концепции Ельмслева.
Прието развил понятие коннотации Ельмслева, распространив его на нелингвистическые знаковые системы. Он также наметил принципы уникального направления исследований, лишь вскользь упомянутого Соссюром, – диахроническую семиологию.
Для современной когнитивной лингвистики представляет интерес рассмотрение Прието вопроса о концептуализации и категоризации реальной действительности, который он связывал с «означиванием».
Мировую известность Прието принесла «ноология» – функциональная теория означаемого. Предметом ноологии является рассмотрение высказывания как процесса семиозиса. А. А. Уфимцева называет Прието, наряду с Бюиссенсом, основоположником знаковой теории дискурса. В рамках ноологии получило развитие учение о вариативных способах представления содержания в высказывании в процессе актуализации с помощью как языковых, так и неязыковых кодов. Проблематика вариативных способов описания стала предметом изучения когнитивной лингвистики.
Для когнитивной лингвистики представляет также интерес рассмотрение Прието языка в тесной связи с различными формами культуры, познавательной деятельности человека, разграничения знаний о языке и знаний о мире.
В лингвистической литературе совершенно недостаточно внимания уделялось постановке и развитию в Женевской школе проблематики языка и общества и особенно вопроса о связи теории языка с общественной языковой практикой. Между тем в теории и практике лингвистических исследований женевские языковеды исходили из общественного характера науки о языке, ее тесной связи с практикой преподавания и важнейшей роли языка как орудия культуры. Уместно напомнить, что сам Соссюр был блестящим педагогом.
Основываясь на тесной связи языка и мышления, представители Женевской школы подчеркивали роль языка как средства познания объективной действительности: язык – вместилище и хранилище результатов познавательной и созидательной, материальной и духовной деятельности человека и общества.
Определяя язык как важнейшее средство овладения материальной и духовной культурой человечества, Ш. Балли и А. Сеше стремились установить, какие теоретические и практические проблемы вытекают из тесной связи языка и мышления для образования и воспитания в области обучения родному языку. В этом отношении женевские лингвисты сближаются с лучшими представителями отечественного языкознания, уделявшими много внимания укреплению связей науки о языке и практики. Это видоизменяет все еще встречающееся мнение, что представители Женевской школы понимали лингвистику лишь как науку о языке «в самом себе и для себя».
В своих работах женевские лингвисты проводили мысль о важной роли языка как средства приобщения широких народных масс к национальной и мировой культуре. В этом отношении их можно сблизить с представителями Пражской лингвистической школы. Из двух путей повышения языковой культуры (традиционного – путь пуризма и второго – путь науки), представители Женевской школы считали верным только второй.
Первым в отечественном языкознании обратил внимание на функциональную направленность Женевской школы Р. А. Будагов [Будагов 1954: 29]. В зарубежном языкознании о функционализме Женевской школы писали Э. Косериу и П. Гиро.
В понятие «функциональный» каждая лингвистическая школа и направление вкладывают свой смысл и содержание в соответствии со своими методологическими установками. Традиционная грамматика связывает понятие функции с внутрисистемными отношениями лингвистических единиц. Функцией называют роль лингвистической единицы (фонемы, морфемы, слова, словосочетания) в грамматическом оформлении высказывания. В глоссематике «функция» означает всякое отношение между лингвистическими единицами. В генеративной грамматике функция понимается как частный случай реляции – грамматическое отношение между элементами структуры.
В Пражской школе термины «функция», «функциональный» понимаются шире применительно к языку и его функционированию. «Функциональный» означает «служащий какой- либо цели, имеющий определенное назначение», например, «функциональная разновидность речи».
Представители французской функциональной лингвистики (А. Мартине, М. Мамудян. М. Росси и др.) «употребляют слово “функциональный” в трактовке пражцев, выдвигая на первый план коммуникативную функцию языка. Они видят задачу лингвистики в рассмотрении языка “в действии” в процессе общения» [Веденина 1980: 9]. Отличительной чертой французского функционализма является связь с языковой практикой, и в первую очередь с преподаванием языков [Там же: 35].
