Ходячие Мертвецы

Стив Лайонс Ходячие Мертвецы

***

41-Е ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ. Уже более ста веков Император сидит неподвижно на Золотом Троне Земли. Он – Повелитель Человечества по воле богов, и Господин миллиона миров благодаря мощи Его неисчислимых армий. Он – гниющая оболочка, незримо поддерживаемая могуществом Темной Эры Технологий. Он – Мертвый Владыка Империума, которому каждый день приносят в жертву тысячу душ, поэтому Он никогда не умирает по-настоящему.

ДАЖЕ в своем бессмертном состоянии Император сохраняет свою вечную бдительность. Могучие боевые флоты пересекают наполненный демонами варп, единственный путь между далекими звездами, их путь освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди Его солдат – Адептус Астартес, Космические Десантники, генетически усиленные супер-воины.

Их товарищей по оружию множество: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы Планетарной Обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус – лишь одни из многих. Но, несмотря на всю их многочисленность, их едва хватает, чтобы сдерживать вечно существующую угрозу со стороны чужаков, еретиков, мутантов – и худших врагов.

БЫТЬ человеком в такое время значит быть одним из бесчисленных миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить. Это история о тех временах. Забудьте о власти технологии и науки, ибо столь многое забыто и никогда не будет открыто заново. Забудьте о перспективах прогресса и взаимопонимания, ибо во мраке темного будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечность бойни и кровопролития, и смех жаждущих богов.

ГЛАВА 1

ГЮНТЕР Сорисон еще никогда в жизни не был так напуган.

Он спрашивал себя, что бы на его месте делали его любимые герои – эти мускулистые воины с квадратными подбородками, чьи подвиги он видел в кинохронике. Они бы тоже испугались? «Возможно», думал он, «но это не остановило бы их. Они бы делали то, что должны делать, и не испугались бы принять последствия, каковы бы они ни были».

Гюнтер хотел быть таким же смелым, как они. Он говорил себе, что он может. Он сунул руку в карман брюк, прежде чем мог бы передумать снова, и его пальцы сомкнулись на холодном твердом металле кольца.

Арикс вздохнула:

– О, нет…

Гюнтер испугался, выдернув руку обратно, словно кольцо обожгло его. Она увидела его движение, или прочитала его намерение на лице? Она догадалась, о чем Гюнтер хочет спросить ее, и это ее реакция?

Арикс уронила вилку, закрыв рукой лицо. Она словно пыталась стать меньше, выглядеть менее заметной. Театральным шепотом она сказала Гюнтеру:

– В двух столиках позади меня. Справа. Нет, справа от меня. Тот человек, в синем, с бородой и лысиной. Он смотрит сюда?

Гюнтер покачал головой.

– Нет.

– Думаю, мы встречались. На одном приеме в Верхнем Шпиле. Он был, кажется, поверенным, или уполномоченным, что-то вроде того. Ты уверен, что он не смотрит на меня?

– Уверен, – сказал Гюнтер. – Он просто ест свой ужин. Здесь темно. Вот почему я привел тебя сюда, из-за скрытности. Я едва могу разглядеть его лицо. Я уверен, что он не узнал тебя со спины, после того, как встречал тебя только один раз.

– Ты прав. Я воображаю глупости. – Арикс осмелилась оглянуться через плечо, и на ее круглом лице появилось облегчение. – Конечно, это не он. Что человек вроде него мог делать в таком месте?

Что-то в тоне Арикс, насмешка, которую она вложила в свои слова, больно ужалила Гюнтера.

– Ты же здесь, – заметил он.

– Я здесь инкогнито, помнишь? – сказала она, снова поднимая вилку и наматывая на нее длинный корень борана. – Я не хочу, чтобы меня узнали – и это последнее место в Иеронимус Тета, где вздумают искать племянницу губернатора.

– Да, – сказал Гюнтер безжизненным голосом, – думаю, ты права.

Они находились в верхней части одного из нижних шпилей Иеронимус-сити, так высоко Гюнтер еще не поднимался. Скайвэи были почти пусты, хотя сейчас был уже ранний вечер. Гюнтер несколько недель экономил, собирая деньги на взятку привратнику, чтобы его пропустили в эту закусочную. Здесь в первый раз ему подали настоящее мясо, а не синтетическую дрянь. Между столиками было много свободного пространства и множество сервиторов, внимательных ко всем нуждам клиентов.

И все же этого было недостаточно. Арикс привыкла к лучшему, чем мог предложить ей Гюнтер, даже после того, как получил повышение.

– Прости, что я так нервничаю, – сказала она. – Это из-за дяди Хенрика. Могу только представить, что он сделает, если узнает, что я была здесь, так далеко от дома.

– Я знаю, – вздохнул Гюнтер. – Я знаю.

О чем он думал, строя свои планы, мечтая о жизни с ней? Как это могло осуществиться? Они жили в разных мирах – и Гюнтер никогда не будет принят в мире Арикс, так же, как и она никогда не будет счастлива в его мире.

Он оставил кольцо в кармане.

ОН настоял на том, чтобы проводить ее – по крайней мере, насколько высоко ему будет позволено подняться.

Он еще хотел так много сказать, о столь многом спросить ее. Почему она была здесь? Эти их свидания были для нее только игрой? Волнующее приключение на нижних уровнях? Она не думала о том, к чему это может привести? Но Гюнтер чувствовал тяжесть кольца в кармане, и все еще боялся, боялся ответов, которые она могла дать.

Они взяли автотакси к губернаторскому сектору, но вышли в нескольких кварталах от него, пока полицейские не проявили к ним излишнего интереса.

Они говорили о работе Гюнтера, и он обнаружил, что может говорить о цифрах бесконечно, рассказывая Арикс о годовой выработке каждого из рудников, пока не заметил, что это ей скучно. Но она не проявила этого. Арикс мастерски умела изображать интерес. В ее положении это было необходимо, на всех этих скучных официальных приемах, которые она должна была посещать.

Он вспомнил прием, на котором они встретились – открытие очистительного завода. Арикс, в ореоле красного сияния от расплавленного металла, вежливо смеялась чему-то, что говорил ей управляющий. Огоньки в ее зеленых глазах. Ее каштановые волосы, подстриженные до плеч. Он вспомнил свои первые неуклюжие слова, обращенные к ней, а она просто улыбнулась, притворившись, что услышала нечто умное.