Ну, найдут «принца», привезут его голову и что? Груссовцы на это навалят огромную кучу, заявят — фальшивка и продолжат кусать царя. Им этот «принц» нужен как символ, а символ убить невозможно. Гросс сам раздул это пламя, поверив своему кафарскому посланнику, сам бы и задул. Да и теперь еще не поздно! Стоит ему в любом храме заявить во всеуслышание: «Жду моего брата в Главном Доме Френома на суд Его!». И все, перемирие на неопределенное время. Правда, такие события в пяти тысячелетней истории Этрусии случались… по пальцам одной руки можно пересчитать, но было! Суд проходил, и никто не возражал против Его правосудия, все присягали выжившему. На жизнь царя (после Суда обычно долгую) хватало, а потом… не важно. Зато после вызова груссовцам придется землю рыть, искать своего принца, раз подняли знамя, а гроссовцам остается терпеливо ждать и посмеиваться. Государь знает «Божественное Завещание», но не идет в храм с вызовов. Это же означает признание мятежника равным себе. А верные кланы думают не только о признании, у них невольно закрадываются сомнения — царь боится.
От больной головы опускаются руки, не говоря о пальцах. Небольшой род Шантроссов как раз относился к «пальцам», то есть — дальняя семья партии Гроссов.
Стригант, верный сын своего рода две декады сидел посланником в Тире. Взвешивал «за» и «против» и, в конце концов, решился. Взял и написал письмо своему старому приятелю по молодым попойкам Эрлану. Пусть он из партии грусситов, но торговые дела на пользу общей родины важны всем этрускам, правда?
Воспоминания о молодых днях чередовались с описанием ужасного климата, варварских нравов и горячих аборигенок Тира. Лишь в конце письма написал о деле:
«Местные купцы очень заинтересованы в океанских продуктах. Будь то изысканные деликатесы или изделия из морских чудовищ. Есть спрос на крупный жемчуг, коего в гелинской луже отродясь не водилось. Я намекнул князю, что могу договориться с Гроппонтскими купцами, заранее думая о твоей помощи. Извини, товарищ, все забываю спросить, а что ты забыл в тамошней дыре? Меня бы из нашей Этрусии и розгами не выгнали, но дела служивые — пришлось. Больше не отвлекаюсь. В ответ тирские купцы могут предложить степные продукты из которых, как я разобрался, самое ценное — сырье из каганского пятна. Знаешь, Эрлан, никогда не думал, что стану завзятым торговцем. Стыдно, но чего не сделаешь ради Родины, а князь обещал скидку нашим, этрусским купцам на то же самое сырье. Узнай, пожалуйста, ради нашей старой дружбы, пообщайся с купцами, все равно живешь в столице княжества. Кстати, уважь князя и мне будет большой уважение от него. Он хочет узнать о Русе Нодаше, который родом оттуда. Теперь он в Эолгуле и собирается просить руки его родственницы. Архей — бастард. Пишу с улыбкой, мы-то знаем кто есть археи. Я видел того молодого человека, если так можно сказать о тридцатилетнем мужчине. Увидел и удивился. Лицом — вылитый этруск, но слишком мелок для нашего племени…»
Приписал еще несколько ничего не значащих строк и запечатал конверт.
Предательство? Ни в коем разе! Стригант чувствовал себя чуть ли не героем. Получается, он сам вызвал противника на Суд Бога, раз у государя, прости Френом за эти мысли, духу не хватает. Символ есть символ, живой или мертвый роли не играет, но уж если живой, то он должен быть на месте. А там как Бог выведет кто — кого.
Обижался посланник на царя за жизнь в этом жарком Аргольте, а больше за «выжимание» согласия в это ненужное посольство. Доходило до завуалированных угроз. Ну и самое главное, не верил, точнее, не хотел верить в то, что Рус — этруск. Он посвящен Гее, а не Френому. Но теперь пусть Эрлан разбирается в этих «пробелах воспитания» якобы принца. Стригант не сомневался в миссии своего старого товарища, как не сомневался в выходе Руса из темницы сразу после свадьбы наследника. А вот в его долгой жизни после освобождения — не уверен.
Они с Эрланом переписывались просто для души и тренировки пера, соревнуясь в изысканности и словоблудии. Письма всегда получались увесистые. Регулярно оставляли друг другу адреса, регулярно же звали друг друга в гости и не виделись двадцать лет. Другие члены их партий не знали об этом увлечении.