Функционализм Женевской школы, являющийся важным объединяющим началом, можно определить в широком смысле как изучение механизма использования языка – семиотической системы – в практике человеческого общения. Для функционализма этой школы характерно стремление вскрыть функционирование языковых форм, их вариативность, асимметрию формы и содержания, различие ядерных и периферийных явлений, взаимодействие разных уровней языка. Его отличительная особенность в том, что он характеризуется двухсторонней направленностью: распространяется как на исследование проблем внутренней, так и внешней лингвистики.
Функционализм Женевской школы близок Пражской школе и французской функциональной лингвистике. С последней его роднит еще связь лингвистических исследований с языковой практикой и с преподаванием языков.
Отличие женевского функционализма от пражского в том, что в последнем понятие «функции» является базовым (функция слов, предложений, морфем, фонем). В Женевской школе «функция» не выделяется в качестве терминологического понятия. У них функциональность соотносится с функционированием языковой системы в коммуникации, речи. Именно под углом такого функционирования развивались и положения учения Соссюра, что в итоге привело к разработке лингвистики речи.
Женевскую и Пражскую школы следует считать родоначальниками функционализма в лингвистике.
В 30 – 40-е гг. ХХ в. эти школы были ведущими центрами мировой лингвистической науки. Важную роль в распространении идей функционализма сыграл I Международный лингвистический конгресс (Гаага, 1928), синтезировавший положения двух школ, приверженных «Курсу» Соссюра, – Женевской и Пражской, и положившей тем самым начало структурно-функциональному направлению исследований, наиболее знакчительным достижением которого стала фонология. В Конгрессе приняли участие лингвисты из Европы, США, Канады и Японии. Среди его участников были также Ш. Балли и А. Сеше. Они установили много научных контактов, прежде всего с представителями Пражского лингвистического кружка. Его основатель В. Матезиус так отзывался об этом историческом моменте: «На этом конгрессе группа участников, одни из которых принадлежали к Женевской школе, а другие – к Пражскому лингвистическому кружку, разработали общую программу структурной и функциональной лингвистики, главной составляющей которой была фонология».
Ярко выраженная функциональная направленность Женевской школы дает основание рассматривать эту школу, наряду с Пражской, одним из направлений функциональной лингвистики.
Наряду с функционализмом существует целый инвариант идей, объединяющих начал, общих черт и положений, позволяющих сохранить за Женевской школой закрепившееся в истории языкознания название школы. Женевских лингвистов объединяет стремление развить основные положения учения Соссюра, результатом которого стало формирование лингвистической концепции, включающее динамический подход к статическому состоянию языка, социальный характер речи, мотивированность знака в речи, распространение принципа линейности на обе стороны знака, асимметрия формы и содержания, общность взглядов на проблематику внешней лингвистики.
Объединяющий инвариант обнаруживается и в исследованиях, обусловленных индивидуальными научными интересами. Во-первых, то, что можно назвать взаимодополнительностью, рассмотрение одного и того же объекта с разных сторон. Так, Сеше, так же как и Соссюр, рассматривал интеллектуальную сторону языка, а Балли – аффективную. Как свидетельствует их переписка, они проявляли живой интерес к исследованиям друг друга. Примером изучения разных сторон одного явления, дополняющих друг друга, что позволяет представить это явление в наиболее полном виде, может служить транспозиция. Балли развивал преимущественно формальную сторону явления транспозиции, Сеше – семантическую, Фрей – функциональную, Карцевский – семиологическую. А их синтаксические учения объединяет коммуникативный подход к предложению. Наконец, еще одним объединяющим началом является связь теории с общественной языковой практикой.
Женевская школа положила начало целому ряду направлений исследований в лингвистике ХХ и XXI вв.: стилистике, лингвопрагматике, коммуникативному и функциональному синтаксису, транспозиции, дискурсу, этнолингвистике и лингвокультурологии, сопоставительно- типологическим исследованиям, теории и практике идеографии, функциональной семантике и фразеологии. Впервые были сформулированы научные понятия фонемы, монемы, транспозиции, функционального стиля. В нашей стране получила развитие такая проблематика, восходящая к Женевской школе, как функциональная стилистика, номинативный аспект высказывания, актуальное членение,
