людей, привыкшего к их постоянному вниманию и любопытству, привыкшего не только снисходительно воспринимать их, но и повелевать ими? Двадцать лет спустя Петр вновь посетил Голландию, и очевидцы отметили, что это был величественный, уверенный в себе человек, без тени смущения позволяющий разглядывать себя и не терявшийся от пристального внимания толпы. Исчезла без следа и его былая скупость, и появилась привычка щедро, по-царски, оплачивать услуги посторонних людей, даже самые незначительные. Во второй приезд Петра в Саардам Геррит Кист отказался видеться с ним, поскольку считал себя обиженным той мизерной платой, которую русский царь заплатил ему за жилье двадцать лет назад. В сопровождении одного придворного Петр сам пришел к Кисту, выпил с ним бутылку вина из серебряного кубка, принесенного с собою, и, уходя, оставил ему щедрую плату за старую услугу и свой серебряный кубок. Так же щедро он вел себя и несколько месяцев спустя во время пребывания во Франции. Эти разительные перемены в поведении говорят о том, что двойник уже освоился со своей ролью.
Итак, возможный кандидат определен — им мог быть молодой плотник из Саардама Яан Муш. Дальнейшие события развивались следующим образом. Когда в 1691 году голландские корабельные мастера прибыли в Москву, было обращено внимание на то, что один из них имеет некоторое сходство с царем. После неожиданной кончины Петра Алексеевича Яан был доставлен к Ромодановскому, и тот угрозами или иными средствами заставил его согласиться играть роль погибшего царя Петра.
Возможно, это было нелегко сделать и честный голландец всячески сопротивлялся предстоящему обману. И тогда простодушному голландскому плотнику внушили мысль, что Ромодановский и есть подлинный русский государь или же является достаточно высокопоставленным лицом, которому Яан обязан подчиняться во всем.
На первое время, пока двойник еще плохо знал русский язык, русские обычаи и придворную обстановку, его решено было скрыть от посторонних глаз. Но двойник еще не умел или же не решался действовать самостоятельно, поэтому его принудили принять решение другими способами. Ромодановский своим «государевым указом» повелел двойнику строить суда на Плещеевом озере, который он и выполнил. Разве мог простой плотник ослушаться царя? Тем самым Яан получил возможность подготовиться вдали от царской семьи и кремлевского окружения к своей новой роли.
Именно этот первый отъезд Петра на Плещеево озеро и отметил генерал Гордон в своем дневнике.
В Переславле его стали спешно обучать и русскому языку, который он совершенно не знал, и русской грамоте, и русской истории, и всему тому, что знал и умел подлинный Петр. Для этих целей был вызван голландец Франц Тиммерман, присутствие которого в Переславле весной 1692 года отмечено в исторических документах.
В конце 1691 г. для Петра были затребованы церковные уставы (чины). Многие историки видят в этом начало «всешутейшего и всепьянейшего собора»: Петр якобы изучал эти чины и на основе их писал пародийные и непристойные уставы для своей «сумасброднейшей» компании. Но, скорее всего, это не так. Чины были затребованы для обучения протестанта Яана основам православной веры и церковным ритуалам. Его учили правильно креститься, молиться, класть поклоны, исповедоваться и многому другому, что знал русский православный человек того времени. И лишь впоследствии, когда двойник несколько освоился со своим новым положением, на основе этих чинов могла возникнуть грубая и грязная пародия, вполне отвечающая его вкусам. В это время все протестантские страны Европы развлекались подобными пародиями, в которых так же зло и так же непристойно высмеивались папа и ритуалы католической церкви. Иезуиты доносили из Москвы в 1698 году, что Франц Лефорт был одним из тех людей, которые с особой антипатией относились к католицизму: «Невозможно описать, каким врагом папы и иезуитов был этот Лефорт. Величайшее наслаждение доставляла ему небольшая книжечка с эпиграммами на папу и иезуитов, которую он обыкновенно читал и перечитывал».
Не выбивалась из этого ряда противников католической церкви и Голландия, где Яан и усвоил это неприязненное и даже глумливое отношение к ортодоксальным христианским конфессиям, которые отрицали реформацию и которые сохранили внутри себя, в отличие от протестантов, высшую иерархическую власть. Несомненно, что из этого отрицательного отношения Яана и его окружения к ортодоксальной церкви и родился «всешутейший и всепьянейший собор».
