Что касается места убийства, Сергей решил, что это будет ни квартира, и ни двор дома, и даже не самый «популярный» — подъезд. Это будет клуб, или двор клуба. Что сам по себе привяжет к этому делу популярный ночной клуб, с его персоналом, посетителями, и многочисленными друзьями… и «друзьями» Могилевского. Конечно, в этом случае Сергей тоже окажется в числе подозреваемых, но что в этом случае сможет указать на него — ничего. Тем более, что однажды Сергей спас Артуру жизнь.
Оставалось определиться со способом совершения убийства и оружием, которое должно было быть простым, легким, доступным и бесшумным, применение которого не требовало каких-либо специальных знаний и навыков.
— Простота исполнения и минимальная продолжительность процесса… — отвлеченно и монотонно произнес Сергей, несколько раз. — Не быть кровавым и не вызывать физиологическое отвращение… — добавил он к прежней произнесенной в слух мысли. — Нетрадиционным способом… — вдумчиво произнес он следом. — Простота…
Совершенно неожиданно Сергею пришла в голову мысль:
«Отравить ядом! Гениально! Яд…
А оружие? А оружием, может стать… к примеру, шприц!
Но хотелось бы таким ядом, который не оставит в организме следа присутствия… Наверняка, есть такой? А впрочем, какая разница!»
Внезапно появившаяся идея Сергею понравилась сразу, но он все равно колебался. Ему казалось, что сейчас, на ум придет еще с десяток заманчивых вариантов. Но идея отравить настолько отравила его мозг, возбудила Сергея, что на другие варианты он уже не реагировал и не соглашался, и в его душе для них не осталось свободного места. Все его душевное пространство было заполнено восторгом спонтанного и вполне реального рецепта убийства. Рецепт, который Сергей сразу же окрестил — «крими-логи- виктимологическая смерть»: ночной клуб — как место, яд — как оружие с сопутствующим алкоусилителем, и скандальное позиционирование будущей жертвы — как многоцветие мотивов.
Недолго поразмыслив, Сергей окончательно согласился с отравительным вариантом.
План был утвержден. Оставалось найти яд — простой, дешевый и сильный.
История природы такова, что Эволюция всех элементов в природе, подчиняется законам диалектики — Закону перехода количества в новое качество и Закону единства противоположностей, двух противоположных процессов — синтеза и деструкции — тем, что нас объединяет, и нас же разрушает. Пожалуй, этот тезис относиться ко всему, что составляет природу, которая в свою очередь тоже разделяется на «живую» и «неживую» несмотря на свое непрекращающееся ни на секунду развитие. Атомы, молекулы и микроорганизмы различных уровней, из которых сложилось многообразие живой и неживой Природы, разрушают одни породы и образуют другие, обеспечивая все живое питанием и разрушая все живое после отмирания.
Причудливость Эволюции привела и к появлению ядов, причем самыми экзотичными и невообразимыми способами. Распространение семян некоторых видов растений иной раз зависят от таких необычных форм природного течения, что человек не перестает удивляться. К примеру, некоторые растения нуждаются в том, чтобы животные поедали их плоды, оставляя потом семена где-нибудь вместе с фекалиями. Так что для их прорастания и дальнейшего роста уже имелось и удобрение, и травянистая подстилка, минимальное количество влаги, и нужное питание. Что и происходит с растениями семейства Capsicum — овощные перцы.
Содержащийся в перцах капсаицин — являлся действующим компонентом легендарных перцовых аэрозолей «ШОК», занявших во второй половине 1990-х годов лидирующее место и применяемых милицией, для подавления сопротивление буянящей толпы. Но оказалось, что капсаицин, который неприятен двуногим «млекопитающим», совершенно не действует на птиц. И в результате дальнейших исследований капсаицина, ученые установили, что перец в полевых условиях неприятен на вкус целому ряду животных, в том числе и древесным крысам, которые поедают листья ларреи трехзубчатой, содержащие креозот — токсичную древесную смолу, считающуюся сильным канцерогеном. И хотя креозот очень ядовит, древесные крысы питаются им круглый год. А вот кривоклювый пересмешник, поглощает плоды овощного перца без каких-либо для себя последствий.
Многие растения, способны подавать сигнал «Не тронь!», имея яркую раскраску, что встречается и среди ядовитых животных, насекомых и прочих адептов животного мира. Но сигнал, посылаемый неприятным вкусом яда, куда более прямолинеен, чем сигнальная окраска. Неприятный вкус ощущается быстрее, чем действие цвета, каким бы не была острота зрения, но, к сожалению, яд не дает второго шанса тем, кто не в состоянии воспринять такой прямой намек — как ядовитый цвет.
Задумавшись о ядах, «пляшущие» мысли Сергея обратили его к таинственному и заманчивому миру индейцев доколумбовой Америки, когда-то особенно волновавший его детское воображение шуршанием тропических лесов и отовсюду слышимым боевым кличем воинственных индейцев, разрисованные вигвамы, лассо и трубки мира… и древние пирамиды ацтеков, и безжалостный бог войны — Уицилопочтли.
Индейцы, жившие на побережье озер Тескоко и Шочимилько, издавна использовали для охоты и войны яд, именуемый «кураре», «урари» либо «воорари», которыми они намазывали концы стрел. Свой рецепт яда индейцы хранили в большом секрете, о котором было известно совсем не многим. Яд получали долгой и трудоемкой церемонией и, как правило, из двух видов растений: одно из рода Strychnos toxifera, а другое из рода Chondrodendron tomentosum. При попадании «кураре» в кровь у жертвы начинался паралич двигательных мышц и гибель от остановки дыхания.
Рецепты стрельных ядов индейцев не дожили до нашего времени, но именно образец яда — «кураре» был исследован французским физиологом Клодом Бернаром в середине XIX века путем лабораторного изучения, где выяснилось, что яд сохранил свою активность спустя девяносто лет. Выяснилось также и то, что при приготовлении кураре индейцами были уделены опасные четвертичные аммониевые соединения: алкалоид тубокурарин и родственные по строению яды. Поэтому его воздействие было избирательного характера — периферического блокирования скелетных мышц. Яд лишал мышцы способности откликаться на медиаторы, выделяющиеся на концах двигательных нервов в нервно- мышечных синапсах.
А растение, из которого они получали яд «комба», относился к растению рода строфантов. Яд был обнаружен в Strophanthus kombe, а после этого и в иных обликах строфантов. Действующая основа, имеющая примесь красных муравьев — опасный гликозид, получивший название «строфантина», в маленькой дозе останавливающий работу сердца в стадии систолы. Как и прочие сердечные гликозиды, строфантин считается необыкновенно ценным лекарственным средством при излечении сердечных болезней.
Индейцы готовили яды и как смеси растительного и животного происхождения. Сергею нужен был именно такой яд. Но необходимые растения здесь не росли, так что помочь в этой ситуации мог только животный яд или трупный яд животного.
А вот один из загадочных трупных ядов индейцы Центральной Африки получали из серых крыс, разновидность которых обитала на любой российской городской помойке, в подвалах или коллекторных шахтах. Рецепт был технически несложный, но требовал времени и терпения. И тушки свежееумерщвленной серой крысы.
Свободного времени Сергею было не занимать, с терпением — так себе, а вот с крысой, вопрос стоял достаточно актуально.
«Где ее взять? — думал Сергей. — Не ходить же, не спрашивать ее по зоомагазинам? Да и на городскую площадку твердых бытовых отходов тоже не поедешь…
Где же? Думай… думай… думай!.. — торопил себя Сергей. — Должен быть какой-то выход… — нечаянно представив помойку, у Сергея появилось чисто аллегорическое представление человека без определенного места жительства. — О, бомжи! — воскликнул в душе Сергей. — Они, наверняка, знают! Живут по разным подвалам-чердакам, наверняка, могут изловчиться и поймать! Точно! Завтра…»
Обшарив в поисках бомжей несколько «хрущевских» подвалов и чердаков, Сергей удивился, что никого не встретил, и присев на подъездную скамейку раздосадовано подумал о том, что когда в ком-то или чем-то остро нуждаешься, этого, как правило, нет. Относилось ко всему без исключения. Поглядев по
