Хобгоблины смотрели на меня неодобрительно. Они считали, что с их хозяином, мастером перевоплощения, нельзя разговаривать в таком тоне. Да я бы и не разговаривал, не вынуди меня чрезвычайные обстоятельства, неужели не ясно?
– Кое-кому здесь не мешает промыть рот с мылом, – сказал черный плащ.
– Я догадываюсь, кому из нас, – сказала Шиола. Я проверил, не имеет ли она в виду меня. Нет, не имела. Ее горящий взгляд не отрывался от чародея, и в этот момент, сто процентов, она жалела, что ни бум-бум в магии и не может прожечь в нем две дыры величиной в арбуз.
– Догадываешься? Твоя работа не догадываться и не задавать вопросов, спригган. Ты должна делать то, что велят. И не строй из себя крутую! – ответил наш мрачный друг.
– То есть ты уже состроил? Мы опоздали? – спросил я.
Один из хобгоблинов шагнул ко мне, сделав ногой вмятину в крыше.
– Хозяин, дозвольте, я научу этого малого уму-разуму!
– Ты хоть знаешь, что это такое, бочка с навозом? – ответил я и чуть не дал петуха.
Что я делаю?
Черный плащ остановил рычащего амбала поднятием руки и покачал головой. Видимо, он был обо мне лучшего мнения.
– Где карта? – спросил чародей.
Его рука вытянулась в направлении Шиолы, та подняла бровки.
– Какая карта?
– Хватит прикидываться! – рыкнул черный плащ. – Я теряю терпение. Я знаю, карта у тебя, сестрица! Давай!
– А иначе? – спросила взломщица.
– Я намерен обращаться с вами хорошо. До сих пор намерен, но мне придется пойти на крайние меры, если с вашей стороны не будет желания сотрудничать.
– Послушайте, мы вообще не понимаем, о чем таком вы лопочете, уважаемый, – сказал я. – Мы всего лишь мирные спригганы, мы никого не трогаем и…
– Заткнись! Иначе ближайшие сутки ты проведешь в образе ночного горшка. И я дам его хобгоблинам в неограниченное пользование!
Я заткнулся. И любой другой сделал бы то же самое. Перед лицом серьезной угрозы я иногда становлюсь удивительно благоразумным. Согласитесь, ночной горшок – это слишком круто.
– Карту! – прорычал чародей.
– Отдай, он все равно настоит, – сказал я.
Шиола сопела, не в силах заставить себя расстаться с трофеем. Она не успела поведать мне свою увлекательную историю, но понятно, что выудить этот клочок бумаги у Жженого оказалось непросто. Бандитка перешла от сопения к шипению, изображая яичницу на сковородке, но все-таки сдала свои позиции. В ее карьере еще не было столько сокрушительного поражения.
Это лишь начало, детка, подумал я. Чувствую, с этими красавчиками нам еще предстоит повозиться.
Значит, правы были мои предчувствия. Все не просто плохо, а очень плохо. Тут заварилась какая-то дикая каша, и я начал подозревать, что дело вовсе не в Сунио Бельтраме.
Но в чем же? Точнее, в ком?
Шиола бросила чародею футляр из плотной черной кожи, перевязанный шнурком. Чародей поймал его и спрятал под плащ, не глядя.
– А можно вопрос? – спросил я.
– Валяй, спригган, – отозвался черный плащ. Что ж, он доволен, и это понятно. Получил жирный кусок пирога, а скоро утащит его целиком.
– С кем мы имеем честь беседовать все это время? Поставьте себя на наше место. Мы в некоторой растерянности. Да, сестренка?
Шиола сказала – да. Точно выплюнула с отвращением дохлого паука, который попал ей в рот.
– Хотелось бы знать. Если, это, конечно, не государственная тайна…
Черный плащ засмеялся.
