Найджелу понравится Коко. А я разрабатываю новое меню, так что мне могут понадобиться подопытные кролики…
— Конечно, — согласилась я.
Ральф усиленно закивал:
— Мы обязательно придем.
— Отлично. Позднее я сообщу вам конкретную дату и время. Найджел еще не до конца составил свое расписание. И, прошу вас, особо не распространяйтесь. Не хотелось бы, чтобы все остальные чувствовали себя неловко из-за того, что я пригласил именно вас.
Кингсли направился в кухню. Я повернулась к Ральфу:
— Думаешь, он сохнет по Коко?
— Твоей сестрице?
— Она иногда любит так представляться. Просто подыграй, хорошо?
— Как ты позволяешь ей так с собой обращаться?
— Я здесь ни при чем. Просто ее не устраивает биологический возраст.
— Милая, ты слишком легко сдаешь свои позиции. На этом ужине ты должна ее затмить.
— Ни за что. Знаешь, иногда я за нее волнуюсь. Она так долго эксплуатировала свою внешность. Что произойдет, когда эксплуатировать станет нечего? Если ей от этого легче жить…
— А о себе ты подумала?
— Я справлюсь. Я ведь вообще могу не приглашать ее. Просто скажу, что она занята и все.
— Но ты ведь ее пригласишь.
— Я с Кингсли. Готова поспорить, что этого Найджела будет проще чем-нибудь занять, если на ужин придет Коко.
Из кухни появился Жан-Поль и вывесил список заданий. Как по мановению волшебной палочки, все присутствующие устремились к нему. Никому не хотелось исполнять «роль второго плана» и готовить фруктовый салат.
Присцилле досталась закуска из бекона и козьего сыра. Тому выпал ростбиф. Ральф получил яблочные тарталетки. Наконец-то я нашла свою фамилию. Мое задание — пирожные-лебеди.
Поначалу я расстроилась. Я ненавидела этот осточертевший пережиток уже не помню, какой эпохи. Конечно, люди их обожали, и приходили в полный восторг. Неужели кулинария должна была столько развиваться, чтобы в результате предлагать людям фигурки водоплавающих птиц, напичканные заварным кремом?
И тут я услышала, как жалуется Тара:
— Бисквиты? Он хочет, чтобы я приготовила бисквиты. Да кому они нужны?
Правильно, никому. А лебеди станут достойной демонстрацией моих способностей.
Мы ехали с Ральфом в лифте, и я даже готова была признать, что мое настроение немного улучшилось. Когда мы вышли на улицу, и нас никто не мог случайно услышать, я спросила у него:
— Думаешь, он специально поручил мне лебедей, в надежде, что я сяду в лужу перед всеми?
— Джинджер, дорогая. Я, конечно, могу поверить, что ему нравится наблюдать за твоими неудачами. Но только не на глазах у инвесторов. Это уже какие-то мазохистские наклонности.
— Ну… — Мы остановились на красный свет. — Думаешь, он действительно в меня верит?
— Сложно утверждать, но, похоже, это так.
Зажегся зеленый свет, и мы перешли улицу.
Глава двадцать шестая
Я сидела на кухне и ела арахисовое масло прямо из банки, запивая его горячим шоколадом, когда услышала, что Коко вернулась.
— Ну, сегодня я сходила за маммограммой. Это была вторая, если ты помнишь, первая была не очень хорошая.
Я испугалась, что у нее что-то обнаружили:
— Ну и?..
Она достала из холодильника немного сыра и упаковку утиного паштета:
— Все в порядке, слава богу.
Я сделала порядочный глоток. Какао было изготовлено из порошка, но я развела двойную порцию, и получилось вполне сносно.
— Мам, тебе не приходило в голову убрать силикон? Ну, в самом деле. Тебе же это сейчас не нужно.
— А ты видела фотографии женщин, у которых его вытащили?
Она откусила кусочек сыра.
— Их грудь выглядит, как вымя.
— Вымя?
— Выдоенное вымя. Меня уже просто тошнит от этой диеты.
— Хочешь немного вина?
Вино было маленькой поблажкой, которую она себе позволяла во время диеты.
— Ужасно!
Я вытащила начатую бутылку каберне из холодильника. Заодно прихватила банку виноградного желе. Я обожаю есть арахисовое масло и виноградное желе без хлеба. Пока что мне удавалось воздержаться от желе, потому что после него еще больше хотелось арахисового масла, из-за чего снова хотелось желе, и так по кругу.
— Я понимаю, Джинджер, ты переживаешь за меня, но, кажется, слишком беспокоишься.
— Может, ты и права, — налила я вина.
— Ну, мы с Джеком строим планы. Думаем сначала поехать в Вегас и там пожениться. Если ты, конечно, не против. В том смысле, что тебя не будет на бракосочетании. Когда мы вернемся, устроим вечеринку и здесь.
— Меня все устраивает. А ты рада? — постаралась я убрать из вопроса нотки сомнения.
— Честно говоря, чувствую себя немного по-дурацки.
— Это серьезный шаг. — Я сделала еще один глоток и запустила ложку в банку с фиолетовой смесью кукурузного масла, пектина и мизерных кусочков того, что когда-то было виноградом.
— Ага, — прихлебнула она из бокала.
Я заела желе арахисовой вкуснятиной.
— Ты, наверное, серьезно в него влюбилась.
— Ты, наверное, с трудом в это веришь. Но нам, правда, хорошо вместе.
— Ну и финансовая сторона согревает…
— Он не заставляет меня подписывать добрачный контракт, если ты об этом.
— Здорово! — еще немного желе.
— Да, это самое романтичное, что у меня было, — рассмеялась она.
Я отложила ложку.
— А у меня тоже есть хорошая новость. — И рассказала ей про банкет и лебедей.
— Вот видишь, я же говорила, что он тебя еще оценит.
А потом я сообщила ей про Роберта Кингсли.
— Он пригласил нас к себе на обед. Только представь, кто там будет. Найджел Ситвелл!
— Тот, что написал эту известную книгу?
— «Искусство американской кухни». Ему лет сто, он ужасно сварливый, ужасно богатый и настоящий гей.
— Потрясающе! Знаешь что, поехали в «Сефору». Надо, чтобы тебе сделали нормальный мейк-ап. По высшему разряду, полный парад. Бровки подкрасить, тон подобрать…
— Зачем?
