кирпича. Кто-то кричит от боли, и тут же вся рать, вытащив цепи и раскручивая их, мчится на противников. С балкона третьего этажа ближайшего дома всматривается в драку мужик в белой майке. Всматривается, перегибаясь через перила, и кричит: «Вызовите милицию! Кто-нибудь! Вызовите милицию, у меня нет телефона!»
Со стороны общежития овощной фабрики выплескивается на дерущуюся толпу свет автомобильных фар. Слышна милицейская сирена.
Я пытаюсь понять, кто побеждает, но не могу. Приходится все время уклоняться от ударов. Уже два раза прут пролетал над моей головой. «А еще говорили 'по ногам'», – возмущаюсь я двойной нечестностью противника.
– Менты! – кричит кто-то.
И драка начинает распадаться, рассыпаться, растворяться в темноте.
Ментовский «газон» едет медленно. Ясно, что они никого не хотят ловить. Если поймают – надо составлять протокол, сажать в клетку. А футбол?
Из-за ствола старой вишни я наблюдаю за опустевшим полем боя. Два милиционера в свете фар поднимают с земли пруты и цепи. И вдруг оба поворачивают головы в сторону куста орешника. Оттуда слышен стон.
«Кто это может быть? – нервно думаю я. – Не дай бог кто-то из наших!»
Менты вытаскивают парня из-под куста и подводят к машине. При свете фар осматривают и ощупывают ему голову.
Это же Белый! Сын учительницы!
Я выхожу из-за дерева. Иду к машине.
– Это Вася Белый, – говорю ментам. – Давайте я его домой отведу!
– А ты кто такой? – спрашивает озадаченный прапорщик с побитым оспой лицом. – Ты что, тоже из этой банды?
Я всматриваюсь в лицо второго мента – тоже незнакомое.
– Давай их обоих в машину! – командует прапорщик.
«Газон» разворачивается, и мы с Васей молча смотрим, как остаются позади ребра хрущевских пятиэтажек, деревья сада-парка, общага овощной фабрики.
Я напряжен. Мне кажется, что это какие-то другие менты. Может, этих вызвал кто-то из «кругов»? А мои просто забыли?
Но «газон» подъезжает к знакомому, много раз подметенному мною райотделу.
Там уже нас встречает Гусейнов. Васе на разбитую голову выливают пузырек зеленки, и потом мы вместе с ментами смотрим футбол.
После первого тайма счет 2:1 в нашу пользу.
33
– К вам Сергей Дмитрич, – заглядывает в приоткрытую дверь моя секретарша.
Я киваю, и в кабинет проходит Догмазов. Двухметровый доктор исторических наук, президент фонда «Интеллектуальные ресурсы». Помню, как мне пришлось делать его визитке обрезание – иначе она не помещалась в окошко визитницы. На визитке было перечислено такое множество званий и должностей, что пока я дочитывал последние, первые уже забывались.
Но это ничего. Это амбиции. Всю жизнь достигал, теперь наконец достиг. Пусть все знают, чего он достиг!
– Сергей Палыч, – улыбается он, – к вам теперь и не пробиться. Две недели звонил. То вы в Страсбурге, то в Брюсселе! Не устаете?
– Рад бы, да не получается, – улыбаюсь я. – А ведь не устанешь – не отдохнешь. Вот и отдыхать не получается по-настоящему.
– Ну, я думаю, это не проблема! – усмехается он. Усаживается в кресло для посетителей к приставному столику.
Традиционное начало любого делового разговора. И чем он деловитее, тем дольше длится игривое вступление.
– Как ваша мама? Выздоровела?
– А вы все знаете! – удивляюсь я. – Да. Пришлось потратиться на лекарства, но ведь сами понимаете.
Он кивает. Я мельком бросаю взгляд на часы. Очень не хочется, чтобы разговор затягивался. У меня на сегодня есть еще и другие планы.
– Вам тут не тесно? – Сергей Дмитрич осматривает мой просторный кабинет.
– Да нет, вполне уютно, – говорю я, а сам думаю: это проверка на сытость или предложение подняться еще на одну ступеньку вверх?
Следующая ступенька мне не нравится. Сейчас я замминистра. Замминистра живет обычно дольше, чем министр. Да и не большой я любитель прожекторов государственной славы. Мне и при моей свечке хорошо.
– А мне казалось, что эта работа вам не позволяет раскрыться до конца. Я же разбираюсь в людях. Вижу, кто слишком мелкий для выполнения поставленных задач, а кто – слишком крупный. Так вот вы покрупнели в последнее время.
– Может, кофе?
Он кивает. Я прошу Нилочку, свою секретаршу, порадовать нас крепкой арабикой.
– У нас на Банковой есть вакансия, – полушепотом вдруг сообщает он. – Деньги те же, но радостей больше. И ответственности, конечно. Вы подумайте, а я вам перезвоню. – Он достает из кармана электронную записную книжку. Прогоняет по монитору какие-то записи. – В среду, в одиннадцать!
Кофе Догмазову кажется слишком крепким, и он вбрасывает в чашечку три ложки сахара.
– Знаете, – улыбается он, – у нас в роду все любили и любят сладкое, и ни одного случая диабета!
Сергей Дмитрич уходит, снова оставив на приставном столике свою визитку. Интересная у него привычка! Прямо как в детективе каком-нибудь! Или в фильме моего детства «Фантомас».
Я беру визитку в руки. Сначала хочу бросить в урну для бумаг, но рука замирает над пластиковой урной. Уборщица убирает мусор, но куда она его выносит? И не попадет ли эта визитка кому-нибудь на стол? Нет, я не должен забывать, что чем ближе к солнцу, тем горячее.
Я просматриваю бесконечный перечень должностей и званий. Кажется, что-то добавилось. Вот это – «Академик Европейской Академии Управления». Ладно.
Я достаю визитницу и вставляю в ее окошко сломанную пополам новую визитку Догмазова. Поверх старой.
– Сергей Павлович, – заглядывает Нилочка, – вы Васе приказали к трем подать машину. Он уже ждет.
– Сегодня меня уже не будет, – говорю я секретарше на ходу.
Светлану Виленскую я узнаю сразу. Она так похожа на сестру.
Она сидит за столиком в ресторане «СССР» за Печерской лаврой и ждет меня. Главврач дома- интерната молодец! Он сделал все так, как я просил. А попросил я связаться с ней и сказать, что есть человек, который готов помочь ее сестре. В медицинском смысле. И она позвонила сама. Это главное. Не я позвонил, чтобы набиваться на встречу, а она!
– Извините, я опоздал. – Я опускаюсь на стул рядом. – Служба! Вы что-нибудь будете?
Тут же возле нее оказывается официант в пионерском галстуке. Предлагает меню.
Мы берем по салату и по бокалу «Муската белого камня».
Ей – лет тридцать пять. Даже трудно сказать – она старше Вали или младше.
– Знаете, мой брат тоже живет там, в Глуховке, в доме-интернате. Главврач сказал, что у вашей
