касается ребенка, я вынужден просить вас и миссис Холл принять на себя заботы о нем, пока я не организую его перевозку. Несомненно, врач миссис Себастиан пожелает прислать сюда квалифицированную сиделку для доставки ребенка в Ри.
— Ребенка? — доктор Холл моргнул. — Вы, конечно, хотели сказать, детей?
— Я сказал, ребенка, — повторил Джон Себастиан. — Первенца.
— Но, сэр…
— Доктор, моя жена родила мне только одного сына. Второй убил ее. Он не может быть мне сыном. Я не желаю о нем знать. Мне и так будет очень тяжело… даже с первым… — Он отвернулся.
Доктор Холл обменялся взглядами с женой через гостиную.
— Вы это серьезно, мистер Себастиан?
Себастиан засмеялся.
— Где тут можно одолжить или купить сани с лошадью?
— Как же вы можете, вот так вот взять и отвергнуть вашу собственную плоть и кровь?
— Где вам понять, — с презрением сказал издатель. — Этот гаденыш убил мою жену.
Доктор промолчал. У дверей осторожно шевельнулась миссис Холл.
— У вас, должно быть, есть какие-то намерения относительно… второго ребенка, — наконец произнес врач. — Как вы собираетесь с ним поступить?
— Я заплачу вам, чтобы он побыл у вас, пока мои поверенные не пристроят его куда-нибудь. Конечно, если вам это затруднительно…
— Нисколько не затруднительно, — мгновенно отреагировала миссис Холл.
— Нисколько, — воодушевленно подтвердил муж. — Возможно, мистер Себастиан, это и есть перст Судьбы. У нас с миссис Холл никогда не было детей. Мы от этого очень страдали. Если безвременная кончина миссис Себастиан на самом деле побуждает вас признать только перворожденного сына…
— Иными словами, миссис Холл и вы, доктор, хотели бы оставить второго себе?
— Если вы отдадите.
Себастиан в сердцах махнул рукой.
— Он ваш. И пусть вам он принесет больше счастья, чем мне.
Миссис Холл негромко вскрикнула, а затем тихо, как мышь, исчезла.
— Это надо бы оформить по закону, — сказал доктор Холл. — Еще передумаете потом, а это было бы чересчур жестоко. Вы меня понимаете, сэр? Бумаги — вы должны дать нам бумаги.
— Получите вы свои бумаги. Я на него даже счет по доверенности открою. Все, что угодно, доктор, но в разумных пределах. При первой же возможности поговорю об этом с моими поверенными.
— Спасибо, мистер Себастиан. И от миссис Холл и от себя лично — большое спасибо!
— Да на здоровье, — сухо сказал Себастиан и, внезапно пошатнувшись, ухватился за спинку кресла.
— Мистер Себастиан! — Доктор Холл подскочил к нему.
— Нет, нет — все в порядке. Просто голова кружится… Нервы…
— Вам бы прилечь, сэр.
— Нет. — Себастиан овладел собой. — Вы не ответили. Так где я могу взять сани?
Доктор Холл пристально посмотрел на него, потом пробормотал:
— Да, возможно, так лучше будет. По почтовому тракту около мили…
Пожилая горничная сказала плаксивым голосом:
— Мистер Себастиан, пришел мистер Манчи. Вам не следовало бы никого принимать. Позволили бы вы нам вызвать врача…
Лежащий в постели Себастиан отозвался:
— Кончайте зудеть и давайте сюда Манчи.
Это происходило днем 11 января 1905 года, в среду. Лежа в кровати с пологом на четырех столбах, Джон Себастиан мог видеть, как на берег Ри накатывают огромные волны, холодные, как холод в его душе. Холодные, как Клер… если бы она ощущала холод…
— Ну-с, мистер Себастиан, — раздался жизнерадостный голос.
— Заходи, Манчи, садись.
— Говорят, мистер Себастиан, вы больны. — Адвокат уселся возле кровати. — И они не преувеличивают. Вид у вас неважный.
Себастиану это не понравилось.
— Манчи…
— Насколько мне известно, у вас и до похорон были приступы головокружения, а потом они усилились. И за эти же пять дней у вас появились отчетливые провалы памяти. Почему вы не позволили вызвать врача?
— Не нужен мне врач! Манчи, я хочу составить новое завещание.
— Сейчас? — Адвокат явно был в замешательстве.
— Конечно, сейчас! Что, по-английски перестал понимать?!
— Не разумнее было бы, мистер Себастиан, подождать, пока вы не оправитесь окончательно после аварии?
— Намекаешь, что я недееспособен? — Себастиан гневно посмотрел на адвоката.
— Нет, нет, — поспешно сказал Манчи, открывая «дипломат». — Итак, какие именно изменения вам бы хотелось внести в существующее завещание, сэр?
— Оставьте без изменения суммы, завещанные мной слугам, сотрудникам «Себастиана и Крейга» и прочим. Но доход от основной части моего имущества — и имущества жены, когда закончится вся эта юридическая дребедень, и оно перейдет ко мне — будет принадлежать моему сыну Джону. — Себастиан слегка приподнялся. — Вы знаете, Манчи, о каком сыне я говорю?
— Разумеется, — адвокат был изумлен. — Ребенок в детской, на попечении сиделки, и на вид — просто молодцом. — Он кашлянул. — Может быть, сэр, оставим все это на потом?
— Ребенок в детской, — пробормотал Себастиан. — Верно, Манчи, мой сын Джон. Мой единственный сын. Именно так и запишите: моему единственному сыну, запятая, Джону».
— «…единственному сыну, запятая, Джону», — пробормотал адвокат.
— Он будет получать доход до двадцати пяти лет. В двадцать пять к нему переходит основной капитал. Записал?
— Да, мистер Себастиан.
— Если я умру до достижения сыном этого возраста, он поступает под опеку моего компаньона и друга Артура Б. Крейга. Крейг уже согласился принять эту ответственность на себя. Крейг также будет душеприказчиком и управителем имущества — это есть и в нынешнем завещании. Если мой сын умрет до достижения им двадцати пяти лет, я завещаю имущество Крейгу. Это все, Манчи. Составить немедленно.
— Я подам вам на подпись завтра же, мистер Себастиан.
— Ты подашь мне на подпись сегодня же! — Себастиан в изнеможении откинулся на подушку.
— Я не уверен… Мистер Себастиан, дело-то ведь не такое уж безотлагательное? — Он выдавил из себя смешок. — Даже если бы мы имели несчастье потерять вас сей же час, сэр, ваш сын все равно все унаследует, будучи естественным наследником…
Себастиан прошептал:
— Я хочу, чтобы все это было на бумаге, с моей подписью, Манчи, именно так, как я сказал. — Он приподнялся и крикнул: — Ясно, черт тебя дери!
Адвокат спасся бегством.
Вечером Манчи вернулся с двумя клерками. Резким, обиженным голосом он зачитал завещание Себастиану. Издатель с интересом слушал, кивая на каждую фразу. Когда адвокат закончил, лежащий схватил ручку и тщательно расписался в обоих экземплярах. Затем клерки расписались как свидетели, и все трое направились к выходу.
— Благодарю вас, джентльмены, — сказал Себастиан. — Да, Манчи!
