Избиения младенцев не получилось. Надо отдать должное гросситам. Они быстро проморгались и организовали достойный отпор. Среди звона мечей, мата дерущихся, рева Духов (так себе, ревочка — мелкие Духи шли на Зов, Сила качалась медленно) и других звуков боя в закрытом помещении, постоянно повторялся клич:
— Гроос, если ты этруск, выходи на бой! Тебя вызываю я — Рус из рода Груссов, законный царь всех Этрусков!
Рус не бегал искать противников, он встал напротив выхода из спальни и отбивался от наскоков телохранителей. Старался не убивать, а просто выводил из строя, придерживая собственных Духов, иначе все бы пожег, включая богатую обстановку. Структуры еще не работали. Упорно звал Гросса в приемную, не входил в спальню. Чувствовал — там опасно, но главное — проверял дух, в смысле смелость нынешнего царя. Потеряв двоих, гросситы отстали от принца и полностью переключились на свиту.
Двустворная дверь распахнулась торжественно медленно, словно на официальном приеме. Отстраняя телохранителей, в большой зал прошествовал худощавый этруск в богатой традиционной безрукавке с длинным мечом в руке. Все невольно замерли и он торжественно произнес:
— Я принимаю вызов на бой, самозванец! — члены обеих партий, способные стоять на ногах, расступились, освобождая круг шагов десять в диаметре. Просторная приемная, ничего не скажешь.
Рус пристально вгляделся в Гросса. Выглядел моложаво, немного за сорок. Только седые виски и морщины вокруг глаз выдавали истинный возраст — семьдесят четыре года. Силу Призыва не определишь, каналы еще восстанавливались, но глаза излучали абсолютное превосходство и только в глубине Рус разглядел неуверенность.
«Принц» без лишних слов пошел в атаку, но чувство опасности завыло! Не касаясь противника, кувырком ушел назад.
— Ха! Ты еще и трус, щенок! — издевательски воскликнул Гросс, — здесь нет лучников, нет ловушек — слово царя!
«Но что-то есть…», — подумал Рус и прыгнул, одновременно пуская Духов.
Какого же было его удивление, когда ни один из его «друзей» не коснулся Гросса, а напротив — с воем ушли в расслоение, и он сам не смог коснуться противника ни Ромулом, ни Ремом. Руки становились ватными и сами собой уводили мечи в сторону. Опасность выла, но разорвать дистанцию больше не удалось — царь стремительно пошел в наступление и просто-напросто сбил ослабевшего Руса и приставил меч к его горлу. Его лицо сияло удивленно-облегченным торжеством:
— Ты, щенок, в самом деле сын Грусса! Как, скажи, как ты спасся! Я лично тебя зарезал, вот этим кинжалом! — не убирая меч от горла лежачего соперника, левой рукой достал из ножен обычный кинжал без украшений и потряс, показывая всем.
— Младенцем был, не помню, — прохрипел Рус. Слабость тела возрастала и скоро, даже без удара мечом, он просто перестанет дышать, — ты мастер детей резать.
— Ха-ха-ха, — царь на несколько мгновений зашелся в хохоте и резко остановился, — а меня защищает сам Френом! Заметил? Я его царь, я! Его кровь, — откинул кинжал, порвал на груди рубашку и трясущейся от возбуждения рукой, выхватил медальон на железной цепочке — маленький медный пузырек.
— Его кровь смешана с моей, она тянет жизнь из Его прямых потомков! А что самое смешное, — он говорил все быстрее и возбужденнее, — меня мог убить любой другой, не ты, но ты оказался не самозванцем… — на мгновение замер, словно обдумывая важную мысль, — где… когда… то был точно младшенький Грусс…
Похоже, он сходил с ума. Меч отошел от шеи Руса и уперся в пол, глаза бессмысленно бегали.
— Я поднял его за волосы… воткнул нож в самое сердце и смотрел… а какое у него было лицо? — меч со звоном упал на каменные плиты, а царь изобразил руками давнее убийство и тихонько засмеялся, — хи- хи-хи…
Впрочем, от сумасшествия Гросса Русу легче не становилось. Наоборот, слабость добиралась груди, вот-вот прекратится дыхание… Ощущения напоминали те, которые чувствовал в альганском пятне после «замедления времени», только в тысячу раз сильнее.
