Если у жизни и есть какое-то одушевленное чувство - то это она, ее величество Ирония.
- Это конец, - безнадежно говорит капитан.
Все бессмысленно.
Их дерзкая попытка не удалась. Рухнула последняя надежда.
«Мы изначально знали, что это невыполнимо. Но попытались. Это уже неплохо».
Что ж, только этим тебе остается себя успокаиваться, госпожа сенатор: тем, что ты пыталась.
Последний залп, озаряющий их лица, вновь бросающий их на пол.
И следующая мысль за этим: «Мы живы? Мы еще живы?».
- Повреждения? - устало спрашивает капитан.
- Двигатели уничтожены. Они готовят луч захвата.
- Внутренняя система связи работает?
- Да.
- Капитан, что вы задумали? - спрашивает сенатор, и голос ее НЕ дрожит. Главное - это выдержка. Еще один урок из детства.
- Мы им так не дадимся. Остается одно: умереть во время попытки оказать сопротивление.
- Капитан:
- Это лучше, чем сгнить в тюрьме, госпожа сенатор. Я поведу за собой добровольцев.
Она отворачивается к экранам. К звездным разрушителям.
- Хорошо, капитан. Я не могу ни вам, - устало соглашается, - ни вашим людям приказывать, как выбирать свою смерть.
- Мэм, все было не зря. Не вините себя. Это был наш выбор. Возьмите, - капитан вкладывает ей в руку свой бластер и уходит из рубки.
- Прощайте, капитан, - полушепотом говорит она ему вслед.
Так ее и находят спустя полчаса: безучастно ожидающей своего ареста. С бластером в правой руке, не снятым даже с предохранителя. Бластер отбирают, но на всякий случай ведут под прицелом.
В коридоре конвой наталкивается на Вейдера.
Случайно? Или он ждал их?
- Лорд Вейдер, госпожа сенатор Чандриллы, Мон Мотма, - докладывает штурмовик, - при аресте сопротивления не оказала.
Молчание в ответ. Минуты? Секунды?
Труднее этого молчания нет ничего. И не было.
Тяжелый взгляд сквозь пропасть в миллион парсеков: через три шага и двадцать лет жизни. С ним всегда было трудно. Даже в те давние времена, когда все было по-другому. Даже полчаса назад, когда они еще не смотрели друг на друга с позиций судьи и преступницы.
Ледяное спокойствие всегда было ее маской, ширмой, которая надежно скрывала эмоции. Остатки экипажа «Тантива IV», те, кто выжил, должны запомнить ее такой. Несгибаемым символом Альянса:
Главное выдержка.
- Вы не спросите «почему»? - вызывающий тон, прикрывающий слабость. Но время иллюзий прошло. Заговорив первой, ты УЖЕ открыла оппоненту больше, чем следовало. Дипломат, знающий о переговорах все, - и вдруг делаешь ошибки, достойные новичка. Потому что знаешь: этот бой уже проиграла. Нет стратегии, нет тактики, нет даже завтрашнего дня. Только настоящее. - Не хотите услышать, почему я это сделала? - вот, теперь вызов. Так предсказуемо, что становится страшно собственного цинизма.
- Нет.
А: вот теперь она удивилась. Что ж, в ломке сценария есть своя прелесть.
- Почему?
- Я это знаю.
Ироническая улыбка во все лицо. По сути - еще одна маска, но иное отвергается правилами. Не о чем сожалеть:
- Много лет назад я делал то же, что вы сейчас. Разница лишь в том:
Вопросительно поднятая бровь.
- : что мне это удалось, - пауза на три вздоха. Респиратор навязчиво хорош для измерения времени. - Почти.
- Почти не считается. ЭТО вы тоже знаете, милорд.
Утверждение, не вопрос.
- Проводите арестованную в камеру.
«Иногда достаточно и «почти» - беззвучно произносят губы под маской.
Фигура в черном снова на мостике. Кажется, что ситх просто смотрит на звезды. Очередная ошибка - как и множество других в его отношении.
«Умная женщина». Так и не спросила, что ее ждет. Проблема не столь проста, как выглядит. Слишком много неизвестных в уравнении, - а решать больше некому. Завтра будет Звезда Смерти. И кое-кому с инициалами Л.В. пора разобраться с сомнениями по этому поводу. А заодно и с тем, стал ли он бояться называть мерзость мерзостью.
ГЛАВА 2. ЗАМКИ ИЗ ПЕСКА
- Бен! Бен Кеноби!
Задремавший старик встрепенулся. На пороге стоял юный Скайуокер и улыбался.
- Полдень. И не жарко тебе, Люк, летать по пустошам Юнд-ленда в такое время?
- Я завернул к вам по пути в город. Тетя передала пирог.
- Передай ей, что это лишнее... и мое спасибо.
- Хорошо. Передам. У нас опять сломался испаритель.
- Нужна помощь?
Люк оборачивается уже у двери. Неугомонный. Есть в кого. Да: а вот об этом не надо.
- Нет, пока сами попробуем.
Обычный разговор. Пара предложений с обеих сторон, - и молодой Скайуокер уходит. В сценарий таких встреч разнообразие вносит лишь приглашение Оуэна Ларса на ужин, да и то иногда. Ларсы недолюбливают бывшего джедая, причем - не только за чужеродность. Но явно демонстрировать неприятие все же не решаются: ведь тогда придется объяснять мальчику, ПОЧЕМУ: да, за прошедшие двадцать лет они все стали порядочными трусами. Или - всегда были? Что за странные мысли лезут в голову: лучше уж так, как есть. Никаких душещипательных откровенностей, никаких воспоминаний прошлого. И таким отношениям все рады - и Ларсы, и сам Бен. Но сегодня, сегодня бывшему рыцарю мало. И он задает вопрос, пытаясь задержать гостя любым способом:
- Как у тебя дела?
Люк удивляется, пожимает плечами.
- Много работы.
- А как гонки в каньоне?
- Вы знаете? - изумленно спрашивает Люк и тут же исправляется: - То есть, я хотел сказать: ни в каких гонках не участвую. Это - самоубийство.
- Я ничего не скажу дяде, - улыбается Кеноби. - Я слышал, что ты пришел первым, обогнав Биггса.
- Да. Но все это скоро закончится.
- Потому что Биггс записался в Академию?
- Да.
- Ты тоже хочешь?
- Очень хочу! Я хочу уехать всю свою жизнь. Но дядя меня не пускает. Говорит, что сам не справится с делами, да и я еще молод. Хотя это не так.
- Твой дядя прав. Ты очень молод:
