Совсем другая жизнь

слились в поцелуе…

Дальше было, как говорится, дело техники.

Филин боялся, что в самый решающий момент его отпугнет близкий запах женщины.

Так бывало не раз.

Запах человека создает вокруг него особую ауру, у которой несколько слоев.

Дальний и средний слой мы ощущаем на обычной дистанции. Этот аромат может быть прекрасен, как дыхание роз. Но он — как маска, скрывающая самый ближний слой. Его же можно почувствовать только при самом интимном соприкосновении с человеком… Очень возможно, что там вас будет поджидать в засаде несвежее дуновение зарождающегося кариеса. Или холод остывшего жареного лука. Или нашатырная резкость пота.

Сколько раз, срывая ауру, благоухающую как розарий, Филин ужасался, ибо за ним оказывалась настоящая помойка.

И потому очень боялся разочарования именно сейчас.

Зря.

Ее запахи кружили голову, были теплы и ласковы, как южная ночь. Аура ближнего круга была чиста и прекрасна, как фата невесты.

Они любили друг друга зло и яростно, будто с цепи сорвались. Ножки дивана бешено шатались.

Леночка впервые в жизни увидела фейерверк. Это были сотни ярких огоньков по ту сторону жизни. Цветные шарики лопались и разрывались. А из раскрытого сердца вырывалась радуга.

Она пила любовь и не могла выпить без остатка.

Это была эйфория. Рок-н-ролл! И легкие перчинки заоблачной грусти. Все это нельзя было объять, потому что этого было на целую вселенную больше, чем вмещала душа.

Никогда раньше Леночка не испытывала ничего подобного. Она даже и не знала, что может быть так хорошо.

В ту секунду в целом мире был только один абсолютно счастливый человек: Леночка.

Вторым мог стать Константин. Но он никогда не расслаблялся. В постели он был молчалив и сосредоточен, словно добывал уголь в забое. Лишь на секунду он закрыл глаза. Это была та самая секунда, когда Филин должен был вступить в закрытый клуб абсолютно счастливых людей на земле. Но его душа не дотянула чуть-чуть до заветного порога: старые комплексы потянули назад, подобно резинкам от подтяжек. Душа хлопнулась опять в тело. Константин открыл глаза и продолжил контролировать процесс.

* * *

Человек очнулся оттого, что его трусы намокли. Холодная жидкость растеклась внизу живота, ползла по ногам. «Черт, что это такое?» — человек испугался, что у него энурез. Однако то была сперма.

Сон был настолько ярким и реальным, что Неизвестный испытал оргазм!

У него будто камень с души свалился.

«Ну конечно, Леночка — моя жена, ее только надо найти, — подумал человек, — как все просто!» Где-то вдали зазвонил телефон. Неизвестный услышал звонок и попытался встать, чтобы подойти к трубке. Однако тут же провалился в сон.

* * *

Звонок телефона разбудил задремавшего Филина.

Леночка, прикорнувшая на плече Константина, открыла глаза. Потянулась. Сняла трубку.

— Да… Слушаю, дядя Гоша. — Она как-то удивленно посмотрела на Костю. — Уже дома, телохранитель пошел Тобика выгуливать…

Филин поднялся и стал собирать разбросанную по полу одежду.

— Все в порядке, — продолжала Леночка. — Честное слово. Да что случилось-то? Ах!

Мужчина замер и внимательно посмотрел на Леночку.

— Автобус с нашими обстреляли, — сказала она, положив трубку.

В управлении Филин был через пять минут.

Бегом прибежал.

— Где тебя носит? — хмуро сказал Мазуров, выходивший в камуфляже из своего кабинета. — Бери автомат. Срочно на выезд.

* * *

Автобус развозил по домам людей после затянувшегося торжественного вечера.

В микрорайоне, который в народе называли Маяковского, дорога пролегала мимо недостроенной пятиэтажки. Ее пустые окна зияли чернотой. В автобусе было шумно и весело. Пьяненькие пассажиры сразу и не поняли, что произошло, когда автобус тряхнуло. В салон будто ворвалась острая красная игла.

Шарррах!!! — с опозданием донесся голос ручного гранатомета, выглянувшего из черного окна на третьем этаже.

Кумулятивная струя срезала ступню делопроизводителю секретной части — дородной женщине средних лет…

Вжик, вжик, вжик.

Пули разбили стекла, и как назойливые мухи влетели в салон. Офицеры повалили женщин на пол и легли сверху, прикрывая своими телами жен, любовниц, просто сотрудниц…

Четыре пули прошили спину старшего лейтенанта, недавно приехавшего в Таджикистан из Санкт- Петербурга. Красивый холостой парень обнимал черноволосую метиску — прапорщицу из отдела службы войск. По его спине — на снежно-белой рубашке — расползлись красные пятна.

Женщина заорала от страха и горя… Ведь они собирались сойти вместе. У нее в холодильнике стояла бутылка вина. Лежала открытая коробка конфет (так не хотелось доедать ее в одиночестве!). Алые помидоры и сочно-зеленые огурцы только и ждали, как в них войдет острый нож, нарезающий на скорую руку салат…

А потом…

Ах, что могло быть потом!

Да только ничего не вышло.

Он забился в предсмертных судорогах и обхаркал ее лицо кровью.

* * *

В уазик набилось больше десяти разведчиков. Филин ехал, согнувшись в три погибели, и думал: лишь бы кто-нибудь не забыл поставить автомат на предохранитель. В такой давке немудрено случайно спустить курок. «И тогда кому-то кравтец», — подумалось.

Микрорайон, в котором автобус попал в засаду, уже оцепили автоматчики. Бронетранспортеры долбили из крупнокалиберных пулеметов по окнам, в которых засели боевики.

Две штурмовые группы из подъехавших спецназовцев направились в подъезды. Бойцы входили в дом осторожно, водя автоматами по сторонам и прикрывая друг друга.

Прочесав дом, спецназовцы обнаружили два трупа, развороченных так, будто животы покойников пропустили через мясорубку. Крупнокалиберные пули КПВТ валялись на полу и торчали в кирпичах.

Рядом вразброс лежали четыре автомата и гранатомет.

— У нас два чужих двухсотых, повторяю — чужих, — сообщил по рации старший группы спецназа. — Всего чужих было четыре или пять. Остальные ущли. Как поняли? Прием…

Филин вместе с напарником лежал на пустыре позади стройки, заняв позицию для стрельбы. Внезапно впереди, метрах в пятидесяти, он увидел три тени, мелькнувшие вдоль забора, и, не мешкая ни секунды, нажал на спусковой крючок.

Тук-тук, тук-тук.

Тени упали.

Лицо Филина обожгла гильза, вылетевшая из автомата офицера, что лежал рядом и тоже стрелял.

— Блин, Генка, ты можешь осторожней? — прикрикнул на него Филин.

— Извини, Костя, — сказал тот и выпустил еще одну очередь. В лицо опять полетели гильзы.