«Кровь! Снова чертова кровь…», — думал больше досадно, чем со страхом, — «не ожидал и опять лоханулся!..»
Обе партии пораженно застыли. Никто не знал, что делать. Проигрывали обе. Грусситы теряли единственного претендента, гросситы получали сумасшедшего царя. Отстранить нельзя, не случалось прецедентов…
Вдруг напротив груди Гросса возникла непонятная структура из Силы Земли и сразу выдала протяжные трескучие хлопки. Над людьми послышался частый свист невидимых стрел, с потолка и стен посыпалась каменная крошка, зазвенели разбитые окна, захрустела деревянная обивка. А Гросс продолжал хихикать, пока, наконец, спустя долгий статер, невидимые стрелы не пробили радужную пленку, накрывшую царя после начала работы структуры.
Первая пробившая защиту пуля разбила медный пузырек — туда целил, державшийся из последних сил Рус. Вопреки его представлению, из него не брызнула кровь. Из смятой емкости выдавился маленький кроваво-красный рубин, повисел и бесследно растаял. Остальные десяток пули успели разворотить грудь склоненного над ним Гросса и только тогда отбросили его шагов на десять. Рус развеял структуру и облегченно потерял сознание, напоследок зачем-то вспомнив: «…мистер Кольт уравнял шансы».
Рус пришел в себя мгновенно. Только что проваливался в бездонную воронку, на дне которой глумливо потирал руки Гросс, как тут же понял, что теперь просто лежит, закрыв глаза.
«Гелиния!», — немедля ответил на беспокойство любимой, — «не волнуйся, со мной все в порядке, я люблю тебя и скоро буду», — и понял ответный посыл любви и согласие ждать, несмотря на долгую разлуку.
«Как долгая?», — подумал и открыл глаза.
Он лежал на мягкой перине, укрытый невесомым теплым одеялом. Рядом с ложем на табуретке сидел дремлющий Фридлант.
— Эй, Верховный, сколько времени? — бесцеремонно разбудил старика.
Он ответил, словно и не спал:
— Очнулся? — проконстатировал факт, — специально неотлучно рядом сижу, дабы ввести в курс. Люди с такой потерей жизненных сил не живут, но ты сын Френома и теперь все об этом знают.
— Приятно, — усмехнулся Рус, — но времени сколько? День на дворе, а поточнее?
— Успеешь, — словно пригвоздил к кровати, — полежи еще. Гроссы отличались паскудством, но не до такой степени, не ожидал. Кровь Бога была похищена из одного храмы, мы нашли отступника и покарали. Тебе полезно почитать все «Завещание», но пока передам выдержку. Потерпи, ты должен знать.
«Твою мать! Как охота размяться… но и любопытно, черт побери», — настроение стремительно ползло вверх.
— Бог повел соратников в Каринские горы и показал Он пещеру: «Чую запах гноллов, искусные Разумные жили здесь. Я помог изгнать их Бога, нет места ему на Гее». Соратники обрели в ней много вещей и вынесли Ему. Он все велел выбросить кроме медного сосуда. «Сие есть не медь, этруски, сие — Звездный металл, Аструм. Его нельзя разрушить ни Силой, ни Духами, ни Мечом, ни Огнем. Одной лишь Волей моей можно». И смял Бог сосуд и поправил его. «Крепите Волю свою так, чтобы и вы, народ мой, могли смять и расправить металл сей». С веками забыли этруски этот наказ, ибо невыполним он оказался. Страница пятьдесят пятая, абзац второй… То было записано четыре тысячелетия назад, спустя тысячелетие после тех событий.
— Язык мудреный. Но интересно, как кровь в нем оказалась, — «снова Воля выплыла, будь она неладна… все верно, я думал обычная медь — вот и пробило… защиту тоже знал — рано или поздно прострелит. Пуля, хоть и дура, но сильна…»
— Кто-то из соратников набрал, чтобы сохранить. Кровь Бога быстро исчезала. Он часто бывал ранен в битвах, сражался как обычный воин. Потом, спустя века после его ухода, вспомнили Его изречение: «Моя кровь защитит сама от себя»…
— Очень понятно! — съязвил Рус.