Борис, дважды прочитав сообщение агента из ордена Текущих, устало откинулся на спинку кресла.
«Вот и все… нашлась пропажа и… Гелиос, не дай свершиться убийству! Я так долго искал этруска… нашел и, походя, узнал имя влиятельного сообщника самого Кагана. Почему не радуюсь?», — мысли текли вяло.
Помощник одного из секретарей ордена проболтался своему приятелю, слуге со склада учебных пособий о любопытном случае. Пришло письмо из Эндогорского ордена и он понес его самому Стандору. Тот буквально из рук выхватил, где это видано! При нем порвал пакет «пергамент двумя пальцами, во силища!», прочитал и выдал сквозь зубы «Тир! Борковский выкидыш!». Только после этого вспомнил о помощнике и отпустил из кабинета. Но это еще не все!
«Вечером случайно натыкаюсь на… что бы ты думал? Не правильно! На подписанное Генералом заявление господина Стандора об отпуске по личным делам. Я сразу сложил дважды два. Помнишь, ходили слухи о любовнике его жены? Вот идиот, на кого позарился! Теперь ему не сдобровать, точно тебе говорю…»
Агенту наводящими вопросами за кувшином вина удалось прояснить еще кое-что.
«Не, я сначала думал Эндогорцы ответ на запрос прислали. Давно уже ученик пропал, по всем орденам отправляли запросы, им — последним. Но стал бы он так о каком-то ученике кипятиться? Вот и я думаю, не стал… Слушай, у меня жена к теще уехала, пойдем в Дом Терпимости?..»
Главный Следящий умел складывать дважды два не хуже помощника секретаря. Потерял терпение, заторопился, значит, его деньги пропали. Томила не одинока в своих махинациях. Давно вокруг Кагана, «ночного князя» Месхитополя крутился неуловимый сильный Текущий, но кто бы мог подумать на самого Стандора? Маг уровня высокого бакалавра и наверняка прихватил кого-нибудь из опытных «волков». Андрею, Русу и Леону не устоять. Хотя…
У Бориса ни с того, ни с сего поднялось настроение.
Ребята действуют с выдумкой. Андрей не так прост, не говоря о Русе, о возможностях которого Следящий и гадать не хотел. Рабский ошейник снял, полноценное привидение бакалавра-Текущего угомонил. А как следы меняют! Мечта магистров!
«Нет, господин Карпос, я ставлю против тебя. Гелион, помоги мальчишкам! И нет худа без добра, теперь я знаю, где вы есть. Тир — княжество маленькое, найду», — на этой оптимистичной ноте закончил мимолетную хандру и приступил к делу…
Прибыв на землю Сарматов, Гелиния, теперь Гелингин, взяла командование в свои руки. Рус не возражал.
— Грация, прошу тебя, — обратилась она сразу, как только «зыбучая яма» выбросила весь личный состав, — о телохранителях ни слова. Мы отбивались от стражи, там они и полегли, защищая меня. Это очень важно, — прервала вопрос ошарашенной падением-взлетом девушки, — Андрея отнесут Целителям, я попрошу, чтобы тебя тоже пустили, — развеяла и это опасение плохо соображающей Грации.
— Что? Какие телохранители, — рассеяно спросил Рус, проводя мысленный анализ своих действий. Расслабился в относительной безопасности.
Они все еще сидели на поле Звездных троп и дежурный маг, подав знак командиру смены, приближался к ним в одиночку нарочито медленно. Судя по виду, Гелингин с… товарищами в бегах и он давал беглецам отдышаться. Далеко шли по «тропе», долго. Даже привыкшему человеку тяжело «без воздуха».
«Но какая необычная тропа! Новая разработка Хранящих? Или наоборот старый амулет?», — думал маг. Он сам относился к Пылающим. Их да Текущих, как самых боевых, ставили дежурными «на тропу», — «скорее амулет, Сила колебалась несоразмерно мало».
— Господин дежурный маг, — Гелингин, не вставая, обратилась к подошедшему Пылающему, — распорядись немедленно доставить Целителям раненого и чтобы его жена находилась рядом, — в её голосе прорезались надменные нотки, а Грация — ужас! В своем нынешнем состоянии не обратила внимания на «жену». Её впервые назначили на эту высокую должность. Поняла бы — загордилась. Или усмотрела бы насмешку и обиделась. В зависимости от настроения.
