делах? Может быть, ее брат за то и невзлюбил графа, что ему было известно о его репутации отъявленного негодяя? Распутника? Могло ли быть так, что он преследовал ее, сочтя женщиной низких моральных принципов? Калли признала, что сама дала ему повод так считать, разгуливая в одиночестве по улицам посреди ночи, когда он встретил ее. Вдобавок к этому она безропотно позволила ему поцеловать себя, тая в его объятиях.
Беспокойство крепкой холодной рукой сдавило ей грудь. Она не хотела допускать мысли, что граф проявляет к ней интерес определенного рода. Кроме того, можно ли поверить, что коварный соблазнитель станет расточать свое время на то, чтобы увидеться с ней, находящейся под тщательным присмотром, на музыкальных балах и вечерах? Несомненно, мужчина, ищущий распутную женщину, предпочтет гораздо более легкий путь. Тем не менее Бромвель продолжал искать встречи с ней. Калли убеждала себя, что его намерения гораздо более серьезны, чем у любого распутника. С другой стороны, ей доставало здравого смысла признать, что, возможно, она видела в графе того, кого хотела видеть.
Она отвела взгляд от Бромвеля и посмотрела на прочих членов их компании, которые тоже были заняты проверкой подпруги лошадей. Когда Калли встретилась с бледно-голубыми глазами леди Свитингтон, то прочла в них выражение холодной неприкрытой неприязни.Глава 9
Калли инстинктивно крепче вцепилась в поводья, и кобыла под ней стала нервно переступать ногами. К тому времени, как девушке удалось ее успокоить, леди Дафна уже приняла свой привычный доброжелательный вид.
– Какое притягательное зрелище вы являете собой, леди Каландра, – сказала она. – Черноволосая красавица на белоснежной лошади – ах, боюсь, вы заставите нас всех устыдиться своей внешности.
– Никто не может затмить вашей красоты, леди Свитингтон, – заверил ее мистер Суонсон.
– Совершенно верно, – подтвердил Арчи Тилфорд. – Я не хочу сказать, что леди Каландра не столь же прекрасна. Напротив, никто не может быть милее. – Оглядевшись, он густо покраснел. – Разумеется, леди Хостон, леди Рэдбурн, мисс Суонсон, вы не менее привлекательны. Я вот что хочу сказать – разве кто-нибудь посмел бы сравнивать Афродиту и Елену Троянскую? За исключением, конечно, того факта, что вас здесь пять, а не две, и… э-э-э…
У лорда Рэдбурна вырвался резкий смешок, который он тут же подавил притворным кашлем, отчего его жене, тоже сотрясаемой приступом смеха, пришлось отвернуться, зажимая рот руками.
– Арчи, оставь эту тему, – резко прервал кузена лорд Бромвель. – Леди, позвольте заметить, что все вы являете собой апофеоз абсолютной красоты, и смею предположить, не найдется в Лондоне джентльмена, не пожелавшего бы сейчас оказаться на нашем месте. А теперь, как мне кажется, пора отправляться.
Маленькая конная процессия тронулась в путь – кто-то впереди экипажа, кто-то позади него. Приходилось прилагать немало усилий и внимания, чтобы ехать по оживленным улочкам Лондона, поэтому поначалу все скакали порознь и почти не разговаривали.
Калли была рада тишине, дарующей ей возможность углубиться в размышления. Мысли ее то и дело возвращались к полному злобы – или правильнее будет сказать ненависти? – взгляду леди Свитингтон. Видела ли она это в действительности или освещение сыграло с ней недобрую шутку? Тем не менее девушка не считала, что ей все только привиделось. Но с какой стати сестре Бромвеля ее не любить?
Она еще некоторое время раздумывала над этим, но потом, когда кавалькада выехала за город, возобновились разговоры, и Каландра позабыла об инциденте, вознамерившись просто наслаждаться поездкой.
Всадники разбились на группы по два и три человека, они болтали и смеялись, наслаждаясь обществом друг друга. Калли заметила, что Франческа скачет рядом с леди Свитингтон, хотя поначалу Дафна ехала рядом с экипажем, флиртуя с молодым Реджинальдом Суонсоном – и пытаясь поступить схожим образом и с лордом Рэдбурном.
Девушка посмотрела на Ирен, которая, бросив один беглый взгляд на экипаж, картинно закатила глаза и продолжила весело щебетать с Франческой, скачущей рядом с ней. Калли понимала полное отсутствие тревоги со стороны Ирен: Гидеон сидел со скучающим видом, не отвечая на заигрывания леди Дафны, едущей рядом с ним. Вместо этого он то и дело посматривал на жену.
Бромвель поравнялся с Каландрой, и, к удивлению девушки, Франческа позволила им ехать вдвоем, предпочтя общество Ирен. Мистер Тилфорд избрал для себя роль охранника этих двух дам, поэтому большую часть пути Калли и Бромвель были предоставлены самим себе.
