невозможно. Они должны наслаждаться предвкушением героической и праведной смерти, а не сетовать на то, что их покинули.
«Если только… — нерешительно мелькнуло у Маэтра в голове, — если только Гурон не знает, что он не прав».
Как только капитана осенила эта идея, Маэтр почувствовал заключавшуюся в ней истину. «Гурон
Внезапно все предстало в ясном и недвусмысленном свете, и Маэтр понял, что подсознательно всегда ощущал что-то неправильное в этом восстании. Он полагал, что щемящий сердце ужас вызван свирепостью войны, раздирающей в клочки сегментум, — но сейчас понял, что причина его страха намного проще и примитивнее. Восстание было неправедным.
— Капитан? — спросил Шайдан, глядя, как лицо Маэтра постепенно наливается яростью.
— Библиарий, вы должны помочь отразить атаку абордажников. Однако вам следует знать, что, если вы и сержант Один желаете предотвратить мятеж, через десять минут вам нужно вернуться на командную палубу и обратиться к солдатам.
— Прежде чем действовать, вы сообщите о своем решении магистру Неотере?
Вопрос Шайдана прозвучал формально, как будто он просто следовал протоколу. Соблюдение протокола успокоило рвущийся в бой дух библиария. В душе он чувствовал справедливость решения Маэтра — справедливость, которой не ощущал уже целое десятилетие.
— Конечно.
Ответный взгляд капитана был спокойным. Его ярость превратилась в твердую решимость.
— Значит, мы вернемся за дальнейшими указаниями, когда отряд абордажников будет уничтожен, капитан.
С этими словами библиарий Шайдан коротко кивнул и развернулся к выходу. Крутанув в руке искусно украшенный, увенчанный двумя лезвиями посох, он, не оглядываясь, вышел с мостика.
— Руин!
Дежурный космодесантник шагнул вперед со своего поста у дверей командной палубы.
— Капитан?
— Вы слышали отчет библиария Шайдана, сержант?
— Да, капитан.
— Тогда вы понимаете, что я должен передать сообщение магистру ордена. Мне не нужен ответ, и у нас нет времени, чтобы его дожидаться. Я полагаю, что вы сможете вовремя передать мое сообщение? — Маэтр окинул его внимательным взглядом.
— Да, капитан. Конечно.
В голосе космодесантника не было и тени сомнения. Маэтру даже показалось, что он заметил проблеск гордости и облегчения, словно воин внезапно излечился от болезненной и изнурительной раны.
— Сообщите магистру Неотере, что «Мятежный дух» немедленно разворачивает орудия против Астральных Когтей. Не запрашивайте разрешения и не извиняйтесь, но, пожалуйста, уведомите магистра, что я считаю: он на нашем месте поступил бы так же. Более того, я полагаю, что так он и поступит.
Маэтр отвернулся от Руина.
— Сержант Сорон! Наведите орудия правого борта на «Разящую сверхновую» и подготовьте бомбардировочную пушку для обстрела планетарных укреплений. Мы превратим предательство в праведную смерть, даже если это станет последним, что мы сделаем!
Когда «Громовой ястреб» взорвался, земля в кратере начала осыпаться. Шайдан устремился вперед в редеющем облаке пыли. Он врезался в ряды новадесантников, собравшихся вокруг тяжелого орудия в самом центре кратера и пытавшихся отступить обратно, в подземные туннели и шахты спутника. Посох Богомола вспыхнул фосфорической ядовитой зеленью, напоминавшей смертоносную ауру самого Готтентота. Библиарий наносил размашистые удары и уколы прославленным посохом, пронзая бело-голубую броню в приступе праведной, мстительной ярости. Продвигаясь вперед сквозь стену болтерного огня и ревущих цепных мечей, он бормотал древнее машинное проклятие. Сила его мыслей ударила в «Громобой» в тот момент, когда орудие неуклюже накренилось над входом в туннель. Пушка вздрогнула, как будто расслышав оскорбление. Стоявший за ней технодесантник резко оглянулся, словно его ударили. А затем орудие со скрипом остановилось, заблокировав отходной путь новадесантников.
В то время как штурмовые отделения Богомолов полукругом приземлились на дальней стороне кратера, образовав перекрывающийся огневой рубеж на более устойчивой поверхности вала, Шайдан выбрал цель. Его посох как магическое копье пронесся сквозь остатки отряда новадесантников и вонзился в огромный ствол «Громобоя». Последовала вспышка и беззвучный треск немыслимого энергетического заряда — а затем пушка взорвалась, рассыпав во все стороны раскаленные осколки и снаряды, словно гигантский дробовик. Вся сила взрыва досталась уцелевшим новадесантникам, а технодесантник, управлявший оружием, сгорел на месте. Подземный туннель — единственный выход новадесантников из кратера — полностью обрушился.
Пока организованные залпы болтерного огня штурмовиков косили оставшихся новадесантников, Шайдан сконцентрировался на «ускорении». Пятном изумрудного света он пронесся через кратер и уже в следующую секунду вытащил неповрежденный Посох Богомола из обломков орудия. Еще через секунду библиарий вновь оказался на другой стороне кратера, перед последним выжившим новадесантником.
Штурмовые подразделения Богомолов прекратили огонь. Все взгляды обратились на Шайдана, властно вставшего перед побежденным врагом. На броне новадесантника были знаки различия сержанта- ветерана, и пластины доспеха носили следы бесчисленных сражений. Сержант гордо и вызывающе стоял перед библиарием Богомолов, не отводя визор шлема под цепенящим изумрудным взглядом псайкера.
Шайдан внимательно изучил противника. По узлам псайкерского капюшона, закрывавшего затылок библиария, пробегали бледные огоньки. Войны Бадаба, известные праведным как Освободительные Войны, стоили Астартес многих жизней. Он сам убил бесчисленное количество космодесантников и видел гибель множества своих священных братьев. И все же до сих пор библиарий Богомолов не мог поверить, что кто- нибудь из Адептус Астартес способен легко к этому относиться или испытывать радость от подобных побед. Каждая победа означала потерю драгоценного геносемени, и каждая смерть становилась раной на теле самого Императора.
Но природа Астартес была такова, что в их сражениях редко брали пленных. Не потому что космодесантникам несвойственны сочувствие и милосердие — напротив, Воины-Богомолы гордились способностью к сопереживанию, — скорее, они не привыкли сдаваться. Не важно, каковы шансы победить или выжить: сражение являлось сущностью Астартес. Как бы космодесантник смог продемонстрировать свою преданность долгу, если не в бою? А без долга и служения Астартес были ничем, и даже хуже. Милосердие предназначалось другим, но не себе.
Так что Шайдан с интересом оглядывал последнего новадесантника на Бадабе Прим. Библиарий порадовался бы, сложи тот оружие, но также был вполне готов к тому, что сержант будет сражаться до последнего, невзирая на десяток направленных на него болтеров и стоявшего перед ним могущественного псайкера.
Библиарий смотрел прямо в глаза космодесантнику, с легкостью пронзая взглядом непрозрачный визор шлема. В этих глазах Шайдан не увидел ни страха, ни отчаяния, ни лихорадочных усилий отыскать путь к спасению. Взгляд сержанта был спокойным и ровным, полным глубокой искренности. Но было и кое- что еще: новадесантник его ненавидел. Воины-Богомолы вызывали у него отвращение, словно
