Любопытно.
— Страшно. Я запутался. Со мной такого не должно было случиться. Я уже большой мальчик, и я хороший мальчик, и я давно нашёл своё место. Место, куда я всегда возвращаюсь, с тех пор как мы ходили в Кантард биться с вампирами. Но теперь это, а я не очень хорошо её знаю.
— Бывает, Гаррет. А как хорошо ты знал Майю? Или Элеонору? Элеонора даже не была жива, а как насчёт Белинды?
— С Белиндой всё было наоборот. Я, в основном, пытался спасти от ножа свою глотку.
Он не подловил меня на этом, вероятно, потому что он не хотел говорить о Белинде.
— Не волнуйся. Ты это ты, всё равно всё испортишь, вынужденный делать то, что считаешь правильным. Ты закончишь там же, откуда начал, даже если хочешь совсем другого.
Это не то, что я хотел услышать.
— Давай поговорим о тебе.
— Почему, это моя любимая тема? Разве Покойник не вытянул из меня всё?
— Нет. Он сказал, что у тебя мозг как яйцо.
— Что сказать? Когда он прав, то прав. Если бы у меня были мозги из двух яиц, то я не был бы в таком состоянии.
— Ты начинаешь вспоминать факты?
— Нет.
— Точно?
— Точно. Будто целые недели были вырезаны из моей памяти. Осталось смутное воспоминание о пробуждении на кровати где-то с тобой и Белл, нависшей надо мной. Или это были?.. Сейчас её лицо вспоминается, как в тумане.
— Это, возможно, были четыре разные женщины. Ты был спрятан у Белинды на втором этаже модного борделя.
— Да? Всё в тумане. До этого ещё, какое-то тёмное место. Не просто тёмное, а как большой чёрный кусок обсидиана в пустоте. Перед этим тьма. Я знаю, что шёл, не таясь, но и не выделываясь, не думаю, что следил за кем-то, но куда, откуда, не знаю. Что-то схватило меня сзади.
Морли, захвачен врасплох? Ничего себе.
Он подпрыгнул, как ужаленный, глаза расфокусировались. Он начал бегло бессвязно говорить.
Старые Кости соблаговолил и наполнил моё сознание воспоминаниями Морли о том, что напало на него.
Появилась женщина, расплывчато, становившаяся всё четче, по мере приближения. Она была высокой, худой и носила чёрную кожу, двигалась с естественным чувственным высокомерием. Её волосы были длинными и почти по-старушечьи седыми. Но, всё же, она была совсем не стара, на вид лет двадцать. Её рот был маленьким, а губы немного полные и ярко красные.
Эти губы были единственным не изменяющимся цветом в картине.
Видение пропало, сознание Морли соскользнуло во мрак, потом погрузился в забвение обсидиан.
Я собрался с духом:
— Я не узнал её.
Старые Кости вернул видение обратно Морли, который сказал:
— Я тоже. Такие губы я бы не забыл.
«Я поручил Джону Спасению одно дело, потому что он отчаянно желал подключиться, нужно нанять художника, не опасающегося работать со мной. Как только мы создадим портреты, то сможем идентифицировать».
— Портреты? Во множественном числе?
«Генерал Туп великодушно согласился предоставить нам Джимми Польку».
Палёная подтвердила, что она в курсе дел, выкрикнув из своего кабинета:
— Зачем нанимать художника? Пусть Пенни нарисует. У неё и талант, и инструменты есть. Живёт она рядом, и может начать хоть прямо сейчас.
«А ещё она безумно робеет при Гаррете».
— Я пообещаю защищать её добродетель, которую она воображает, что имеет.
Удачно съязвил!
У Палёной тоже была проблема с Пенни Мрак? Это было для меня новостью.
Конечно, после такого долгого отсутствия, всё для меня было новостями.
— Сделаем и то и другое, — предложил я, — хотя бы раз. Посмотрим, как видят два разных художника одно и то же. А пока, позаимствуем собственность Короля, почему бы не взглянуть на Буча и его брата?
«Я подавал этот запрос. Он пришёл слишком поздно. Младший был освобождён, потому что с рвением сотрудничал. Другой получил минимальное наказание на строительстве акведука».
И тут же воскликнул: «Ого! Это может быть интересно. Палёная, пожалуйста, встань наготове у двери».
55
Мое сердце подпрыгнуло до горла, это могла быть только она, несмотря на все размышления, я ещё не был готов.
Моё состояние паники усилила Седлающая Ветер, спустившаяся посмотреть, что случилось.
Покойник излучал безграничное веселье.
Палёная открыла дверь, вошёл Колда.
— Эй, Гаррет, думаю, я нашёл средство для обоих твоих друзей.
— Молодец, Брат Колда, рассказывай, как.
Моё облегчение было так огромно, что я чуть не помочился в штаны.
Ещё повеселимся.
Колда достал полдюжины маленьких бутылочек.
— Коричневые — для твоего отравленного друга. Эта, с зеленой пробкой, освежит его память. Эта, с красной пробкой, будет лечить от яда. Эта, с прозрачной пробкой, мочегонное, сильное, он захочет много пить, не жалейте воды, пусть пьёт сколько захочет. Это промоет его организм. Синие бутылки для твоего больного друга. Я написал инструкцию, так что можешь не запоминать.
Колда явно был доволен собой. Нужно будет приласкать его, он сделал хорошее дело.
Палёная все ещё стояла у двери. Я сказал:
— Ты не желаешь взять эти инструкции? Я потеряю их, как только спущусь в холл.
— Оставь бумаги у меня на столе. Я занята.
Она начала отодвигать засов.
Я с новой силой запаниковал, сильней некуда. Когда я поплёлся назад из комнаты, сложив лекарства и инструкцию на стол Палёной, тщательно придавив последнюю предыдущими, то обнаружил, что Колда, прижатый спиной к дальней стене холла, весь в замешательстве. Диди, Страсть, и мисс Ти с ходу заполонили зал красотой и болтовнёй. Диди была в кровожадном настроении. Она выбрала Колду, как самую лёгкую добычу в округе и решила, что его надо помучить.
Я удивился:
— А вы, трое, что здесь делаете? — я, как всегда, золотоязыкий мальчик. — Рад, что произвел хорошее впечатление, но…
Мисс Ти вплотную подошла ко мне. Я отшатнулся назад в кабинет Палёной. Она пощекотала мне подбородок.
— У нас выдался свободный вечер. Мы не могли остаться в стороне.
Страсть тоже прошла вплотную ко мне, но, даже, не взглянув на меня.
Кара Алгарда, привлечённая шумом, снова спустилась по лестнице. Она начала сердито хмуриться, так же, как Палёная, у дверного порога в коридоре. Я сказал:
