Всю ночь она не сомкнула глаз и размышляла над сказанным младшим Дзадоевым. Но, помимо этого, в голову лезли другие мысли – о том, как Тимур отправился к себе домой с блондинкой и чем они там занялись.
Или, как вдруг поняла Галя, существовала еще и третья возможность: Тимур намеренно ввергал ее в смятение, так как никто не планировал продавать никакого компромата. Его целью было заставить ее терзаться сомнениями и на несколько дней вывести ее из строя.
Галя поняла, что оставалось только одно – ждать. Потому что, если им действительно кто-то предложит купить компромат, то тогда… Что будет тогда, она сказать не могла, поскольку не знала, как поступит в этом случае.
Но ни через день, ни через неделю, ни даже через месяц никто на них не вышел. К тому времени Галя проклинала себя за то, что поверила словам Тимура. Так и есть, имел место третий вариант – он хотел сбить ее с панталыку. И она даже подозревала почему: через три дня после приема состоялось подписание крайне важного договора, и Галя принимала деятельное участие в его разработке.
Ну что же, если Тимур надеялся, что сумеет отвлечь ее внимание, то жестоко ошибся. Потому что договор был заключен, что позволило медиахолдингу Станислава Черных существенно укрепить свое положение на российском рынке.
Единственное, за что Галя себя корила, так это за ту легкость, с которой она поверила Тимуру. Стоило ему появиться, как она тотчас развесила уши и приняла за чистую монету те сказочки, которыми он ее потчевал. Вывод был один: он понимает, что обладает над ней определенной властью, что он ей небезразличен, и старается использовать это в своих низменных целях.
Значит, требовалось положить этому конец. Но как ни приказывала Галя себе не думать о Тимуре, у нее это не выходило. И более всего ее волновал вопрос: неужели он действительно ей небезразличен? Если так, то это было крайне неутешительным открытием…
Звонок поступил глухой ночью – Галя открыла глаза и увидела, что часы показывают четверть третьего. На связи была Вероника: она сухим тоном предупредила Галю, что ее через двадцать минут заберут люди Черных и доставят в его подмосковное поместье и что речь идет о деле крайней важности.
Галя быстро оделась, решив, что ночью вовсе необязательно облачаться в деловой костюм и наносить на лицо косметику – хватило простенького платья и небрежно расчесанных волос.
Усевшись в черный джип, за рулем которого находились неразговорчивые и угрюмые телохранители Черных, Галя всматривалась в панораму ночной столицы. То, что имело место что-то экстренное, было понятно с самого начала. Иначе бы Черных не вызвал ее посреди ночи к себе в поместье.
Об этом поместье ходили настоящие легенды. Оно было огромное и абсолютно закрытое, никто там никогда не бывал. Черных не устраивал ни приемов, ни вечеринок, ни даже закрытых празднеств. Он только и делал, что работал. Никто не видел его в компании развеселых женщин, он, как шептались, все еще носил траур по своей покойной жене.
Только что именно послужило причиной ночного совещания, Галя даже не догадывалась. Она с любопытством уставилась на высоченные ворота, которые медленно открылись, когда кавалькада джипов подлетела к ним. Они находились где-то на территории Московской области, причем место жительства Черных выбрал себе отнюдь не на Рублевке или в подобных элитных местах, а в какой-то неведомой глуши.
Однако то, что увидела Галя, впечатлило ее. Это было даже не поместье – это было небольшое личное государство. Стояла середина июня, и, когда они добрались до обиталища Черных, уже начинало светать, хотя было только около четырех утра.
Розовые щупальца рассвета расползлись по пригоркам, покрытым перелеском, и по долинам, где текли веселые ручьи. Поместье было огромное, наверняка от одного конца до другого можно было проехать только на машине.
Джипы катили по аллее, с обеих сторон которой возвышались огромные дубы. А на холме Галя увидела дом. Точнее, не дом, а настоящий дворец. Но это был не такой дворец, которые она привыкла лицезреть – обычно богачи заказывали архитекторам некие подобия Версаля или венецианских палаццо, которые в Подмосковье смотрелись нелепо и смешно.
Нет, дворец был явно не новый, от него веяло многовековой историей. И построен он был не пару лет назад, как резиденции нуворишей, а наверняка в девятнадцатом, если даже не в восемнадцатом столетии.
Но при этом из строения не сделали бездушное жилище для обожающего кич богатея. Колонны, подпиравшие фасад, были не белые, а желтоватые, местами краска облупилась. Сфинксы, расположившиеся по обеим сторонам лестницы, были с отбитыми носами. Кто-то приложил все усилия для того, чтобы этот загородный дом выглядел точно так, как лет сто пятьдесят назад, – несколько неухоженным, но в то же время величественным и как будто одушевленным.
Галя вышла из джипа и ощутила утреннюю прохладу. Она поднялась по лестнице – мраморные плиты были потрескавшиеся, частично разбитые – и оказалась в большом холле. Нет, это не была подделка под обиталище русского помещика, это было самое настоящее жилище потомственного аристократа.
Антикварная мебель, писанные маслом картины в тусклых золоченых рамах, неброская драпировка на стенах, статуи в нишах. Галя поняла, что сразу же влюбилась в этот дом. Жаль, конечно, что приехала она сюда в первый и, вероятно, в последний раз в своей жизни.
Встретила ее Вероника, облаченная, несмотря на четыре утра, в черный деловой костюм. Прическа облегала ее голову, как шлем, а очочки посверкивали, как обычно. Галя даже подумала: «Она что, ложится спать в полном обмундировании?» Хотя, скорее, всего она даже спит стоя, чтобы по первому зову хозяина встрепенуться и броситься выполнять его приказания.
Вероника, поджав губы, осмотрела наряд Гали и осталась явно недовольной. Однако ничего не сказала, только велела следовать за собой. Мимо проплыли анфилады комнат, и вдруг они оказались в конференц- зале – современном, стерильном и безликом. Гале даже стало жаль, что в таком прекрасном доме располагается помещение, перенесшее ее обратно в столичный офис. Интересно, что было раньше на его месте? Почему-то она была уверена, что бальная зала.
Черных приветствовал ее кивком головы, он был в джинсах и черной майке. Остальные гости – Галя узнала всех шишек медиахолдинга – позевывали и протирали глаза. Только один Черных выглядел деятельным и полным энергии.
Не считая Вероники, Галя была единственной женщиной на этом совещании. Черных велел закрыть двери и начал говорить. Галя раскрыла папку, лежавшую на полированной поверхности стола.
Речь шла о материалах компрометирующего содержания, которые предложили купить медиахолдингу Черных. Ряд высокопоставленных чиновников, как выяснилось, был причастен к махинациям и хищениям бюджетных средств. Помимо этого, в досье, переданном информатором из влиятельных кругов, фигурировало имя Алишера Дзадоева, который давал взятки ряду чинуш, желая добиться привилегий.
Галя поняла, что это именно то досье, о котором предупреждал Тимур. А она-то думала, что он обманывал ее или использовал в своих целях. Хотя если поразмыслить… Он ведь и сейчас мог делать это. Потому что она не знала, можно было верить досье или нет.
Приведенные в нем факты были не просто правдоподобными, они не вызывали ни тени сомнения. На этом сошлись все присутствующие. Черных желал знать, имеет ли смысл покупать это досье и предавать его огласке.
Один за другим мужчины высказались на этот счет, и все поддержали эту идею. Галя видела, что они если и сомневались, то предпочитали не афишировать это. Потому что было понятно: Черных желал во что бы то ни стало ознакомить общественность с ужасающими фактами.
Речь шла даже не о том, что таким образом можно было избавиться от весьма ретивого и не особо благоволившего к Черных министра средств массовой информации или сместить парочку иных высокопоставленных чиновников, про которых было отлично известно, что они намертво повязаны с Алишером Дзадоевым.
Речь шла о самом Алишере Казбековиче! Публикация этих материалов стала бы для него не просто опасной, а выбила бы у него почву из-под ног. И вбила бы первый гвоздь в его гроб, а именно этого и добивался Станислав Черных.
