ночи?
Мне и правда удалось немного успокоиться за приятной и легкомысленной беседой с Мишей, который с первой минуты знакомства произвел на меня впечатление умного и веселого парня. И очень симпатичного. Когда я увидела в аэропорту высокого светловолосого мужчину с цветами в руках, подумала — типичный славянин. Ждет, наверное, свою славянскую жену или девушку. Как приятно улыбается… Когда поняла, что 'славянин' улыбается мне, растерялась. Какое-то странное чувство возникло, будто… Впрочем, какое это имеет значение? Я иногда думаю совсем не о том, о чем надо… Если бы Миша еще поменьше подшучивал над моим русским языком и не придирался к пустяковым ошибкам. Меня это задевало. Слегка, но задевало. Я же, все-таки, филолог…
Мы даже немного погуляли по городу, и я почти совсем успокоилась. На Невском проспекте недавние страсти казались далекими и нереальными.
Но наступило утро и реальность напомнила о себе громким и требовательным стуком в дверь гостиничного номера.
К тому времени я уже встала, успела принять в душ и намеревалась спуститься вниз, чтобы перекусить. А перед этим я решила позвонить Донато. Несмотря на то, что он просил не звонить без крайней необходимости. Но ведь должна же я рассказать ему о том, как устроилась в чужой стране? Да и труп Мартинеса упорно стоял перед глазами. Хотя про труп спрашивать по телефону все равно нельзя — это я понимала… Набрала номер, но мой друг не отзывался. Я стояла у окна, смотрела на улицу и слушала долгие гудки: пип-пип-пип…
Было воскресение. Вчера мы договорились с Мишей, что сегодня он отвезет меня за город к Юрию Константиновичу и его супруге, Мишиной бабушке. Если бы мы прилетели с Донато то, наверное, отложили бы встречу с друзьями моей семьи на самый конец. Но Донато оставался в Испании, и я подумала: наверное, в одиночестве мне будет скучно и даже тоскливо. Я вообще человек не очень общительный и отчасти даже робкий. На улице знакомств не завожу. Вот Тереза тут сразу бы со всеми перезнакомилась… А тут еще эта история с рукописями и уже двумя смертями. Она не шла, да и не могла уйти из моей головы, несмотря на все красоты замечательного города на Неве. Питера — как научил меня говорить Миша, чтобы я не спотыкалась на сложных сочетаниях согласных.
Вот я и решила: чем коротать время одной, лучше совершить визит вежливости и съездить вместе с Мишей к Рогачевым. К старикам — как выразился Миша. Но появился Хуго Гомес и едва не поменял мои планы самым кардинальным образом.
Он представился сотрудником Генерального консульства Испании, точнее, помощником консула, показал удостоверение и заявил, что у него есть важный разговор. Моя душа сразу ушла в пятки. Она и так-то болталась где-то явно ниже полагающегося ей места, а тут… Гомес почти все время улыбался, но его темно-серые глаза смотрели так пронзительно, просвечивая мое нутро до самых печенок, что я инстинктивно сжалась.
— Хороший у вас номер. Двухкомнатный?.. Вы ведь вчера прилетели в Санкт-Петербург?
Гомес держался подчеркнуто вежливо и официально.
— У вас сохранился билет на рейс?
— Да.
Я вела себя послушно и даже подобострастно. Наверное, именно так, как и должны себя вести виновные в чем-то люди. Но в тот момент подобные психологические нюансы не приходили мне в голову. Я элементарно струсила и перепугалась.
— Вы вылетели из Мадрида в пятнадцать ноль-ноль?.. А в аэропорт во сколько приехали?
Гомес вел форменный допрос. Я же покорно отвечала, загипнотизированная пронзительным взглядом и магнетической энергией, исходившей от всей его фигуры — массивной, коренастой и неотвратимой, как мощный тяжелый грузовик. Спроси он тогда: убила ли я Мартинеса, я бы призналась тут же. Но он не спросил.
— Извините, София, но вы должны проехать со мной в консульство.
— А… зачем? — просипела я. Что-то часто у меня в последнее время стал пропадать голос.
— Я не могу сейчас вам все объяснить, но к нам поступил срочный запрос из Мадрида. Там, э-э, кое-что произошло.
'Экстрадиция!' — мелькнуло в голове жуткое слово. 'Все! Конец! Полиция нашла труп Анибала. И Донато, видимо, уже арестован. Вот отчего не отвечает его телефон'.
Оглушенная и растерянная, я и не пыталась протестовать. Переоделась в спальне, машинально вытащив из чемодана почему-то самую короткую и узкую юбку, которую берегла для прогулок с Донато. Он любил, когда я наряжалась в откровенную одежду, и другие мужики пялились на меня. А я это ненавижу! Но Донато лишь посмеивался, говоря, что настоящая женщина должна наводить мужчин на мысли о разврате, а не о Великом посте. Я же одеваюсь так, что иногда напоминаю засохшую облатку.
Подобные заявления, если подумать, граничили с хамством, но я терпела. Может, из-за любви? Не знаю, я вообще не особо интересуюсь мужчинами. И до знакомства с Донато у меня ни с кем не было серьезных отношений. Но я консультировалась с опытными подругами, и они сказали, что все мужики ведут себя примерно одинаково. И думают. И даже смотрят всегда в одну сторону, известно, какую. Надо просто не обращать внимания на их глупости. Это даже хорошо, что они такие тупые. Благодаря этому, умным женщинам легко ими управлять. Но у меня как-то не получается управлять Донато. Наверное, я не такая уж и умная.
А зачем я надела тогда именно эту юбку и прозрачную блузку, я не знаю. Говорю же — машинально. В прострации.
Когда я вышла из спальни, в лице Гомеса что-то дрогнуло и изменилось. И он сразу предложил называть его Хуго. Мол, дела делами, но мы же земляки. В том смысле, что испанцы. Зачем излишний официоз? Но мне было все равно: Хуго, сеньор Гомес или даже дон Педро, живущий в Бразилии, где много диких обезьян. Бабушка Софья очень любила этот русский фильм про тетушку, которая здравствует, и часто смотрела его по видику. А я никогда не понимала, чего смешного в том, что человека зовут 'дон Педро'? Странное у русских чувство юмора. Хотя я тоже отчасти русская. И порой намекаю на это знакомым, когда речь заходит о космосе или балете.
А потом мы вышли с Хуго Гомесом на улицу и сели в машину, которую он умудрился припарковать на тротуаре у самого входа. Но едва Гомес собрался включить зажигание, как появился полицейский. Вернее, этот, как его…
Санкт-Петербург. Пятый день второй фазы луны
— …Гаишник, — подсказал Михаил.
— Ну да. И он сказал, что Гомес нарушил правила. А тот начал спорить. А мне что-то стукнуло в голову, и я сказала — не спорь. А этот, гаи-ишник, даже стал радостным, и сказал Гомесу, что тот должен зайти к ним в машину. А я сказала, что мне надо вернуться в номер, потому что я забыла телефон. А потом я убежала.
— Быстро бежала?
— Нет. Наверное, нет. А почему ты об этом спросил?
— Юбка у тебя шибко узкая.
Лицо у Михаила было серьезным и даже печальным. Но кончики губ заметно подрагивали.
— Смеешься? — с сарказмом спросила София. — Над кем смеешься? Над собой смеешься?
— Ух, ты! — у Михаила вытянулось лицо. — Даже это знаешь?
— А ты что думал? Я хорошо знаю русскую литературу. Может быть, даже лучше тебя.
— Ладно, не хвались, идучи на рать.
— Чего?
— Проехали. Все рассказала?
— Вроде все… А ты — все понял?
