Товарищи всецело доверяли Трою. И он ни разу не вызвал их подозрений. На партийных съездах талантливый оратор бил себя в грудь, обвинял царский режим во всяческих преступлениях, давал советы товарищам на местах; разрабатывал план действий, настаивал на самом безжалостном терроре. Он всегда находился в гуще борьбы. Трой лично руководил многими покушениями. Ему нравилось убивать людей. И уж конечно, он не был трусом. Нервы у него были железными. Много раз его могло в клочья разорвать взрывчаткой «динамитного жилета». Товарищи отговаривали Троя перевозить взрывчатку на себе, считая, что руководитель обязан беречь свою ценную жизнь.
На самом деле Игнатов не до конца понимал, что двигало этим загадочным человеком: стремление к деньгам, невероятная страсть к игре со смертью или что-то другое?
Трою были известны все имена и явки. Но он сдавал полиции своих друзей, только когда это было выгодно ему самому. Игнатов начал подозревать, что Трой ведет собственную игру. Террор и провокаторство приносили Трою огромные дивиденды. Как один из лидеров революционного подполья, он контролировал большую часть пожертвований на организацию новых терактов – деньги давали богачи, сочувствующие революционерам. Средств, полученных из партийной кассы и от охранки, Трою хватало на то, чтобы купить и содержать дом в Ницце и нескольких любовниц в России и за границей, кутить в дорогих ресторанах Парижа и регулярно ездить в Монако и Баден-Баден, где пламенного аскета-революционера знали как завсегдатая фешенебельных казино. Часто наезжая из-за границы в Россию, Трой снимал для любовных утех только генеральские апартаменты в первоклассных гостиницах и меблированных комнатах. Поистине он открыл для себя золотую жилу…
Полковник сверился с часами. Агент задерживался. Игнатов закурил папиросу и присел на край подоконника. «Трой – хитрая лиса, – размышлял разведчик, – его интуиции можно только позавидовать. И если он не пришел, значит, почувствовал опасность».
Внимание Игнатова привлек странный человек в мужицкой шапке из заячьего меха и в толстом кожаном переднике поверх овчинного тулупа. Он катил перед собой тележку и громкими криками созывал уличных котов. Из своей тележки мужик вытаскивал куски печенки и бросал их пронзительно мяукающим попрошайкам, которые десятками сбегались на запах угощения. Игнатову было непонятно, что происходит, но от этого становилось еще любопытнее. И вдруг полковника озарило: коты были крысоловами! За это их и кормили хозяева соседних мясных лавок и кабаков!
Это был знак. «Крысоловами» у террористов назывались охотники на провокаторов – убийцы- чистильщики. В своих странствиях Игнатов несколько раз получал подобные предупреждения от небесного ангела-хранителя.
Мужчина выбросил недокуренную папироску в открытую форточку и в раздумье прошелся по комнате. «Надо немедленно покинуть этот дом», – говорил ему внутренний голос. Однако полковник медлил. Мысль о шикарной женщине, которая готова явиться в эту комнату по первому его желанию и лечь с ним в постель, туманила его обычно холодный разум. Стоит ему остаться, и он получит возможность гладить обнаженное великолепное тело, сжимать упругие груди, целовать фарфоровые плечи и лебединую шею, обнимать осиную талию, жадно охватывая широкие бедра, и видеть, как бесстыдно распахиваются навстречу стройные ноги, чтобы открыть ему путь в вожделенное лоно…
Напали внезапно – полковник был в постели. Его партнерша только что вышла – вроде как в уборную. И тут же в комнату заскочили трое молодчиков. Полковник метнулся к оружию, но револьвера не было. Продажная девка прихватила кольт с собой.
Один из бандитов прыгнул на полковника – и получил в живот ногами. Другого Игнатов опрокинул сильным ударом в лицо. Но следующий бандит сцепился с разведчиком. Несколько раз перекувырнувшись, мужчины упали с кровати. Видимо, в этот момент к Игнатову подкрался сзади четвертый нападающий и ударил его по голове чем-то тяжелым.
Очнулся полковник связанным по рукам и ногам. Он лежал на полу, а над ним стояли четверо его противников. Страшно ломило затылок. Некоторое время мужики молча и хмуро разглядывали врага. Один из налетчиков – худой, но жилистый – прижимал окровавленный платок к сильно распухшему носу.
