Охота на Быкова. Расследование Эдуарда Лимонова

Когда, например, киллер приходит испуганный в правоохранительные органы, так и так, мне поступил заказ, тогда начинаешь брать грех на душу. Струганов, кажется, уверен, что Быков его заказал. Он говорит, что чувствует свою правоту. Однако зачем это Быкову, на нём же не висело мокрых дел, на Быкове… Наоборот, Быков был заинтересован, чтобы со Струганова не упало бы ни волоска… москвичи всё сделали топорно. Бригада, которая работала из Москвы по Паше Цветомузыке, считает, что Паша и Быков — вечные враги…»

Я: «Газеты писали, что в ноябре милиция взяла троих парней Паши Цветомузыки за то, что они занимались наездами на валютчиков возле центрального рынка. Якобы такого вида рэкета не было лет пять».

Щипанов: «У Цветомузыки около 30 человек, ездят по кабакам и кафе. Если подтянет людей с юга, будет около сотни. У нас многие говорят: убрали Быкова — и нет бандитов в городе, сделаем красный город! Начальник УВД должен делать это».

Аноним № 3, мент:

«Вы знаете, у нас говорят, что начальник УВД Рудченко — бочка с киселём. Бочка до края налита, боится сделать движение, чтобы не выплеснулось».

Щипанов: «Перед тем как к вам идти, я посоветовался с моим начальником и с женой. Жена сказала: „иди, но не болтай много“. Начальник расспросил зачем, да что, о чём писать будете, и о старых делах 93–95 годов говорить разрешил».

Я: «Многие отказываются со мной встречаться. Тарасов наотрез отказался. Чечкину Сибалюминий не разрешил. Школьный отказался. Вначале были у меня неплохие отношения с быковцами, но с середины ноября Георгий Рогаченко молчит, до этого чуть ли не каждый день пересекались. А тут я ему звоню: „Ох, я занят, я вам перезвоню через пять минут“. И три недели не звонит. 11 декабря я ему позвонил, поздравил с победой „Блока Быкова“. „Да, спасибо, — говорит, — можно я вам перезвоню через 15 минут?“ И вот уже несколько дней… такое впечатление, что ему наговорили обо мне, что слухи какие-то…»

Щипанов: «Да, меня тоже информировали, что вы приехали в Красноярск с целью провокации, что готовится провокация».

Я: «ФСБ, конечно». (Щипанов улыбается).

Далее я рассказываю ему о своих отношениях с ФСБ, о том, как в июне 1993 года меня приглашали на Лубянку и радушно встретили, о том, что я в оппозиции с 1990 года, что участвовал во всех исторических стычках с государством: и в демонстрациях 23 февраля и 17 марта 92 года, и в показе сил 9 мая 93-го, и в октябрьских событиях 93 года, что я председатель Национал-Большевистской партии, потому неудивительно, что ФСБ мною занимается. И что я нахожу это противозаконным. То есть я оправдываюсь перед майором. На самом деле я возмущён куда больше, чем показываю. Эти «топтуны» пытаются совать мне палки в колеса, даже в таком мирном деле, как написание книги. Теперь я понимаю, почему мне не звонит Романов, хотя у него есть мои книги, он обещал меня познакомить с интересными свидетелями жизни Быкова. Понятно, почему не захотел со мною встретиться Школьный, охотно до сих пор встречавшийся с представителями прессы. Ясно, почему не звонит Телятников, он обещал меня познакомить с женой Быкова, Мариной. Ясно, их всех напугали этими слухами. Провокация! Я и крошечная Настя приехали взорвать Красноярскую ГЭС, захватить заложников, освободить Быкова, а за это он отдаёт нам половину своих миллионов… Всего этого я, конечно, не говорю майору Алексею Щипанову, я только ругаюсь про себя. Вспоминаю, как офицер ФСБ К., разозлённый тем моим предположением, что налёт на наш штаб 20 февраля 1999 года был совершён ФСБ, сказал, что за день до этого он приходил к нам в штаб на Фрунзенскую, в интервью газете «Сегодня» я назвал его по фамилии… Как разъярённый тем, что увидел свою фамилию в газете «Сегодня», он кричал: «После взрыва у вас, 14 июня 97 года, я мог вас посадить, но не посадил!!!» Была оттепель, мы стояли под козырьком здания на Лубянке, мой тогда ещё живой охранник Костя Локотков чуть вдалеке, и меня поразило, как это он мог меня посадить! Ведь меня взорвали, моё помещение, не я взорвал… ФСБ, …их мать…

Я выспросил у Щипанова чуть-чуть об их не совсем обычном подразделении — отделе по расследованию убийств и бандитизма. Узнал, что он признан официально лучшим в России. Что когда создавался их отдел, то такие же были только в Москве и Иркутске. Я налил себе и ему портвейна- бормотухи, из пластиковой бутыли, мы выпили по полстакана.

