кофе, и вообще ужасно веселились.
Даже послеполуденный визит лейтенанта Луриа не испортил день. Лейтенант осведомился о записках и подарках, но с таким видом, словно это не имело ровно никакого значения; затем не очень активно провел еще один раунд переговоров с каждым, а под конец объявил, что, если не случится ничего непредвиденного, собравшимся позволено будет разъехаться в понедельник или во вторник. Все закричали «ура!».
Эллери тихо сказал Луриа:
— Вы на что-то набрели?
Полицейский на долю секунды задумался, поднося спичку к сигарете.
— С чего вы это взяли, Куин?
— Меня вскормили на револьверной смазке, а первые зубки я точил о полицейскую дубинку. Что вы узнали?
— Ну, кое-что.
— О покойнике?
— Мы еще не уверены.
— Кто же он был такой? — нетерпеливо спросил Эллери.
— Когда будем уверены, дадим вам знать.
— А еще что?
Луриа покачал головой.
— Я не уверен, что опознание нам в конечном счете что-то даст, и существуют определенные возможности, если этот малый действительно окажется тем, кем мы его считаем, но… — Он пожал плечами. — А, черт, все равно на одних вероятностях никого арестовать нельзя. Нет никаких доказательств, чтобы напрямую увязать кого-то из здесь присутствующих с убийством старика.
— Значит, вы всерьез намерены всех отпустить?
— А что еще мне остается делать? — Луриа смотрел на Эллери сквозь сигаретный дым. — Из всех этих записочек и коробочек что-нибудь вырисовывается?
— Нет, — лаконично сказал Эллери.
— Все еще думаете, что это связано с убийством?
— Да. То есть наверняка не знаю, но, по-моему, это так.
— Если выясните — звякните мне. — Лейтенант Луриа тихо, но смачно выругался. — Везет мне, как всегда, — вести дело, которое скорей по части психиатра.
— А мне как везет, — пробормотал Эллери. — Ох как везет!
Доктор Дарк постучался в дверь спальни.
— Джон?
— Кто там?
— Сэм Дарк. Можно войти?
— Конечно.
Толстяк открыл дверь и вошел. Джон лежал в постели, а Расти сидела рядом с ним с открытой книгой на коленях.
— Привет! — сказал врач. — Как ведет себя мой пациент?
— Совсем неплохо для такого мерзкого нрава, — сказала Расти. — Ноет, но поспал, а теперь вот лежит, слушает «Додсворта», — хотя и не без ехидных комментариев.
— Льюису бы на туалетной бумаге писать, — проворчал Джон. — Да и Драйзеру тоже.
— «Додсворт»? А, новая вещь, — сказал доктор Дарк. — Я до нее еще не добрался. Не знаю, Джон, его «Эрроусмит» мне, в общем, понравился. Как запястье?
— Спасибо, болит. Вы что, доктор Дарк, занялись махинациями по части страховой медицины? Заложили меня в постель с вывихом запястья.
— Я же отпустил тебя на пикник. К тому же в постели ты не из-за вывиха. С сотрясением шутки плохи.
Толстый врач посмотрел на Расти.
— Дорогая, если вы не против…
Расти встала.
— Я еще приду, милый.
— Вот так дела! — недовольно сказал Джон. — Я ведь не краснею, когда мне обнажают запястье.
— Отношения врача и больного — дело интимное. — Доктор Дарк подмигнул Расти. — Много времени это не займет.
— Надеюсь, что с вами он будет не таким противным, как со мной. — Расти легонько поцеловала Джона в его байроновский завиток и вышла.
— О’кей, доктор Сэм, только побыстрее. Эй! — Джон привстал. — Зачем вы запираете дверь? Что еще за осмотр вы собираетесь мне устроить?
Доктор Дарк прислонился к дверям своей огромной спиной. Веселое выражение глаз начисто исчезло.
— Джон, я хочу поговорить с тобой.
Джон недоуменно воззрился на него. Затем он лег на спину и покорно уставился в потолок.
— «Как мужчина с мужчиной», что ли?
— А что в этом плохого? — Толстяк подошел к постели и встал там, глядя на молодого поэта сверху вниз.
— Полагаю, что это лучше, чем «как мужчина с мальчиком», — Джон лениво повел головой. — У вас с Артуром есть тенденция забывать, что я уже не сопливый мальчишка. «Вот так-то круговорот времен несет свое отмщенье» — это из «Двенадцатой ночи». Слова сэра Лича — кстати, он там говорит о дюжинах, от чего избави Бог. Времени-то прошло побольше, чем вам кажется.
— Да, — сказал доктор Дарк. — Вот именно. Тебе не мешало бы это запомнить.
Джон посмотрел на него.
— И что сии слова должны означать?
— Джон, — толстяк замялся. — Я тебя знаю с младенчества. Я в некотором роде помогал тебе расти. Мне кажется, я всегда считал себя кем-то вроде твоего дяди. Ты уверен, что знаешь, что делаешь?
— Это насчет брака с Расти? — Джон усмехнулся. — Я же вам еще в начале ноября сказал, в тот же вечер, что и дяде Артуру, — этот обет я готов блюсти с истинным благочестием.
— Ты прекрасно знаешь, что я не это имею в виду. Джон, посмотри на меня. Нет, прямо в глаза.
— Проверка глаз на добродетель? — Джон еще раз усмехнулся. — Я думал, что это кануло в Лету вместе с поясом верности. Вот так, что ли?
Доктор Дарк понуро сказал:
— Джон, мне известно о твоих намерениях относительно мистера Фримена и мистера Пейна.
— Ах, вот оно что? — Смущения в голосе Джона не было, только удивление и раздражение. — И каковы же мои намерения?
— Я полагаю, мне нет необходимости вслух говорить о них.
Джон снова занялся разглядыванием потолка.
— Они, стало быть, заговорили. Я неверно их оценил.
— Они мне ничего не сказали.
— Тогда где же вы услышали эту побасенку?
— Это имеет значение?
— Может быть, — спокойно ответил Джон. — Как быстро распространяется эта утка? Кто еще об этом знает?
— Не знаю, — сказал доктор Дарк. — Мне представляется, что немногие. Но не в этом дело, Джон, а дело в том, что ты самому себе роешь яму. Это совершенно определенно.
— Доктор Сэм… — начал Джон.
— Я знаю, ты можешь сказать мне, чтобы я не совал свой нос в чужие дела. Ты имеешь такое право,
