«одном месте по наклонной плоскости движимого круга», привязанные к столбам поводами. Круг приводится в движение их ногами. (Еще и в наши дни в далеких селах можно увидеть таких топчущихся на одном месте лошадей при шерстобитках и маслобойках.) Или лошади ходят по земле, привязанные к рычагу. Тогда они описывают круг около колеса, находящегося в центре, и приводят машину в движение. (И это можно увидеть кое-где в колхозах, сохранивших еще конные молотилки.) Так именно ходили лошади на заводе Строгановых.
Оба эти способа Кулибин решительно отвергает. Начинает он с такого соображения:
«Работные лошади возят по земле возы по прямой дороге и прямолинейно, где хотят, и встречаются им на горизонте пригорки и горы, но на всех шагают они прямо и правильно, перевозят тяжести, незатруднительно и способно, а во всех поныне употребляемых конных машинах ходят лошади по крутой дороге. Ежели ходят по правой стороне круга, то передние ноги закидывают они в левую сторону, а тянут направо, задние же ноги закидывают к правой стороне, а тянут к левой (разрядка наша. —
Во избежание всех этих неудобств Кулибин и предлагает заводу свой способ более разумного использования конной тяги. Речь идет о сконструированной им машине, для которой «на поверхности с большим диаметром вертикального колеса ходить будут лошади подобно как с возами ходят по земле прямо, а не так, как на заводах, ходят наперекось».
Так как подобное переоборудование завода стоило дорого, то Кулибин сам советовал баронам отнестись к изобретению осторожно и, прежде всего, показать все чертежи специалистам, «имеющим знание в механике, и особливо господину Берду». А потом уже рекомендует проверить это свойство новых машин на модели, части которой следовало бы поручить сделать прекрасным мастерам и притом столичным.
Тогда же Кулибин был озабочен судьбою «водоходного судна», о пользе которого делает он робкие намеки, склоняя строгановскую администрацию к мысли поддержать это серьезное изобретение.
В это время Кулибин болел. «К тому же второго числа декабря, — читаем в заявлении, — шедши с горы, поскользнулся, упал и повредил в кисти правую руку». А ведь этой правой рукой он делал чертежи и вычисления. В заявлении, рядом с холодными вычислениями по механике, имеются строки, полные жалоб на ослабленную голову, которая ему «в таких летах по-прежнему уже не служит».
Судя по «Описанию вертикального колеса», соляная машина, изобретенная Кулибиным, представляется нам в следующем виде.
Колесо задумано было величиною около десяти сажен в диаметре и двигалось «на лежащем вале с двумя железными пятами». По ободу этого вертикального колеса должны были ходить две лошади. Через особую систему передачи колесо приводило в движение поршень соляного насоса. Конечно, все было наперед продумано: обод делался из выпруженных сосновых досок, была предусмотрена максимальная легкость колеса, уменьшение трения в пятах его, по особо хитро придуманному «вымостку» (подмостки) предполагалось «взводить лошадей на равную высоту с поверхностью вертикального колеса» и на самое колесо. Для лошадей на вертикальном колесе устроена была «западня» — место, где они беспрестанно ходили, не продвигаясь вперед. Лошади привязывались поводами к свесным брусьям над колесом с таким расчетом, «чтобы центр тяжести корпуса лошадей был над центром колеса». Сама «западня» была хитро устроена: если бы даже лошадь оборвала повод и попятилась назад или побежала вперед, то все-таки не смогла бы свалиться с колеса.
Кулибин давал практические советы, как и где ставить колеса. В низких местах промыслов, где вешний разлив особенно опасен, он предлагал так ставить колесо, чтобы ободья его с «вымосткою» до воды не касались, а перильные брусья на это время могли бы сниматься. Механик очень жаловался, что на старости лет уже не может изготовить чертежи чище, а знакомым чертежникам он не доверял.
В отдельном «дополнении» к своему «описанию» Кулибин просит, чтобы отдали сделать колесо опытным людям. «Не сыщутся ли там искусстные мельничные мастера и особливо железных заводов». Мотив этот — надежда на первосортных мастеров, практиков дела встречается у него очень часто.
