чаю прилагались конфеты и воздушные, хрустящие вафли, которые можно было намазать арахисовым маслом или кленовым сиропом.
– Вот это пир! – откинувшись на спинку стула, выдохнул Джонни. – Сейчас лопну!
– И не думай! – отозвался Грег. – Столько продуктов переведешь! Салма нам этого не простит.
– Тогда не буду, – согласился Джонни. – Просто праздник желудка!
– Это все благодаря Френку, – тепло сказал Питер. – Он – настоящий молодец.
Реакция Френка оказалась совершенно неожиданной! Застыв над
тарелкой, он с силой сжал вилку и нож (да так, что побелели костяшки пальцев), швырнул их на стол, и с яростью глядя на Питера помутневшими глазами, почти прошипел:
– Ну кто тебя спрашивает! Что ты все время лезешь куда не просят! Сиди в своих носилках на колесиках и молчи!
Питер настолько не ожидал такой реакции, что не нашелся с ответом. Он резко развернул кресло и стремительно выехал из столовой. Наташа кинулась за ним.
– Ты что? Разве так можно? – Маша была потрясена такой жестокостью.
Френк молча взялся за нож и вилку и продолжал есть, ни на кого не глядя. Постепенно все, кроме него, Ника и Салмы, покинули обеденный зал.
– Френк, ты, наверное, очень устал, все-таки такое дело сделал! – Ник осторожно коснулся его плеча. – Может, тебе поспать?
– Наверное, ты прав, – чуть резче, чем следовало, Френк сбросил его руку, – я пойду.
– Что это с ним? – спросила Салма.
– Безответная любовь... – многозначительно изрек Ник.
– А-а-а... – понимающе кивнула Салма, – шерше ля фам! Некрасиво, конечно, с Питером получилось, но сегодня Френку можно простить даже такую дикую выходку.
– Наверное, он и вправду устал. Пусть немного отдохнет.
***
Через два часа, когда солнце уже жарило вовсю, Френк проснулся с дикой головной болью. «Как я мог? – была его первая мысль. – Ведь Питер просто хотел меня похвалить!»
Голова начала болеть еще сильнее, больно было даже глазами повести. «Мигрень», – всплыло знакомое слово.
Ну да, вспомнил он, мигренью страдал один из его партнеров в последней картине. Режиссер тогда еще сказал: «Мигрень – болезнь гениев». «Значит, я гений?» Через пять минут беспрерывного
сверления в мозгу Френк решил, что лучше быть самой распоследней бездарностью, чем терпеть такие муки!
В аптечке наверняка есть что-нибудь обезболивающее, подумал он и, превозмогая слабость и головокружение, поплелся в медпункт.
На территории было безлюдно. Время жаркое, все, наверное, на пляже, решил Френк. Словно опровергая его, навстречу мчался Джонни.
– Эй, ты когда-нибудь ходишь спокойно? Ты же настоящая юла!
Он ждал, что Джонни скажет что-нибудь в ответ, но тот смотрел на него молча и очень-очень внимательно...
– Ты чего это? – насторожился Френк.
– С тобой происходит что-то странное, – задумчиво сказал Джонни.
– Ну да, у меня голова очень болит. Неужели так заметно?
– Голова?.. А, нет! Я не это имею в виду. Хотя, конечно, заметно, такие синяки под глазами...
– Не знаешь, в аптечке есть что-нибудь от головной боли?
А впрочем откуда ему знать, подумал Френк, разве у таких живчиков головы когда-нибудь болят? Наверняка, единственное лекарство, которое может понадобиться Джонни – жидкость для дезинфекции ссадин на коленках.
– Не знаю... Только зачем тебе аптечка? Ищи Наташу, она ведь у нас теперь от всего лечит.
– Точно! – хлопнул себя по лбу Френк и тут же об этом пожалел: голова отреагировала новым взрывом боли. – Ты ее не видел?
– Видел, она с Пит... – Джонни резко осекся, почувствовав – ни в коем случае нельзя говорить, что Наташа с Питером играют в шашки в библиотеке.
– Что-что? Я не расслышал.
– Она спит. На пляже, под зонтиком, – выкрутился Джонни. – Я сейчас сбегаю, разбужу.
– Да ладно, я сам...
– Нет-нет-нет! – перебил его Джонни. – Так быстро, как мне, тебе не удастся.
– Это точно, – улыбнулся Френк, – так быстро, как тебе, конечно же, нет.
Чтобы Френк не передумал и не отправился на поиски самостоятельно, Джонни умчался, даже не дослушав.
– Стой! А где мне ее ждать?
– У себя в домике...
***
Быстренько объяснив Наташе суть дела, Джонни побежал дальше по своим неотложным делам.
– Ты на него обижаешься? – негромко спросила Ната.
– На кого?– с фальшивым удивлением спросил Питер.
– На Френка. Не делай вид, что не понимаешь.
– Но ведь он говорит правду. Не такими словами, какие приятно слышать, но... Я ведь в самом деле инвалид, прикованный к коляске.
Наташа потерла щеку:
– Но ведь это не имеет абсолютно никакого значения. Я, например, этого даже не замечаю.
– Ну, ты! Ты – особенная. А остальные замечают. Да и ты не обращаешь на это внимания, потому что мы на острове, а были бы в большом городе, сразу все стало бы по-другому. Я в транспорте не езжу, по паркам не гуляю, ну, и вообще...
– Когда мы попадем в большой город, я надену коньки, – улыбнулась Наташа, – и меня ни в транспорт не пустят, ни в парк!
– Здорово... только ты коньки снять можешь, а я свое кресло – нет, – сказал Питер и моментально пожалел об этом – получалось, что он жалуется.
– Это мы еще посмотрим, – подмигнула Натка. – Ладно, пойду лечить больного добытчика. Я быстро!
Через десять минут головная боль исчезла без следа.
– Спасибо, – устало сказал Френк (боль ушла, но осталась какая-то противная слабость).
– Пожалуйста, – так же устало ответила Наташа. Впервые с тех пор как у нее «проявился дар», было так трудно снять боль. – Бедный, представляю, как ты намучился, если я еле-еле из тебя это вытащила.
– Я еще посплю, ладно? Ты иди, только не обижайся!
– Конечно-конечно, – засобиралась Ната, – конечно, спи. Сейчас это самое лучшее.
Не успела за ней закрыться дверь, как Френк провалился в тяжелый, плотный сон. Снилось ему, что он в пустыне, идет по раскаленному песку, вокруг шипят огромные змеи, подбираются ядовитые пауки, солнце палит нещадно... Ужасно хотелось пить, какие-то несуществующие птицы, похожие на стервятников, кружили над его головой, едва не задевая когтями... Он проснулся с пересохшими губами и бешено колотящимся сердцем.
– Ненавижу всех! – вырвалось у него еще в полусне. Френк рывком сел в кровати, огляделся. В комнате все приобрело странные размытые очертания. Еле слышно открыв дверь, на цыпочках вошел Ник.
– О! Ты не спишь! А я твой сон охраняю, никого не пускаю. Как раз вовремя проснулся, пойдем обедать! Или тебе сюда принести? Джонни сказал, у тебя голова болела. Хочешь, принесу обед прямо в постель?
Все время, пока Ник говорил, Френк не сводил с него тяжелого взгляда.
