упаковку, а получаешь две!
– Да? Только парфюмы или все остальное тоже? – поинтересовалась хозяйка. – Мне стиральный порошок нужен, надо перед весной все выстирать!
Аня не знала, распространялась ли акция на стиральные порошки. Поэтому в разговоре возникла короткая заминка, позволившая Веронике переключить внимание подруг на себя.
– А мой сосед синяк под глаз прошлой ночью получил! Вышел за моим Сеней последить, – сказала она веселым голосом.
– А чего он за ним следит? – поинтересовалась Аня.
– Я его однажды сама попросила. А то Сеня уходит иногда посреди ночи. Но ведь у него работа такая. Охранная деятельность. У меня бзик был, думала, что он человека убил. А оказалось – не он! – взгляд Вероники замер на лице внимательно слушавшей ее Дарьи Ивановны, и Вероника, как уже бывало раньше, запнулась, остановила свой поток слов.
– И что, это твой муж ему в глаз заехал?! – спросила Аня.
– Нет, кто-то другой, кто за моим мужем следит, – ответила Вероника. И снова замолкла.
Аня пожала плечами.
– Ты так интересно живешь! – сказала она. – Пока мой был жив, мне тоже было о чем рассказывать!
В голосе Ани зазвучали грустные нотки. Она опустила взгляд в свою тарелку, на которой уже лежал розовенький рыбий стейк. Взяла вилку. Подняла взгляд на хозяйку.
– Я, наверно, пойду! – сказала.
Дарья Ивановна, чье лицо больше не выражало радость, закивала.
Аня поцеловала Веронику в щечку, потом хозяйку. И ушла.
Вдова тяжело вздохнула. Посмотрела на Веронику решительным взглядом.
– Давай на кухню пересядем! – предложила.
Они переместились вместе с бокалами, ополовиненной бутылкой шампанского и едой за кухонный столик. Дарья Ивановна наполнила бокалы до краев.
– Знаешь, – заговорила она доверительным тоном. – Мой ведь тоже сволочь был! И по ночам уходил тоже! Мне сейчас с ним намного легче! Теперь с ним спокойнее. Ну а ты…
– Мой – не сволочь, – отрицательно замотала головой немного охмелевшая от шампанского Вероника.
– Я тоже так раньше не говорила. Только думала. А теперь тебе могу сказать как на духу! Я два раза за своим ночью следила. И знаешь, куда он ходил? К себе в аптеку! Только сначала встречался с одной дамой, а потом с ней к себе в аптеку шел! А теперь все время дома – и днем, и ночью! И никаких посторонних дам! Видишь, мужики себя нормально ведут только в одном состоянии!
Вероника вздохнула за компанию и еще отпила шампанского.
– Вот, – прошептала хозяйка. – Отсели от него подальше, и сразу легче на душе стало! И пускай! Чтобы знал!!!
На прощание Дарья Ивановна вручила Веронике духи «Хуго Босс», принесенные Анной.
– Подари лучше своему! Мне этот запах не нравится! – сказала. И, перейдя на шепот, добавила: – Я его своими духами за ушками смазываю, «Красной Москвой».
61
Утром у Семена болела голова. Но его состояние было наверняка лучше, чем у Володьки, который заехал за ним на своей «ниве», но тут же предупредил, что больше сидеть за рулем не в состоянии. Вид у Володьки был действительно болезненный: бледное лицо, опухшие от недосыпа глаза.
Семен сам сел за руль. Он немного нервничал, ведь уже семь лет как машину не водил. Володька тоже нервно косился, как его шеф и приятель пробует переключатель коробки передач, словно припоминая: куда и как его надо двигать.
– Нет, слушай, давай я сяду! – забеспокоился Володька.
– Да я смогу! – Семен с силой потер ладонями лицо, надеясь, что это придаст ему бодрости.
Задание, полученное на сегодня от Геннадия Ильича, было уже привычным и не сложным. Опять ехать на Грушевского, забрать оттуда три бидона молока. Потом подобрать на площади Шевченко отца Онуфрия и дальше, уже в знакомый детдом.
До Грушевского ехали молча. К радости Семена и Володьки, бидоны им вынесли и погрузили прямо в багажник двое крепких парней в белых халатах.
– Может, расскажешь по дороге, куда я ночью ходил? – спросил Семен друга, выезжая на проезжую часть.
– Потом, голова раскалывается. Я лучше подремлю. Ты же дорогу знаешь?
Семен кивнул утвердительно.
Отец Онуфрий, ожидавший их возле автостанции, в руках держал старомодный кожаный саквояжик коричневого цвета. Из-под его пальто выглядывала черная ряса.
– Ну, поехали с Божьей помощью, – проговорил он, усевшись на заднее сиденье.
– Божья помощь нам не повредит, – согласился с ним Семен.
Отец Онуфрий несколько раз за дорогу пытался завязать разговор, но безуспешно. Семен на его слова только кивал. А в какой-то момент батюшка услышал храп Володьки и после этого до самого конца дороги ни слова не произнес.
Пока Володька спал в машине, Семен стал свидетелем освящения привезенной в прошлый раз сыроварни. Воспитанники детдома, директор и несколько учителей без особого энтузиазма поприсутствовали на церемонии, которую, тоже без особого энтузиазма, провел отец Онуфрий. Обошел несколько раз вокруг сыроварни с дымящимся кадилом, пробубнил себе под нос то ли псалмы, то ли молитвы. Потом приклеил на основание машины бумажку с крестом.
Когда все кончилось, детдомовцы с учителями отправились дальше учиться, а Семена и батюшку директор школы повел к себе в кабинет. В кабинете было удивительно тепло. Источник тепла обнаружился сразу – это был мощный тепловентилятор, стоявший в углу у двери. Старушка из детдомовской столовой насыпала каждому по тарелке гречневой каши, поверх каши положила по две домашние котлеты и потом щедро полила еду каждого густым соусом. Директор наполнил стопки водкой. Лицом он у себя в кабинете был добрее, чем в мастерской во время освящения сыроварни.
– Ну что, – произнес он, взяв в руку стопку. – Спасибо за помощь! Даст Бог, поделитесь еще, чем сможете…
– Чем Геннадий Ильич сможет, – учтиво поправил его отец Онуфрий.
– Ну да, и ему большое спасибо передайте! – закивал директор детдома. – Бог ему больше, чем другим, дает! Так что пока давайте за все хорошее выпьем!
Семен пригубил из стопки. Водка ему не нравилась. Отец Онуфрий осушил свою стопочку одним глотком. Как и директор детдома.
– А наладчик-инструктор был уже? – спросил у хозяина кабинета Семен.
– Да, – выдохнул директор. – Машина простая, не сложная. Мои старшие пацаны все записали. Будут теперь новую профессию осваивать. Им пригодится.
Семен вдруг проникся добрым отношением к директору. Показалось ему, что о своих «пацанах» говорил он с отеческой интонацией, с добротой.
«может, и мне им чем-то помочь?» – подумал Семен, но тут же понял, что не в силах кому-то еще помогать. Чем помогать?
Володька проснулся лишь тогда, когда Семен двигатель завел. Посмотрел осоловелым взглядом на приятеля.
– Что-то я замерз тут, – сказал, оглядываясь на усаживавшегося на заднее сиденье красноносого после нескольких стопок водки священника.