Кулибин долго переписывался по поводу «соляных машин» с администрацией баронов Строгановых и отсылал к ним чертежи с сыном Александром, приезжавшим к отцу из Петербурга, по-видимому, на каникулы.
Разыскать прямые указания на то, что изобретение было реализовано, нам не удалось. Можно предполагать, что Строгановы все-таки им воспользовались или пытались воспользоваться. Не зря же велась переписка, составлялись детальные «описания» действия колеса, «дополнения» к этому «описанию», не зря же заходил к изобретателю Сивков.
Кроме того, из литературных источников известно, что на Камских промыслах конные машины, которые осуждал Кулибин, вскоре вышли из употребления, как действительно негодные.
Историограф Пермских соляных заводов Дмитрий Петухов в своем труде «Горный город Дедюхин» с той же резкостью, как и Кулибин, осуждает прежние способы добывания соли. «Раньше, — пишет он, — лошади ходили по колесу, действуя не силою, а тяжестью, но такое хождение было так трудно для лошадей, что они в полчаса и много что в час покрывались мыльной пеной. Колесо было заменяемо пальцами или рычагами, вделываемыми в вал. Хотя такое устройство действовало легко, но требовало скорой гонки), — а потому оба устройства таких двигателей вышли из употребления скоро».
Но он не говорит ни слова о том, кто заменил эти способы новыми. Не называет он и фамилии Кулибина.
К этому же времени относится и работа Кулибина над изобретением сеялки.
Тогда в России семена бросали в пашню из лукошка горстями, потом разравнивали землю деревянными боронами, чтобы завалить зерна.
Люди давно думали над тем, как равномернее уложить семена в землю и удобнее их прикрыть. Сеялка, разумеется, самая примитивная, изобретена была очень давно; говорят, что древние китайцы и жители Аравии уже знали сеялку. Европе же она известна с середины XVII века. Рядовая сеялка привилась раньше всего в Англии. Уже в 1669 году появилось описание ее, сделанное Варлейдом. В XVIII веке англичанин П. Булл усиленно пропагандировал рядовые сеялки среди своих соотечественников. Из многих изобретенных в Англии систем наибольшее значение имела ложечная сеялка Джемса Кука, которая после усовершенствования ее Уэльсом в 1790 году оставалась без изменения до наших дней. В это же время в Германии началось улучшение разбросных сеялок с различными выбрасывающими аппаратами: щеточным, ячеистым и т. д.[93]
Всякая сеялка позднейшего времени состоит из ящика, куда насыпаются семена, и особого прибора (например, семяпроводных трубок), с помощью которого семена укладываются в пашню. В основу «сеяльной машины» Кулибина положен тот же принцип. Она состояла из трех решеток: из «решетки с крючками», которые подавали зерно в жестяные отверстия, названные «конусами», и были вставлены в деревянные ячейки другой «решетки с конусами», и из третьей «решетки с палочками». Жестяные конусы второй решетки внизу не выходили концами из своих деревянных ячеек. Система сеялки была такова, что когда «решетка с конусами» прилегала к земле, на нее надвигалась «решетка с палочками», которые входили в конусы, отпечатывая в земле ямки. Потом эта «решетка с палочками» отодвигалась или вынималась, и третья «решетка с крючками» через конусы клала в ямки зерна.
В архиве Академии сохранились тетрадь Кулибина с неоконченным описанием изобретенной им «сеяльной машины» и отдельный лист, исчерканный со всех сторон. На нем намечены детали машины вперемежку с математическими вычислениями. «Описание» Кулибина открывается главою «О посеве». Тут на трех страничках излагается система «решеток», новый же раздел «О палочках» только начат. Все остальные листы тетради остались чистыми. Никаких пометок о ходе работы и о дальнейшем росте этого замысла нет. Что за причины помешали ему докончить «сеяльную машину» — неизвестно. Кулибинские «конусы» — те же семяпроводные трубки позднейших сеялок. «Конусы» эти расположены были рядами, следовательно, и сеялка его должна была быть рядовой.