– Здоров, сука! – гнусаво сказал он. – Нос мне сломал! Сейчас я тебе за это в глаз выстрелю, сволота!
– Поостынь, Михей, – буркнул ему мускулистый дядька, одетый в широкий рыбацкий свитер.
Широкоплечий, с толстой красной шеей, с закрученными усами, он одновременно напоминал циркового борца и морского волка. Похоже, он был главным. Однако несколько минут назад этот здоровяк получил от полковника удар в пах и теперь тоже злился на полицейского.
– Кому говорю: убери пушку! Мы же договорились без лишнего шума все делать. И потом, сперва надо его выпотрошить, – и обратился к Игнатову: – Имей в виду, жандармская морда: если сейчас же не расскажешь нам, кого ты тут поджидал, мы тебя на куски порежем и в твой департамент несколькими посылочками отошлем.
– Верно говоришь, Аркаш, – повеселел худой, затыкая револьвер за ремень. – Отправим им голову вашего благородия, чтоб было, что в гроб положить да под оркестр схоронить.
– Я ничего не скажу, – коротко ответил полковник.
Не теряя времени, боевики приступили к делу.
Один из них задавал Игнатову вопрос, а второй слегка колол его ножом в самые болезненные места, когда не дожидался ответа. Вряд ли допрос продолжился бы долго. Среди пытающих не оказалось опытного палача – и вскоре Игнатов должен был бы истечь кровью.
И тут в комнату ворвался какой-то парень и начал яростно избивать злодеев тяжелой тростью. Мускулистый громила в этот момент сидел на корточках перед пленником. Он только успел поднять лицо на влетевшего юнца и тут же закатил глаза, захрипел, начал заваливаться на бок. Из ноздрей его полилась кровь. Сильным ударом тяжелого свинцового набалдашника Серж проломил главарю череп. Это решило исход схватки. Потеряв старшего, налетчики растерялись. Один из них выхватил из кармана пистолет. Серж тут же обрушил палку на его предплечье. Лицо бандита изменилось, пистолет вывалился из его руки. Михей, бандит со сломанным носом, получил удар ручкой трости в лицо.
– С меня хватит, – отчетливо произнес он, отполз в угол и уселся там, не помышляя о бегстве или сопротивлении.
Третий бандит, вскрикнув, выбежал из номера. Серж бросился за ним. На черной лестнице боевик несколько раз выстрелил в преследователя. Юноша едва успел спрятаться за высокие дубовые перила. Но уйти бандиту все равно не удалось. Его скрутили во дворе телохранители полковника Игнатова.
Они, как и было приказано, дожидались шефа в кондитерской через улицу. Услышав выстрел, охранники первым делом перекрыли все выходы из дома. Сержа они тоже на всякий случай сбили с ног и надели на него наручники. Для острастки полицейские слегка прибили задержанных.
Обратно в номер Сержа привели под конвоем. Отведав кулаков своих сопровождающих, молодой человек чувствовал солоноватый вкус крови во рту. Спасенного к тому времени уже развязали, он даже успел одеться. Полковник Игнатов стоял в центре комнаты, приложив мокрый платок к затылку.
Когда ввели задержанных, он бросился навстречу Сержу. Взяв ключ от наручников у одного из своих людей, он немедленно освободил юношу, пожал ему руку и отвел в сторону:
– Не сердитесь на исправных служак. Они, как хорошие фокстерьеры, выполнили в точности то, что им приказано: схватили всех, кто показался им подозрительным, и проволокли к хозяину.
– Я все понимаю и не держу на них зла, – ответил Серж.
– Вот и славно! Тогда примите мою глубокую благодарность, mon eher [29]! – проговорил полковник. – Если бы не вы, эти якобинцы искромсали бы меня своими ножиками. Поверьте, я добра не забываю. – Он еще раз пожал Сержу руку и представился: – Полковник Игнатов. Простите меня, я отлучусь на минуту – пожалуйста, не уходите.
Он о чем-то пошептался со своими людьми – теми, что привели Сержа и бандита, – потом внимательно осмотрел труп главаря и восхищенно присвистнул:
– Однако какого налима вы глушанули!
Перешагнув через бездыханное тело, полковник подошел к бандиту с перебитым носом и присел перед ним на корточки. Налетчик так и сидел в углу, закинув голову, чтобы меньше текла кровь из разбитого носа. Временами он глухо постанывал. За несколько минут до этого он выплюнул два зуба – в этот день бедняге чертовски не везло.
