них ответственность за свои проступки. Но надо учитывать и то, что Петр, отстраняя Алексея от наследования власти, нуждался в оправдании своих действий в глазах сподвижников и народа. Именно ему нужно было представить Алексея как ничтожного человека, совершенно не пригодного ни к военным, ни к гражданским делам и тем более к управлению государством. Поэтому можно допустить, что следственное дело было переписано с целью подчеркнуть именно эти качества царевича. Не стоит предполагать, что царевич проявил во время допросов и пыток необыкновенное мужество и самообладание, но все же, как кажется, он вел себя несколько достойней, чем это представили впоследствии его откровенные враги.
Как показали материалы следственного дела, Алексей едва ли был достоин смерти и тем более изуверских пыток. Следствие не обнаружило никаких следов заговора против Петра, и единственная вина царевича состояла в том, что он без симпатии относился к Петру, его окружению и его делам и несколько неосторожно высказывался об этом. Поэтому в казни царевича просматривается откровенное желание Петра и Екатерины оставить престол своим детям. Отчасти это предположение подтверждает и дальнейшее поведение Петра: на другой день после смерти сына, 27 июня 1718 г., Петр устраивает многодневные празднества по случаю годовщины Полтавской баталии, затем по случаю своего тезоименитства и спуска на воду очередного корабля. На последнем мероприятии, как отметил гарнизонный журнал, «его величество и прочие господа сенаторы и министры веселились довольно».
О том же писал и австрийский резидент в России Плейер: «Царь на другой день (после казни Алексея) и после был очень весел. Семейство Меншикова в тот же вечер заметно радовалось, и тогда же благодарили Бога в церкви».
Можно понять эту хищную радость Петра и его ближайшего сподвижника: одному казалось, что он устранил последнее препятствие со своего царственного пути и закрепил российский трон за своими детьми, другому — что он избавился от неминуемой опасности, поскольку Алексей грозил ему казнью после своего воцарения за перенесенные от него издевательства.
Спустя месяц после смерти царевича Петр, находясь в Ревеле, отправил Екатерине письмо, смысл которого весьма темен и загадочен: «Что приказывала с Макаровым, что покойник нечто открыл (расскажешь), когда Бог изволит вас видеть; я здесь услышал такую диковинку про него, что чуть не пуще всего, что явно явилось».
Прежде всего, читателю стоит обратить внимание на неумение Петра свободно и вразумительно излагать свои мысли. Послание это темно не только из-за таинственных намеков, но также из-за элементарной безграмотности Преобразователя.
Следующее, что обращает на себя внимание в этом письме, так это отсутствие каких-либо переживаний по поводу смерти сына. Петра волнуют некие таинственные обстоятельства, которых Алексей не открыл даже под пыткой, но сама смерть сына оставляет его равнодушной.
Интересно это письмо и тем, что показывает царевича Алексея в более выгодном свете, чем это принято в официальной историографии. Он, видимо, проявил во время пытки немалое самообладание и не выдал своим мучителям каких-то важных обстоятельств.
Но есть среди переписки Петра и Екатерины тех дней такие письма, в которых слышится откровенная, какая-то злодейская радость по поводу смерти Алексея, которого они называют не по имени, а «зверем». Подобное поведение дает повод считать, что Петр видел в Алексее не сына, а скорее нежелательного соперника, устранения которого он тайно желал много лет. Так был ли он ему отцом?
В конце 1718 года по приказанию Петра была выпущена медаль с изображением царской короны, парящей в воздухе и освещенной лучами солнца, пробивающимися сквозь тучи. Внизу помещалась надпись «Горизонт очистился». В царствование Петра и позднее памятные медали выпускались лишь по значительным поводам, большей частью в ознаменование военных успехов. Следовательно, и эта медаль выпущена в честь очередной победы, но какой? Поскольку в этом году ни морских, ни сухопутных сражений не было, остается предположить, что Петр причислил к значительной победе казнь Алексея. В этом случае нетрудно догадаться, от чего «очистился» горизонт: царственный плотник и его коронованная разбитная служанка избавились от постоянного страха упустить власть из своих рук. Но совершенно невозможно объяснить, что же побудило Петра чеканить медаль с таким откровенным намеком? Цинизм или некая наивная уверенность в том, что подобная аллегория вряд ли будет разгадана?