– Оказывается, вас обоих легче легкого обвести вокруг пальца. Дети! Сколько бы вы ни пыжились, а я все равно умнее. Не говоря уже о сборище этих высокородных пьянчуг…
Чародей поднял обе руки и отбросил капюшон с головы. Я прикусил язык, чувствуя, как мои нижние конечности делаются очень мягкими, а Шиола выругалась, вызвав ухмылки на рожах хобгоблинов.
Эффект от презентации был сродни тому, как если бы вы на всем бегу врезались в каменную стену, которой не было на вашем пути еще мгновение назад. Естественно, некоторое время вы будете пребывать в растерянности. У вас разбегутся мысли, все, кроме одной, банальной: «Не может этого быть!»
Но все-таки могло. Лишь Локи Неуловимому всю жизнь везет именно так.
– А теперь, господа, прошу проехать со мной, – сказал черный плащ. – У нас впереди уйма работы.
В этом месте злодеи обычно нехорошо смеются.
Гастон Арфи не стал отступать от заведенной традиции.
Потомственный волшебник все-таки.
41
Мы молчали, целиком и полностью деморализованные выходкой чародея. Требовалось время, чтобы все осознать и хоть как-то примирить свой дух с жестокой реальностью. Не знаю, какое еще свинство может организовать для меня Неумолимый Рок, но, думаю, на сегодняшний день он превзошел самого себя. Это же надо – так все перевернуть.
С той поры, как Гастон Арфи продемонстрировал мне и Шиоле свою прыщавую морду, мы не проронили ни словечка. Мы, точно борцы за свободу, приговоренные к смерти, взирали на своих врагов с ледяным презрением и держали спину прямо. Не очень-то это легко, доложу я вам. Ведь как раз в то самое время, когда вы пытаетесь заморозить или испепелить взглядом вашего мучителя, вас прямо-таки пожирает животный страх.
Ничего не объясняя, Гастон велел хобгоблинам спустить нас с крыши и засунуть в карету, которая ждала в переулке. Для этой цели использовали магию. Взяв нас под мышку, один из верзил встал на процарапанную в железе круглую штуковину, мандалу, что ли, и переместился на мокрую брусчатку. Я сделал вид, что нисколечко не удивлен. Взломщица тоже. Мы не могли помешать этим манипуляциям, ибо специальные наручники напрочь блокировали нашу антимагию.
Хобгоблины спустились вниз так же, как попали сюда. Следом за амбалом, тащившим нас, появились и остальные. Возле кареты стояла свободная лошадь – для Гастона. Образины могли топать только пешком. Один из них, правда, вскарабкался на козлы и приготовился рулить.
– Внутрь! – сказал чародей.
Приказ исполнили, открыв дверцу и зашвырнув нас в карету, словно котят в корзину. Подобным образом когда-то поступил со мной Варг. Сваленные в кучу, мы с Шиолой некоторое время пытались распутать руки и ноги.
Дверь захлопнулась, что-то лязгнуло. Понятно. Замок. Особо почетные пленники не должны иметь шансов на побег.
Бандитка отмалчивалась, хотя я видел, что она готова лопнуть от злости. Даже поймал ее яростный взгляд, адресованный мне. Неужто она во всем винит меня? Ох, женщины!
Мы сели друг против друга, прислушиваясь к звукам снаружи. Гастон бормотал неподалеку, отдавая распоряжения, и каждый раз от очередного глухого смешка хобгоблина у меня в животе взрывался файрбол Признаюсь, мои члены дрожали. Интересно, видит это Шиола? В карете было темно.
Гастон вскочил на лошадь, что-то гаркнул и дал животине шпор. Следом двинулась и карета. Посмотреть, что снаружи, не было ни единой возможности. Там, где обычно у экипажей располагается окно, кто-то приделал металлические листы, полностью закрывавшие проем.
Повернули и поехали быстрее. Мы грохотали по ночным улицам Кавароны, неслись во весь опор, словно наводящая ужас Дикая Охота.
– Нас обыскали не целиком, – заговорила взломщица. – У тебя осталось что-нибудь, чем можно открыть наручники?
