то ли еще не ложился, то ли ночует… точнее, днюет в другом месте.
Надевая штаны, он выглянул в окно: на площадке перед казармами рядком выстроились БТРы – не динозавры, а вполне современные машины – в них грузили мешки и ящики с боеприпасами.
Неразборчиво прокричали в громкоговоритель. Неужели на Питер нападали? Или готовят подкрепление для форпостов? Росс поймал себя на мысли, что ему все равно, он действует механически. Он покосился на Яну: девушка спала на боку, вытянув руки, и улыбалась. Интересно, откуда такая радость? Яна сошла с ума, или он проспал хорошие новости? Впрочем, будить и расспрашивать боевую подругу он не стал.
Умывшись, Росс вышел на улицу, где царила небывалая суета. Первым делом он обратил внимание, что усилилась охрана воинской части: помимо автоматчиков, расставленных вдоль забора, за безопасностью стратегически важного объекта следили с воздуха.
Росс покинул двор-«колодец», миновал две казармы. Расположенный за ними пустырь заполонили машины с брезентовыми кузовами. Одни уезжали, на их место становились другие, военные их разгружали, распределяя мешки по трем кучам, оружие сваливали на брезент возле стоянки старинных КРАЗов.
Подойдя поближе, Росс оторопел и попятился: лица людей были одинаковыми. Точнее, они отличались величиной носа, цветом и разрезом глаз, шириной скул – выражение у всех было общее, некая торжественная сосредоточенность. В старинных фильмах герои Великой Отечественной уходили на фронт с такими же лицами, их глаза точно так же лучились уверенностью и торжеством. Их связывало одна цель, они были единым целым.
Тогда Росс думал – пафос, сейчас понял: иначе нельзя. Если не вдохновишься важностью своего дела, не поймешь, что если не ты, то никто, ты отступишь, струсишь в последний момент.
Из громкоговорителя полился усталый голос:
– Добровольцев просьба пройти к полевой кухне для записи. Повторяю…
Добровольцев? «Все-таки проспал, – понял Росс. – Вчера случилось что-то важное. Нужно узнать подробности».
Полевую кухню он нашел по запаху. Ее разбили на стадионе. Вокруг огромного шатра палатки прямо на росистой траве сидели молодые мужчины и гремели ложками о миски. На шатре висела надпись: «Приемный пункт». Росс отодвинул подол и шагнул в палатку.
Пожилой усатый майор регистрировал мужчину, сидящего спиной к выходу. Сделав запись в журнале, он подвинул его к добровольцу, тот расписался, взял из кучи красную повязку и обмотал плечо левой руки.
– Следующий, – уронил майор.
Росс сел на освободившееся место, представился. Майор затребовал паспорт.
– Утерян, но я помню свои данные наизусть, включая номер и серию паспорта. Я прибыл вчера ночью и не знаю подробностей. Не могли бы вы…
– Задание: доставить груз к Глуби, – грустно глядя в упор, говорил майор. – Нужно будет идти в Сектор с грузом. Я верю вам на слово и регистрирую.
Росс диктовал и наблюдал, как майор каллиграфическим почерком заносит его в список под номером 940. Записывая, он задавал сопутствующие вопросы:
– Хронические заболевания? (остеохондроз шейного отдела). Имели ли место нервные расстройства? (минус). Семейное положение? (не женат). Дети? (минус). Есть ли опыт пребывания в Секторе? Нет? (минус). Владение огнестрельным оружием? (плюс). Опыт ведения боевых действий? (плюс). Фактический адрес проживания? (аналогичен регистрации).
Наблюдая за ним, Росс начинал понимать, зачем все это: если операция завершится победой, то его наградят. Если в ходе операции он погибнет – наградят посмертно и отправят похоронку матери.
Перенеся данные в анкету – обычный тетрадный листок, – майор попросил расписаться и передать ее любому дежурному у входа. А уж тот распределит добровольца в штурмовую группу и введет в курс дела.