Утром я встал, пил чай и думал о бригаде Голованова. Черные пальто, читали «Крестного отца»… засекреченные навеки звенья… Есть такие западные фильмы о бывших копах, уволенных за злодеяния и злоупотребления. И как эти отверженные, сплотившись в могучую секретную организацию, наводят свой порядок. Убивают преступников. Потом, правда, в фильмах они начинают «мочить» нормальных граждан, но, может быть, это делается только в фильмах, чтобы показать, что самодеятельность в наведении порядка и отстреле кого бы то ни было не приветствуется. Голованов говорил, что хочет убить Быкова, они убили Захарову — жену Толмача, они убили её любовника, очень возможно, что убили самого Толмача. Звеньев было как минимум несколько. Майор Голованов насмотрелся западных фильмов (ведь он заставлял своих пацанов читать «Крестного отца») и создал тайную организацию вершителей правосудия, санитаров общества, убиравших преступников. А кого убрать — судьёй был он. Тут я вспомнил, что в списке преступлений, совершенных в Красноярске в 1993—95-м, фигурирует, кажется, какой-то Голован. Я обложился бумагами и нашёл небольшое упоминание об этой истории в газете «Красноярский комсомолец». Как раз об убийстве Бориса Молявко. Это они!

Цитирую:

«Ноябрь 1994 — в автомобиле „мерседес“ по ул. Телемана был обнаружен труп Бориса Молявко (Дипломат) — казначея и друга Петрухи (Александр Бахтин). Преступление раскрыто. Убийцами оказались некто В. Кавалевич (погиб при задержании) и А. Веряскин. Мотив — деньги. Дипломат должен был получить крупную сумму денег за бензин из Ангарска. Заказчиком выступил коммерсант Алексей Голованов (Голован), позже заказанный Веряскиным. Кавалевич тоже достаточно известная личность. В прошлом бывший оперативник, и, по слухам, очень толковый. Но подвела страсть к оружию, за что он был дважды осуждён (стрельба из нетабельного оружия при задержании мужчины возле „Сопки“ — первый срок, и второй срок заработал, когда убил оперативника милиции). Переквалифицировался в киллеры — второй Солоник».

Не упоминается, что Голованов — бывший мент, майор, никаких чёрных пальто. Однако из рассказа Щи Панова возникает именно образ такой рыцарской организации. И в список подлежащих ликвидации Голованов поместил отца одного из ребят, по всей вероятности, это заказчик Веряскин. И речь идёт о его отце. Голованов желал, чтоб его ребятишки были сверхчеловеками. И двенадцать-пятнадцать убийств — совершенных в одном стиле… Но следствие упёрлось в тупик, поскольку Голованов отлично засекретил свои звенья. Да и никакого следствия по всей организации не было. Только по конкретным убийствам. А вдруг бригада Голованова и есть «Белая стрела»? Вот что можно наделать, почитав книгу или посмотрев кино. Голованов принял всё очень всерьёз и создал очень серьёзную организацию. Возможно, результативность этой организации превзошла результативность тех западных групп, послуживших прототипами для фильмов. Мент-мститель. «Была бригада — ставила цель и Быкова убить». «Я Быкова в конце концов застрелю!» Потому что Быков успешный, сделался символом, ему приписывали если не все преступления края, то многие. Значит, чистильщики должны были на него охотиться. А кто говорит, что не охотились? Взрыв бомбы перед автомобилем Быкова — это что, не охота? У Быкова была отличная служба безопасности — профессионалы, бывшие менты и эфэсбэшники. Заранее осматривали квартал, куда должен был прибыть Быков. Даже когда ехал к ментам. К Щипанову на допрос — на углах уже стояли полчаса его люди. Если Голованов охотился на него, то только до конца 94 года, потому что потом Голована уже не было. И его киллера Кавалевича — второго Солоника — не было. А, кстати, все основные убийства в Красноярске совершены в 1993—94 годах. Ну, конечно, были и позднее преступления, убийства, и есть понемногу, и будут. Но основная волна убийств приходится на 93-й, 94-й годы. Это все, все, все знают. А в 1995-м уже стало тише и тихо. И Красноярск достался Быкову. А если это Голованов и его люди в чёрных пальто выбили авторитетов? А потом, не став сверхчеловеком, Веряскин замазывает своего лидера, майора Голованова, а все остальные «звенья» уходят на дно, и ходят себе сейчас незаметными гражданами.