Но то, что не разгадали современники и историки, разгадала судьба и жестоко наказала Петра. Его сыновья, Павел и три Петра (чтобы его третий сын Петр, которого он ласково звал Шишечка, беспрепятственно занял престол, он казнил Алексея), умерли в младенчестве. Затем судьба нанесла ему еще один удар — его «друг сердешненький Катеринушка» ему изменила, и в жизнь вечную он отошел с сокрушенным сердцем.
Хотя и существует красивая легенда о том, что Петр простудился, спасая тонущих солдат на Балтийском взморье, но она не соответствует истине, и его кончина связана не с подобными человеколюбивыми порывами, а с самым обыкновенным алкоголизмом, обострившим его почечную болезнь. Судьба и здесь не пощадила его и не окрасила его смерть благородными тонами. Не дала она ему и легкой смерти — скончался он в страшных мучениях. За несколько дней до кончины боли стали настолько нестерпимыми, что Петр постоянно кричал, потом, ослабев, только стонал.
Во время болезни Петра стала очевидна и династическая трагедия — ему некому было отдать трон. Екатерина не оправдала его доверия, и, как утверждали некоторые близкие к императору люди, ее в скором времени ждал монастырь, и лишь смерть Петра избавила неверную жену от подобной участи. Вряд ли он мог доверить государственную власть и своим дочерям, Елизавете и Анне, поскольку никогда не воспринимал женщин слишком серьезно. Почти безвыходная ситуация с престолонаследием заставила его обратить свои помыслы к внукам, и незадолго до смерти он отдал свою старшую дочь Анну замуж за герцога Голштинского Карла Фридриха. Брачный договор имел тайную статью, согласно которой мальчик, рожденный от этого брака, передавался Петру для воспитания его наследником русского престола. Но и здесь судьба не пощадила Петра и зло посмеялась над ним. Его внук от дочери Анны, Карл Петер Ульрих, и в самом деле занял в 1761 году русский трон, но царствовал всего полгода и был убит после низвержения с престола.
Династия, основанная Петром, формально царствовала еще двести лет, хотя и не имела в себе ни капли крови своего основателя. Как полагают, сын Екатерины II, Павел, был рожден ею не от Петра III, своего законного супруга, а от любовника Салтыкова. Но все же, судьба и после этого продолжала преследовать русских императоров, носящих фамилию Романовы, переполняя их царствование какими-то роковыми стечениями обстоятельств и кровавыми драмами. Екатерина I, сомнительными путями завладевшая короной, правила слишком мало и умерла слишком быстро, что вызывает определенные подозрения в ее насильственной смерти. Петр III, ее внук, был убит после своего низвержения с престола. Был убит и его сын Павел, причем к убийству, пусть и косвенно, имел отношение его сын Александр, занявший после смерти отца престол. После двадцати пяти лет царствования Александр настолько устал от бремени власти и от мук раскаяния после отцеубийства, что добровольно отказался от короны и под именем старца Федора Кузьмича ушел искать спасения своей измученной душе. Его брат Николай, если следовать одной, не слишком известной версии, принял добровольную смерть от яда, не вынеся унизительного поражения в Крымской кампании. Александр II был убит террористами, Александр III прожил слишком короткую жизнь и умер при невыясненных обстоятельствах…
Над династией, основанной плотником из Саар-дама, явно тяготело проклятие. Начавшееся обманом и кровью, незаконное царствование закончилось ровно через двести лет еще большим обманом и еще большей кровью. Провидение закончило драму этой семьи в подвале Ипатьевского дома, где, как бы в напоминание о первопричинах проклятия и для возмездия, был расстрелян и невинный отрок Алексей. Таков был окончательный приговор судьбы.
9
ФЕДОР ЮРЬЕВИЧ РОМОДАНОВСКИЙ
Одной из самых загадочных фигур в окружении Петра является «князь-кесарь» и глава