Можно предположить, что ученические тетради Петра — безграмотные и написанные непривычной к перу рукой, и которые относят к его детским годам, — на самом деле принадлежат Яану. Он осваивал в Переславле — хотя и плохо — под руководством Франца Тиммермана арифметику, геометрию, фортификацию, определение высоты солнца по секстанту, правила пользования артиллерийскими таблицами и, как кажется, латинский язык.
Этот перечень предметов наталкивает на мысль, что они составляли часть учебной программы Петра Алексеевича, рассчитанной на несколько лет. Ведь не мог же ребенок, постигая азы арифметики, одновременно с этим изучать геометрию и астрономию! Чтобы дойти до этих учебных дисциплин, он должен был проучиться, самое малое, несколько лет. Видимо, все эти науки изучал Петр Алексеевич, и теперь с ними торопливо и поверхностно знакомили Яана Муша, чтобы он хотя бы в малой степени овладел знаниями истинного царя Петра Алексеевича.
Надо сказать еще об одной, весьма характерной детали: все записи в ученических тетрадях Петра сделаны одним и тем же почерком и человеком одного уровня грамотности (весьма и весьма безграмотным!). Если бы эти записи были сделаны подлинным Петром в течение нескольких лет, то должен был меняться, по мере взросления, почерк и приобретаться определенная грамотность. Но ничего подобного в тетрадях нет.
Эта деталь, на которую до сих пор не обращено должного внимания, еще раз подтверждает версию о подмене и о том, что двойника учили крайне торопливо. Внушительный перечень изучаемых предметов говорит нам о том, что их мог изучать не ребенок, а уже вполне взрослый человек. Трудно сказать, в какой мере их усвоил Яан Муш, но, несомненно, все эти науки прошел подлинный Петр Алексеевич, обладавший и памятью, и разумом и получивший достаточно высокое образование для своего времени. Видимо, Россия потеряла из-за несчастного случая весьма одаренного и образованного царя, которого никак нельзя сравнить с безграмотным плотником, заменившим его.
Укоренившийся впоследствии и в исторической науке, и в художественной литературе миф о том, что Петр в детстве не получил необходимого образования, из-за невежества немногих его учителей, основан исключительно на том впечатлении, которое производил Яан Муш своими познаниями. Но в данном случае вряд ли уместно смешивать интеллект подлинного царя Петра и его двойника.
Младшая сестра Петра Алексеевича, Наталья Алексеевна (родилась в 1673 г.), была довольно образованной царевной: она завела в Москве, а затем и в Санкт-Петербурге театр, и не исключено, что сама писала пьесы. Вызывает недоумение тот факт, что она получила образование, а ее родной брат, царевич Петр, остался неучем.
Огромное нервное и умственное перенапряжение, постоянный страх быть разоблаченным привели к припадкам и конвульсиям у Яана, которые и остались у него на всю жизнь как расплата за необычную судьбу. Первые годы он панически боялся посещать жену, мать и других родственников погибшего царя, не зная, как себя вести с ними, о чем разговаривать, боялся их подозрений — отсюда нервные судороги лица, стремление поскорее их покинуть. Поэтому вполне объяснимо, почему он не присутствовал на похоронах царевича Александра и царицы Натальи Кирилловны (своего мнимого сына и мнимой матери), отказывался участвовать в церемониях по приему послов: ему было мучительно страшно оказаться среди чужих людей, в незнакомой обстановке, присутствовать на церковных службах и церемониях, которых он совершенно не знал и не понимал, ощущать на себе подозрительные взгляды.
Первые годы пребывания в роли царя его постоянно тянуло к иностранцам, особенно к голландцам, — с ними ему было привычней и спокойней. Во время заграничного путешествия Петра очевидцы отметили, что он наиболее охотно общался с голландскими шкиперами, запросто ходил с ними в винные погребки и щедро их поил.
Весьма показательна в этом отношении его привязанность к голландскому матросу Якову Янсену. Он был нанят на русскую службу в Архангельске и отличался природным умом и искусством в метании бомб. Петр так полюбил этого матроса, принявшего русскую веру, что во время осады Азова, как писал Устрялов, «проводил с ним дни и ночи и не скрывал от него своих намерений». Возможно, в будущем Янсен мог бы стать наиболее близким к Петру человеком и подняться так же высоко, как и безродный Александр