Хотя на протяжении нескольких последних недель Калли жаждала, чтобы ей представилась такая возможность, теперь она вдруг ощутила скованность и неуверенность в том, что ей следует сказать. Для нее это было в новинку, потому что обычно Каландра вела себя очень деятельно. Перед каждым выходом в свет бабушка неизменно напоминала ей не привлекать к себе внимания, и теперь впервые в жизни она была намерена последовать этому совету.
Девушка осознала, что ей небезразлично, что подумает о ней собеседник. Ей хотелось, чтобы ему было приятно в ее обществе. Наконец, отвергнув обсуждение погоды и красот окружающего пейзажа, ввиду того что эти темы были слишком общими и не заслуживающими внимания, она произнесла:
– Какое прекрасное животное вы приобрели.
Калли тут же пожалела о своих словах, решив, что выбрала самый худший из возможных вариантов, но Бромвель с улыбкой повернулся к ней, и терзающие ее внутренние противоречия тут же растворились в затопившей ее волне тепла.
– Вам нравится? Я на это очень надеялся, – ответил он. – Покупая эту кобылу, я думал о вас.
Он резко оборвал себя, и в глазах его промелькнуло странное выражение, словно его удивили собственные слова, но потом он поспешно принялся объяснять:
– Я хотел сказать, что думал о поездке в Ричмонд-парк и надеялся, что вы с леди Хостон не откажетесь составить нам компанию. Я купил это животное для своего имения, а потом мне пришло в голову, что вы могли бы скакать на ней в парке.
– Очень этому рада, – сообщила ему Калли, наклоняясь вперед, чтобы погладить кобылу по шее, одновременно скрывая радость, доставленную ей словами графа. – Она идет очень ровно, но одновременно и энергично.
– Я опасался, что она может оказаться слишком резвой, – признался граф. – Но она была слишком хороша, чтобы отказаться от нее. К тому же, как я вижу, тревоги мои оказались напрасны, и вы прекрасно справляетесь с кобылой.
– Мой отец посадил меня на пони, едва я научилась ходить, – с улыбкой пояснила Калли. – Он обожал лошадей. Одно из немногих воспоминаний, сохранившихся у меня об отце, – как он идет рядом с пони, готовый в любую минуту поддержать меня, если я стану падать.
Посмотрев на девушку, Бромвель нахмурился:
– Ваш отец умер молодым? Мне очень жаль слышать это.
Калли кивнула:
– Да, зимой он подхватил лихорадку и скончался через несколько недель. Мне даже не дали с ним попрощаться, потому что мама опасалась, как бы я тоже не заболела.
– Мне очень жаль, – снова повторил он. – Ненавижу воскрешать болезненные воспоминания.
Каландра улыбнулась своему собеседнику:
– Благодарю вас. Но они вовсе не болезненные. Честно говоря, я едва помню отца. Когда его не стало, мне было всего пять лет, поэтому у меня сохранилось мало воспоминаний о нем. Временами я начинаю сомневаться, действительно ли помню его лицо или всего лишь представляю себе изображение с портрета, висевшего в комнате моей матери. Я завидую своему брату, потому что он знал отца гораздо дольше, чем довелось мне.
– Для некоторых из нас более продолжительное знакомство оказалось болезненным, – ответил Бромвель, и губы его искривились в усмешке.
Девушка посмотрела на него:
– Вы хотите сказать… – Она замолчала, осознав, что собралась затронуть слишком личную тему.
– Нет, – спокойно произнес он. – Я не особо волновался о своем отце, пока он был жив, и не скучаю о нем после его смерти. – Он пожал плечами.
– Мне так жаль! – воскликнула девушка, протягивая к Бромвелю руку. Быстро вспомнив, что они не одни, она отдернула ее.
– Единственный, кто должен сожалеть, – это я. Полагаю, мои слова о том, что я не горжусь своим родителем, можно счесть вероломными, но я не стану притворяться, утверждая обратное. Отец был тяжелым, высокомерным человеком, не интересовавшимся никем, кроме себя самого. Ручаюсь, немного найдется людей, кто стал бы сожалеть о его кончине. Как бы то ни было, нам не следует продолжать разговор на столь мрачную тему. – Он улыбнулся девушке. – Давайте побеседуем о другом. О вас. Кто продолжил ваше обучение верховой езде после смерти вашего отца? Ваша мать тоже была страстной любительницей лошадей?
– Вовсе нет, – со смехом ответила Калли. – Ей не нравилось ездить верхом. Но она знала, что мне это доставляет удовольствие, и хотела продолжать начатое отцом дело. Это было для нее очень важно, потому что она сильно любила его. Обучать меня поручили главному конюху. Также этим занимался и Сенклер. Мой брат. – Она посмотрела на графа. – Вот почему мой брат так… оберегает меня. Он заменил мне отца и привык заботиться обо мне.
– Я не виню вашего брата в столь ревностной опеке сестры, – произнес Бромвель. – Я сделал бы все возможное, чтобы уберечь собственную сестру.
При этих словах он посмотрел на леди Дафну, все еще скачущую рядом с открытым экипажем. Запрокинув голову и призывно изогнув белоснежную шею, она смеялась какой-то шутке мистера
