что в ФБР этот доклад передан быть не может, ибо все служебное расследование происходило в Лондоне, и никто, кроме английской полиции, не сможет этим заняться, — это им в голову не пришло. А Форин-офису в голову не пришло, что президент Инвестбанка может все в полицию слить, в то время когда эта Барбара была не здесь, а в Америке. И всех этих бед можно было избежать, если бы у него, Джулиана, был бы карт-бланш на работу с БНД. Тогда этот мелкий агентишка Рольф сам, без тени вмешательства Лондона, все объяснил бы своим начальникам. Немцы же больше всех не хотели скандала. Так и спустили бы с неба на землю своего же, немецкого, президента этого чертового банка, который возомнил себя самостоятельной фигурой международного масштаба! Но чистоплюи и бюрократы Форин-офиса решили, что одновременно играть и с американцами, и с Берлином слишком сложно и можно со всеми перессориться. Вот со всеми и перессорились! Американцы взяли и в отместку кинули их с арестом этой Барбары прямо на склонах собственных Скалистых гор, как было оговорено at entry point.[41] И ведь не абстрактно договаривались, а чисто конкретно, на уровне оперативного плана. Кинули, чисто конкретно… Господи, как от общения с этой нацией без истории и корней засоряется речь. Скоро все мы, заказывая стейк в ресторанах, будем говорить официантам вместо «May I
То, что американцы самоустранились от ареста — а должны были бы, раз уж Барбара там оказалась, когда так некстати появилась нота о снятии иммунитета, — снова перепутало все карты. Как задумывалось-то? Если в Америке расследование пойдет шустро, они, британцы, в любой момент могут на законных основаниях затребовать передачи Барбары в Лондон. Ведь Инвестбанк тут, в Лондоне, тут и материала побольше найдется. Если же в Вашингтоне дело стало бы буксовать, то они бы тут думали, выжидая благоприятного момента. Ведь аргумент о том, что в Лондон дело надо передавать, никуда бы не делся. Зато над ними не довлел бы фактор времени. Сидели бы и спокойненько копали бы на шпионаж. Когда есть время, до чего хочешь можно докопаться. Не было бы прессинга на тупую лондонскую полицию со стороны этого Мэтью Дарси, адвоката Барбары. Взяла бы Барбара адвоката в Америке, такого же кретина, как все остальные, а они бы тут в МИ-6, без всякой полиции, неспешно и основательно работали бы. Все было бы в собственных руках. Куда захотели бы, туда и повернули…
А теперь что? Хуже худшего. Следствие открыли, а Барбары-то и нет. У полиции все застопорилось. Что совершенно не мудрено. У ищеек из Overseas Anti-Corruption Unit никогда не было ни мозгов, ни