Росс уступил место следующему новобранцу, из пятерых толпящихся у входа парней выбрал пожилого здоровяка с квадратной челюстью и протянул анкету. Здоровяк, близоруко щурясь, прочел ее, оглядел Росса с головы до ног и представился:
– Игорь Иванов, майор запаса. Наконец-то толковый парень! Ты в нашей группе последний. Элитное подразделение получилось! Есть не хочешь? Я вот голоден, как зверюга.
– Я тоже, – признался Росс.
– Тогда идем, заодно расскажу о полезном, не отрываясь от приятного.
Получив порцию плова, Росс и Игорь уселись на траву в стороне от гомонящей толпы. Ели молча, сосредоточенно и жадно. В кои-то веки казенная столовка не поскупилась на мясо. Насытившись, Игорь начал рассказ.
Перспектива вырисовывалась с одной стороны радостная, а с другой – невеселая. Каждый доброволец выступал в роли пушечного мяса. Но и от каждого зависела судьба всех.
После краткого инструктажа, чего бояться и что делать, Росс пошел проститься с Яной, которую нашел в комнате, выделенной под спальню. Девушка причесалась, собрала волосы в хвост. Едва Росс переступил порог, как она выдала:
– Меня в Сектор не взяли, представляешь? Я здорова, умею обращаться с оружием, а меня не взяли… О, красная повязка! Повезло.
Росс улыбнулся:
– А я рад, что ты остаешься. Если кто-то ждет, у тебя есть стимул вернуться. Просто выжить – сейчас уже не стимул.
Ни лице Яны злость сменилась удивлением. Росс продолжил:
– Ты ведь будешь меня ждать?
– А куда я денусь? Буду, конечно, – ответила она серьезно. – Я тебя даже поцелую на дорогу. В щеку. Иди сюда.
Росс подставил щеку, обнял Яну и зарылся в ее пахнущие мылом волосы. Пусть хоть понарошку кто-то ждет. Ребячество? «А тебе хотелось бы, что это была именно она?» – вкрадчиво спросил внутренний голос, и Росс не смог ответить. За сутки Яна стала ему роднее двоюродных сестер, братьев и даже матери.
– Давай проведу тебя. Что надлежит делать заботливой девушке? Сухари собирать в котомку? Чистые вещи упаковывать?
– Меня накормили, одели и обули. Обули – в хорошем смысле слова. Идем. В час объявят построение.
Яна взяла его под руку, споткнулась о спальники и горько рассмеялась.
На улице было людно, как в метро в час пик, и девушка вцепилась в его руку крепче. Мелькали красные повязки добровольцев, камуфляжная и бежевая форма, фуражки, береты и вещмешки. Все перли напролом, толкались и норовили отпихнуть другого с дороги.
Возле автоматчиков в банданах Росс положил руки на плечи Яны и сказал:
– Дальше тебе нельзя. Можешь генерала послушать. Я бы на его месте сочинил вдохновенную речь. Если захочешь, помаши мне платочком.
Четыре года назад Росс поклялся себе, что ни за какие деньги не наймется на государственную службу. Он возненавидел не только камуфляж – любую униформу, как символ принадлежности системе.
Но вот он снова в строю. В первых рядах. В камуфляжной форме. Над рядами добровольцев, стоящих напротив, реют знамена Российской Федерации. Одно из них недалеко от Росса, и он слышит, как оно хлопает на ветру. Его тень колышется на бетоне.
Солнце почти в зените. Горячее летнее солнце. На небе – ни облачка. Вытянувшиеся в струнку добровольцы ждут. Справа и слева гудят ученые и те, у кого не хватило мужества. Вдох-выдох, вдох-выдох. Россу кажется, что все дышат синхронно. Думают синхронно. И страстно желают выполнить свой долг. Он знает: у ворот ждут БТРы и МТ-ЛБ. Генерал закончит речь, и они заведут моторы.
Гул стих. Бодрым шагом на плац вышел генерал Баранников – краснощекий, низкий, с глазами- щелками. Сотни рук с шумом взметнулись к козырькам фуражек. Генерал откашлялся и заговорил басом. Единственное, что было в Баранникове генеральского – это голос. Таким голосом только на подвиги вдохновлять.
