— Я не говорю по-русски. Когда я узнал, что у Софии возникли проблемы в России, я понял, что мне на первых порах может понадобиться переводчик. Пока я не найду Софию. Ведь София сообщила мне, что вынуждена скрываться. Я решил, что Лаура будет самый подходящий вариант. Она заканчивала филфак и знает три языка. Кроме испанского, имею в виду.
— А чем занимается Лаура?
— Работает редактором в крупном издательстве.
— Какие между вами отношения?
— Мы — хорошие знакомые. Лаура моя троюродная сестра.
— Она так сразу согласилась вам помочь?
— Ну, не сразу… Но когда Лаура узнала, что София оказалась в сложной ситуации и ей нужна помощь, она согласилась. Кроме того, расходы по поездке я взял на себя.
— У вас много денег?
— Не так много. Но ради Софии, вы понимаете…
— Пока нет. Какие у вас отношения с Софией Родригес?
— А это важно?
— Извините, Донато, но вопросы здесь задаю я… Мы, разумеется, можем пригласить консула, адвоката…
— Нет-нет, это пока ни к чему. Я отвечу. Я и София любовники.
— Хорошо. Расскажите мне подробней о том, что произошло ночью.
— После того, как мы легли спать?
— Да.
— Мы спали какое-то время. Потом проснулись от криков.
— Чьих?
— Женских.
— Точнее можете сказать?
— Кажется, что кричали обе: и Лаура, и София. А вообще… Спросонья же. Мы с Михаилом вскочили и бросились в гостиную.
— Кого вы там застали?
— Никого. В смысле, девушки были там. А больше — никого. Но кто-то бежал от дома. Я подбежал к окну и увидел, как какой-то мужчина перепрыгивает через забор. Но я уже рассказывал.
— Да, я знаю. Девушки что-то успели сказать?
— Почти ничего…
Дом отца Григория (продолжение)
Они сидели втроем на кухне за закрытой дверью: полковник Углов, Юрий Рогачев и отец Григорий. Углов помассировал виски, устало произнес:
— Попробуем восстановить картину преступления. Картина, замечу, очень смутная. Донато и Михаил проснулись от женских криков глубокой ночью. Точное время они назвать не могут, ориентировочно — начало четвертого. Григорий Кузьмич ничего не слышал.
Священник виновато пожал плечами:
— Ничего. Спал, как убитый.
— Ладно. Это странно, потому что вы спали в соседней комнате, за деревянной перегородкой. А парни — на веранде, за капитальной стеной. Но пока это опустим… Когда парни забежали в комнату, то застали следующую картину. На полу, в луже крови, корчится Лаура. Со слов Донато, успела она сказать следующее. Проснулась от того, что почувствовала присутствие постороннего. Открыв глаза, увидела, как какой-то мужчина наклонился над Софией. Она вскрикнула и попыталась встать с дивана. Тогда мужчина ударил ее ножом, оттолкнул и выскочил в окно. На подоконнике есть пара следов от мужских ботинок. Эти же следы есть и во дворе, около забора.
Что касается Софии, то, когда Михаил и Донато забежали в комнату, София сидела на диване. В тот момент она еще находилась в сознании. Судя по полученным описаниям, никаких внешних повреждений у нее не было. Тем не менее, выглядела она очень плохо. Все, что она успела сказать: 'На нас напали'. После этого потеряла сознание.
— Я видел ее уже без сознания, — уточнил священник. — Когда парни меня разбудили, и я зашел в комнату, то София уже лежала без движения.
— Да, я понял. Потом вы позвонили Юрию Константиновичу. Вы посовещались и решили так: что Рогачев связывается со мной, а вы, Григорий Кузьмич, вызываете 'скорую'.
— Да, я решил, что это необходимо. Лаура буквально истекала кровью. Да и состояние Софии мне показалось тяжелым. Дышала она тяжело, с хрипом, и пульс еле прощупывался.
— 'Скорую' ведь вызвали вы?
— Да.
— А почему ребята это сразу не сделали? Ну, предположим, Донато не говорит по-русски. А Михаил?
— Михаил сказал, что он растерялся. Ведь в таком случае надо сразу вызывать милицию. Он боялся, что местные милиционеры начнут допрашивать, а что говорить? В общем, он боялся огласки. Поэтому он сначала растолкал меня. Я позвонил Юре, а он уже связался с вами. И уже потом я позвонил в больницу… Вроде и времени прошло немного, минут десять. Но к тому времени Лаура уже умерла, — отец Григорий покачал головой. — Как-то так вышло… Вы полагаете, ее можно было спасти?
— На счет десяти минут не ручаюсь. Но… — Углов сморщил лицо, как от зубной боли. — Ладно. Пока не будем об этом. Понятно, что Лаура умерла от ножевого ранения и последующей потери крови. А вот с Софией что происходило?
— Вообще было похоже, будто она чем-то отравилась. Я даже сначала подумал — не от грибов ли это? Я их вчера угощал маринованными опятами. Это походило на симптомы тяжелого отравления.
— Но ведь дело не в грибах?
— Нет, разумеется, ели все.
— А в чем может быть причина?
— У меня только одно объяснение — сильнейший шок. Возможно, от испуга. Но я же не медик.
— Это верно… Судя по тому, что София до сих пор в реанимации, медики тоже не могут разобраться. М-да… Получается, у нас нет ни одного очевидца преступления.
— Какова основная версия? — нервно спросил Рогачев. Он часто посматривал на часы.
— Моя версия следующая. Кто-то выследил Софию или просто как-то узнал, что она находится в доме отца Григория. Выждав момент, преступник проник через открытое окно в гостиную. Там он попытался убить девушку. Но в последний момент вмешалась Лаура. Когда этот 'кто-то' набросился на Лауру, та закричала. София проснулась и, в испуге, тоже начала кричать. Похоже, что Лауру убивали у нее на глазах. Эти крики услышали парни и прибежали в гостиную. Убийца выскочил через окно и убежал.
— Ты думаешь, что убить хотели Софию?
— Да, Юрий Константинович. Но это версия. Не исключено, что целью преступника являлась и Лаура. Но тогда я ничего не понимаю. Зачем надо было ее убивать? Лауру могли спокойно убить еще в Испании. Зачем надо было ждать, пока она прилетит в Россию? Кому мог помешать редактор мадридского издательства?
— Что ж, это наиболее вероятная версия, — согласился Рогачев. — Когда начался крик, преступник просто дал деру. И Софию не стал трогать. Решил — собственная шкура дороже. Задержись он буквально секунд на пять, и могли подоспеть ребята. Логично… Каковы дальнейшие планы?
— Скоро подъедет следователь из областного управления, — Углов посмотрел на часы. — Он уже запишет все под протокол. Я ему свои записи тоже передам. Но о клозах там, разумеется, не будет ни слова.
— Ты меня отпустишь? Я хочу в больницу к Софии.
