точно знают день и дату. И Аза наверняка знает.
– Придет Аза – спросим! – ответил после длинной паузы Виктор.
62
«Сытая» пятница наступила через два дня. Наутро Виктор с Васей кипятили на костре воду, чтобы вбросить в нее серую вермишель, а потом, когда сварится, вывернуть в вермишель пол-литровую жестянку свиной тушенки.
Вася, перед тем как открыть жестянку, долго ее осматривал, не скрывая удивления.
– А нас в части, в Моздоке, такой же кормили! – сказал он, покачав головой.
После завтрака Виктор улегся спать, а Вася долго еще рассматривал часы, полученные прошлой ночью в подарок от одного из федералов в память о его погибшем товарище.
Около полудня низко над «ашорной зоной» промчались истребители-бомбардировщики «Су». Домик Азы вздрогнул от вибрации. Виктор, спавший на самом краю кровати, слетел на пол. Проснулся.
Вышел во двор и сонным взглядом окинул окрестности. И увидел Азу, сидевшего на поваленном стволе под молодой сосенкой. Подошел, присел рядом.
– Хачаев про меня ничего не говорил? – спросил.
– А что он должен был сказать?
– Он меня отпускает, – сообщил Виктор. – Честное слово дал.
– Раз дал, значит, отпустит, – кивнул Аза.
Слова азербайджанца отвлекли мысли Виктора от волнений о собственной судьбе.
– А Севу куда высыпали? – спросил он.
– В железную бочку, в углу, – ответил Аза враз погрустневшим голосом.
– Может, надо как-то домой отправить? Адрес ведь где-то есть?
– Есть адрес, – Аза повернул круглое лицо к Виктору и посмотрел на него пристально. – Только почта у нас не работает… Разве что сам с федералами договоришься и оплатишь?
Виктор пожал плечами.
– Можно, – сказал он. Потом, подумав, добавил: – Я могу с собой взять, а потом из Киева почтой отправить… Мне так из Москвы прах друга пересылали…
– Хорошо, адрес я тебе дам, – пообещал Аза. – А он там сверху, в бочке. После него туда ничего не добавляли.
– Мне еще сумка нужна побольше, – произнес Виктор, представляя себе, как понесет в этой сумке пингвина Мишу.
– Брезент дам – сошьешь!
Вернувшись в комнату, Виктор достал из-под кровати кулек с надписью «Мальборо». Аккуратно свернул его и спрятал в карман куртки. Посмотрел на спящего Васю. Рыжему, вероятно, снился приятный сон – его пухлые губы едва заметно шевелились, то и дело возвращаясь на «исходную позицию» нежной полуулыбки.
Зайдя в барак-крематорий, Виктор подошел к железной бочке, наполненной почти до краев невостребованным прахом. Развернул кулек «Мальборо», взял прислоненную к деревянной стенке лопату. Насыпал почти полкулька праха. Прикинул вес. Показалось маловато. И он снова опустил лопату в бочку и тут же услышал металлический звук – лопата наткнулась на железо. Добавив в кулек еще праха, Виктор сунул руку в бочку и вытащил оттуда знакомый золотой кирпич. Видимо, Сева спрятал его туда, справедливо полагая, что в прахе ничего искать не будут. Кирпич был тяжелым – килограммов семь, если не больше.
Выйдя из барака с кульком в одной руке и с «кирпичом» в другой, Виктор остановился. Опустил кулек на снег, а золотой слиток поднес поближе к глазам. Провел по шершавой поверхности ладонью, сбрасывая темную пыль праха. Увидел чужеродные вкрапления драгоценных или полудрагоценных камешков, увидел еще какое-то вкрапление – цвета слоновой кости, маленькое, что-то напоминающее. Постоял несколько минут. Потом опустил слиток в кулек с прахом, а сам кулек взял двумя руками снизу, чтобы ручки не оборвались. И зашагал обратно к домику, слушая, как скрипит снег, проваливаясь под тяжестью его ног.
63
Прошла и ушла еще одна «сытая» пятница, и у Виктора пропал аппетит. С рыжим Васей они сработались, сравнялись по сноровке и навыкам. Все получалось удивительно складно и гладко, и ничто в Васе Виктора не раздражало, никаких глупостей он не говорил. Относился к Виктору, как «зеленый» к «деду». Обычное армейское послушание и готовность выполнить любой приказ. Да и командир из Виктора получился хороший. Вася уже как-то и сам сказал, что из всего недавнего прошлого, включая воинскую часть в Моздоке с ее порядками и яму у чеченцев с ее холодом и голодом, эта работа в «ашорной зоне» была просто праздником. И праздник продолжался. В бараке каждую ночь было тепло, почти как в сауне. Только жар этот был неприятен на вкус и слишком сух, поэтому приходилось Виктору и Васе время от времени выходить на морозец и проводить ночное время в спокойных беседах, иногда прерываемых молчаливым наблюдением внезапно очистившегося от снежных туч чеченского неба. Звезды на этом зимнем небе были не меньше южных украинских и северных архангельских. Общие были звезды, и пусть чеченцы этого не признают, но и солнце у них с русскими и украинцами общее, и луна. Но тучи вновь заполняли небесную лунку и ползли вверх к горам сплошной чередой, и продолжались беседы, продолжались разговоры. Приходили и уходили федералы со своими трупами. Реже появлялись чеченцы. У Васи уже карман гимнастерки оттопыривался от мелких долларовых и крупных рублевых банкнот. Он так и спал, боясь по старой армейской привычке выложить что-то из карманов хотя бы на мгновение. А Виктор то и дело возвращался в мыслях к обещанию Хачаева. Вздыхал тяжело, наполнялся обидой, но ни слова об этом рыжему не говорил. Вася вообще ничего о Викторе не знал и не спрашивал. Это тоже нравилось Виктору.
И вот, когда понедельник покатился к раннему закату, когда Виктор, прекратив топить буржуйку в коридоре, собирался уж было выйти во двор к курившему там Василию, послышался шум мотора. Возле дверей домика Азы остановился знакомый «газик». За рулем был Аслан, рядом, на переднем сиденье – Хачаев.
Выглянувший на шум Виктор оцепенел на мгновение. Ошутил боязливую радость и в то же время осторожное недоверие – к чему бы этот приезд? Ясное дело, точки над «i» расставлять. Сейчас выяснится: отправляет Хачаев его и Мишу, как обещал, или же нет.
А Хачаев послал рыжего к бараку-крематорию. Тот потопал по занесенной снегом тропинке. Когда Вася пропал из виду, Хачаев зашел в дом. Одет он был в обычный ватник с расстегнутым воротником и в джинсы. Ни гранат, ни другого оружия у него видно не было.
Уселись они в комнатке у Виктора. Хачаев сел на кровать Васи, Виктор – на свою. Из-за пазухи чеченец достал поллитровку коньяка. Поставил на тумбочку. Достал коробок спичек и зажег стоящую тут же на тумбочке свечу.
– Рюмки есть? – спросил.
Виктор вышел в коридор и вернулся с двумя эмалированными кружками. Себе взял с Винни-Пухом – уже сжился он с этой кружкой, а Хачаеву поставил с крокодилом Геной.
Хачаев усмехнулся, покрутил кружку в руках.
– Жалко, что не с пингвином, – сказал.
Виктор насторожился, посмотрел в глаза чеченцу с надеждой.
