– Сейчас дочитаю и подмету.
– Нет, сейчас подмети!
– Если тебе срочно, то веник в туалете. Подмети сама.
И в конце концов она сама берет веник и подметает. При этом возмущается моей неисполнительностью и тем, что мне ничего поручить нельзя. Я, давясь от смеха, лежу и молча читаю. И радуюсь действию управленческих приемов.
Вчера этот прием я довела до совершенства. Я вернулась с работы и зашла к няне за Валей. Няня меня начала кормить. Я сижу, хватаю на ходу вкуснющие котлеты, запиваю компотом, пытаюсь одновременно впихнуть в рот помидор, рассыпаюсь в комплиментах кулинарным талантам няне и при этом соображаю, сколько мне за сегодня глав из Налогового кодекса прочесть надо. Тут Валя ко мне подкатывает с предложением сделать какую-то аппликацию. Причем очень срочно, бросив все.
– Ну-ка, покажи, что именно надо сделать?
Смотрю внимательно, уточняю у Вали детали. Она с готовностью отдает оставшиеся распоряжения.
– У-у-у, Валя, это очень сложно для меня!! Я не справлюсь!
Тут Валентина с гневом негодования поворачивается к няне и заявляет:
– Ну вот! Я тебе с самого начала говорила, когда просила тебя вырезать! Она ведь ни черта не умеет! Ее ни о чем попросить нельзя!
Мне стоило труда не подавиться от сдерживаемого смеха… Оказывается, у нас с няней конкуренция шла.
Валя с утра в садике внедряла в жизнь мою науку вранья. Ситуация. Детей в группе насильно пичкали завтраком. Валя не знала, как от этого освободиться, и пожаловалась мне. Я посоветовала говорить, что она позавтракала дома. На вопрос воспитательницы, а что именно она ела, Валя бодро начала перечислять: борщ, мясо, гречневую кашу, салат из огурцов…
Я еле удержалась от смеха и попыталась убежать. Воспитательница меня поймала и спросила: что из этого правда? Я сказала, что две трети.
Спасибо Вале: она меня обучает. Вчера вечером я в ней как через увеличительное стекло увидела свою основную проблему: пасование перед трудностями. Она расплакалась, так как для нее трагедия, что с первого раза у нее не получается красиво написать крючок или нарисовать картинку. И она рыдала, приговаривая ключевую фразу: «У меня ничего не получается. А у них получается лучше».
Мы с ней сели. Я позадавала ей философские вопросы: может ли человек сразу все делать идеально? Она в чем-то со мною согласилась. Но как только с первой попытки чуть ошиблась в написании буквы, то сразу бросила ручку и начала рыдать.
Ситуацию с Валей я по максимуму завершила правильно.
Но ведь это и моя проблема сейчас!
Я пишу «крючки и палки» в освоении науки управления людьми. Да, и у меня первые крючки – кривые. Но мне просто надо не трусить и тренироваться. Писать «крючки и палочки», ошибаться с девчонками и вместе с ними исправлять.
Читала всю неделю вместе с Валей чудесную книгу для взрослых «Денискины рассказы» Виктора Драгунского. Это про то, как мальчик по мере своего взросления открывает для себя большой мир. По этой книжке очень четко можно проследить, как изначально хорошо относится человек к миру. К себе, к близким, к далеким, ну и ко всякого рода деятельности. Как этот Дениска в шесть-семь лет изначально положительно настроен ко всем людям, но если они вокруг начинают ущемлять его интересы, то он, не задумываясь, даст в зубы другу Мишке, обольет водой беспардонного соседа или сбежит на чердак от чересчур заботливой мамы. А я это только сейчас чувствовать начинаю: где проходит граница между моими интересами и всем остальным миром. Но при этом через секунду после драки он уже строит с этим другом космический корабль.
Мы же, невротические взрослые, сначала неделю мысленно вынашиваем ответ на обиду. Потом эту гадость выскажем (и то не полностью, а на 10 %, а оставшиеся 90 в виде помоев в душе все плавают). А потом всю жизнь дуемся и при удобном случае обязательно вспомним, что было десять лет назад. Я читала про этого Дениску и восхищалась: как здорово у него получается: подумал – сделал; забоялся – пересилил себя и через минуту уже забыл ситуацию; смешно – смеется; обидно – плачет или дерется. И никаких незавершенных гештальтов. Я же затянувшиеся обдумыванием процессы прерываю сейчас усилием воли – чтобы они перешли в действие. И как это бывает трудно! В книге здорово описаны чувства ребенка, как можно последовать механизму психологической защиты: и проекции, и вытеснению и т. д. Можно увидеть, что мама Дениски не очень-то любит папу и излишне опекает сына. Все так жизненно точно описано, что можно предсказать развитие событий в этой семье и жизненный сценарий Дениски.
