Азовского моря. Но в этих, сравнительно легких, условиях мира нет личной заслуги Петра.
Наследник прусского престола, будущий Фридрих Великий, писал Вольтеру по поводу его книги о Петре: «Счастливое стечение обстоятельств, благоприятные события и невежество иностранцев сделали из царя призрак героя; мудрый историк, отчасти свидетель его жизни, приподнимает нескромной рукой завесу и показывает нам этого государя со всеми человеческими недостатками и небольшим запасом добродетелей. Это больше не всеобъемлющий ум, всезнающий и стремящийся все проникнуть, — это человек, руководившийся фантазиями достаточно новыми, чтобы придать известный блеск и ослепить; это больше не неустрашимый воин, презирающий и не знающий опасности, но государь малодушный и робкий, которого храбрость покидает в беде. Жестокий в мирное время, слабый во время войны…».
Как кажется, это наиболее точная характеристика Петра и его достоинств.
После того, как к концу жизни Петра на Балтийском море появился огромный русский военный флот, а под ружье было поставлено более двухсот тысяч человек, иностранцы о Петре заговорили в другом тоне и их характеристики стали более лестными. Но подобные комплименты Петру, в которых видится лишь дипломатическая учтивость, не должны вводить нас в заблуждение. Европа считалась только с сильной Россией, считалась только с ее военной мощью, поэтому и отвешивала реверансы в сторону Петра, мнение же о нем как о посредственности на троне и его губительных для нации реформах едва ли изменила.
Мне могут возразить и привести следующий довод: этой военной мощи Россия достигла благодаря усилиям и твердой политике Петра. Поэтому его и следует считать национальным гением и титаном отечественного преобразования.
Но едва ли это верно. Как показывает история, любая страна, думающая о своем суверенитете, непременно заботится о своих военных силах. Для осуществления подобной политики не надо быть гением, а требуются лишь деньги, человеческие ресурсы и несколько опытных генералов. Отечественные историки, тем не менее, из того простого факта, что армия в России при Петре увеличилась в несколько раз, сделали поспешные выводы об огромном уме и прозорливости Петра. Но армия и флот усилились исключительно за счет страшного разорения народа и страны. Своим «гением» Петр довел народ до всеобщего обнищания, увеличив подати почти в три раза, раздув неимоверно чиновничий и полицейский аппарат. Не сумел он справиться с воровством и мздоимством своих ближайших сподвижников, и это явление в его царствование стало подлинным бичом народа. Благодаря его «гению» в стране повсеместно распространилось курение и увеличилось пьянство, в государственных органах управления наблюдалось необыкновенное засилье иностранцев, страшное мздоимство и продажность. В стране вспыхивали многочисленные бунты и происходило массовое бегство крестьян от притеснений на окраины России, а то и в иные страны (в Молдавию, в Польшу, на Кавказ, в Турцию), или уход их в разбойники, которые в царствование Петра стали страшным национальным бедствием. Свидетельствует ли подобное положение дел внутри государства о каких-либо административных талантах Петра? Конечно же, нет! Перед нами неоспоримое подтверждение его полной бездарности. Военную мощь государства он создал за счет физического и духовного обнищания своего народа.
Нельзя признать гениальной и внешнюю политику Петра. Под его руководством государственный корабль, как при сильном шторме, бросало в разные стороны, и он двигался в течение всего царствования Петра сумбурно, «без руля и без ветрил». Не доведя до логического завершения войну с Турцией и Крымом и не получив выход к Черному морю, Петр оставил гнить на рейдах воронежскую флотилию, оставил крепости по Дону и Днепру и бросился очертя голову на север, где завяз на два десятилетия в шведской войне. Неожиданно прервав войну со Швецией, он устремляется в Молдавию, где терпит постыдное поражение во время Прутского похода. После этого Петр еще десять лет продолжает войну со Швецией и наконец-то неимоверными усилиями побеждает своего северного соседа, но при заключении мира уступает большую часть завоеванного: возвращает Финляндию, часть Карелии и выплачивает в придачу два миллиона талеров (двадцать тонн серебра), как компенсацию Швеции за потерянные области и понесенные жертвы. Так, может быть, с самого начала следовало заплатить эти деньги шведскому королю за уступку нескольких десятков верст болотистого побережья Финского залива и не ввязываться в изнурительную и кровавую войну?
Петр был настолько безрассуден в своей политике, что вполне мог, по окончании шведской войны, бросить Россию в еще одну затяжную и изнурительную войну в Европе. Для этого он даже заключил союз с Францией, а впоследствии и с обескровленной, но не сломленной Швецией. Возможно, что тем самым он готовился к войне с Англией или Австрией. И только его смерть спасла Россию от новых бессмысленных жертв.
Известны и его планы военных походов в Индию[20] и морской экспедиции на Мадагаскар. Возможно, что Петра мог ждать и первоначальный успех в этих предприятиях, но удержать приобретенные территории, ввиду их отдаленности, Россия могла лишь крайним изнурением и истощением своих человеческих и материальных ресурсов. Это прекрасно понимали наследники Петра, поэтому предали подобные планы забвению.
В этих амбициозных замыслах войны в Европе, Азии и Африке многие историки видят проявление его гения. Но верней было бы назвать это политическим легкомыслием и недальновидностью и стремлением удовлетворить лишь свое тщеславие.
В этом навязчивом желании начать новые войны есть изрядная доля пренебрежения нуждами государства и своих подданных, поскольку на южных рубежах России еще не был решен вековечный спор с кочевыми народами. Некоторые историки считают, что во время царствования Петра от набегов татар, лезгин, кумыков, ногаев и казахов Россия потеряла населения в несколько раз больше, чем за все войны того же периода. Так, только в 1717 году крымские татары захватили в плен и продали в рабство более тридцати тысяч русских людей. Все заводы на Южном Урале вынуждены были превратиться в небольшие крепости, так как постоянно подвергались нападению кочевников и теряли множество людей. Каким же надо было обладать равнодушием к собственному народу и собственной стране, чтобы при таких обстоятельствах задумывать войну с Англией, поход в Индию или готовить экспедицию на Мадагаскар! Можно ли подобное решение считать здравым и мудрым?
Совершив удачный Персидский поход, Петр присоединил к России Дагестан и часть нынешнего Азербайджана. Но эта военная удача не принесла России ничего, кроме политического поражения. Кавказ был слишком сложным регионом, в котором этническая рознь усугублялась рознью религиозной, и здесь требовалось проводить внутреннюю политику как изощренно гибкую, так и предельно жесткую. Чтобы держать в повиновении этот регион, нужен был огромный колониальный опыт, предположим как у Англии, но которым вряд ли владела русская администрация того времени. Сложным был Кавказ и в силу того, что здесь сталкивались интересы многих государств, преимущественно мусульманских, и для уверенного присутствия России в этом регионе нужна была и уверенная внешняя политика в мусульманском мире. Но ее в то время у России не было.
Так что эти территориальные приобретения, хотя они и открывали дорогу в Индию, были для России совершенно лишними и даже обременительными: новые земли поглощали ресурсы государства и требовали постоянного присутствия русских войск, не принося абсолютно никаких материальных и политических выгод. Уже в ближайшем времени преемники Петра были вынуждены вывести войска из этих земель. Отказались они и от огромной армии, и от балтийского флота, большая часть кораблей которого сгнила на рейдах Петербурга. И это была не беспечность или небрежение его приемников, а вынужденная мерз — продлись еще немного подобные темпы милитаризации, в стране вспыхнула бы гражданская война или наступил бы экономический хаос.
Не надо забывать и о тех страшных жертвах, которые понес русский народ по воле Петра. Только при строительстве Таганрога полегло более 30 000 рабочих. При строительстве Петербурга умерло несколько сот тысяч рабочих! Каждый год сгонялось туда по 30 000— 40 000 крестьян, которые очень быстро умирали от голода, эпидемий и изнурительного труда. Но следовали новые указы, и новые десятки тысяч своих подданных Петр безжалостно обрекал на смерть для возведения на болотах своего «парадиза» (рая). Новая столица России стоит, в буквальном смысле, на костях сотен тысяч русских людей. Такой же страшной ценой достались и военные победы на многочисленных полях сражений.
Без всякого преувеличения все эти жертвы можно сравнить с теми жертвами, которые понес русский народ за период нынешних реформ. Весьма примечательно, что мы наблюдаем в наши дни такое же распространение безнравственности, воровства, быстрое превращение человека в бесчувственное