А еще очень важно то, что с помощью этой книжки я какое-то время переживала чувства ребенка. И мне стало интересно: а как все эти процессы протекают у живущего рядом объекта – моей дочки. И уже три дня подряд я с удовольствием провожу с ней по пять-шесть часов, вглядываясь в нее, вслушиваясь в нее. Оказывается, я неправильно на нее смотрела. Я вообще на нее не смотрела. Она намного взрослее, самостоятельнее, ловчее физически и намного лучше находит общий язык с окружающими, чем я себе представляла.
У меня нормальный ребенок! Ну капризный, и ладно. Она вполне самостоятельна и все, что положено для ее возраста и даже больше, умеет делать. А навык капризами добиваться от папы и многих других своего тоже в жизни пригодится.Сегодня утром перед уходом в садик Валя начала перечислять все, что ей не хватает, а именно: «Мама, ты мне купишь пистолет большой, косметичку, и еще мне надо все-все деньги!» Я удивилась такой наглости и так ласково и ехидно переспрашиваю: «И косметичку и все-все деньги?» Валя, конечно, моего ехидства не поняла и радостно ответила: «Да!» А я так же ехидно спрашиваю: «А ты знаешь, как креветки моргают?» Она опять радостно так отвечает: «Нет!» И я ей показываю: к свои глазам две дули подношу и дергаю большими пальцами: «Вот так моргают!»
А вчера няня еще про нее рассказала. Соседка угостила Валю конфетой. Та откусила половину, а вторую половину завернула в бумажку со словами «это маме». Потом походила, достала оставшуюся половину и еще откусила от нее, а остаток опять в карман спрятала – «это маме». Через какое-то время достала этот малюсенький кусочек, посмотрела на него с сожалением, громко для всех объявила, что мама все равно не хочет, и со вздохом облегчения доела все.На глазах всего (нового) коллектива в совместную поездку, с которым я взяла дочку, Валя то ведет себя изумительно для своего возраста, то закатывает грандиознейшие истерики. Я же, по моему мнению, реагирую исключительно правильно: в момент истерики – пытаюсь понять их причину, а в затишье – позволяю делать все, что делают взрослые и я в том числе. Например, когда мы вместе с ней на канатке поднялись на вершину горы, и так как было достаточно жарко и я загорала на снегу в купальнике, то раздела и ее плюс никак не реагировала, когда она стала играть на краю площадки, под которой начинался некрутой склон горы. Я расценила, что опасности для жизни никакой нет, а если она и свалится, то я легко ее достану.
На вечерней дискотеке она сначала дико орала, чтобы выключили музыку и включили телевизор, подходя с этим предложением к нескольким человекам, а потом, после игнорирования ее требований и разъяснений, с удовольствием с нами танцевала до 23 часов. А когда захотела спать, сказала мне и сама спустилась на другой этаж в нашу комнату. Я все эти поступки, несмотря на периодические истерики, расцениваю положительно. Но когда мужчина лет 45-ти из отдыхавшей компании в вечерней приватной беседе попросил объяснить, почему я ей все позволяю, я была сильно напряжена и чувствовала себя не в своей тарелке. И это опять из-за страха осуждения и желания всем нравиться.Дочке, по-видимому, не хватает моей любви, и она не чувствует полного принятия с моей стороны. Как следствие – жутчайшие истерики с душераздирающим криком казалось бы на ровном месте.
А я сама сейчас ничего другого дать ей не могу, так как мое состояние – не лучше. И Валю качает: сначала бурные объятия посреди ночи со словами: «Мамочка, я тебя крепко-крепко люблю», – а в момент истерики она может ударить или ущипнуть меня, приговаривая: «Вот тебе!» У меня в этих случаях просто руки опускаются, и я не знаю, что делать, поэтому не делаю ничего. Вот как было на следующий день в горах.
Валя разбросала в процессе игры все вещи в гостиничной комнате. Уже плохо помню, с чего началось. Я попросила ее убрать, она сказала, что делает то, что ей нравится (то есть повторила сказанные когда-то мною слова, но говорила-то я их в ином контексте), начала разбрасывать другие вещи специально. Потом приказным тоном потребовала от меня, чтобы я бросила чтение своей книги и начала для нее что-то делать. Я начала очень разумно и спокойно объяснять ей, почему не могу этого сделать (
