– Да что ты...
– Понимаю? Все. Я видела, как все происходило тогда. Никто не заставлял Люси закрывать Ланца собой. Никто. Только её желание спасти человека, который ей дорог.
– Чем там можно дорожить?
– Чем-то можно. Мне этого не понять. Во всяком случае, не сейчас. У меня нет такой сильной любви, как у Люси.
– И, тем не менее, ты тоже его защищаешь, как когда-то защищала она.
– Разве вы не стали бы заступаться за своих друзей?
– У меня нет друзей.
– Неудивительно. У вас отвратительный характер. Рядом с вами никто долго не продержится. Даже человек с ангельским характером рано или поздно выйдет из себя, да выскажет вам всё, что думает, в глаза.
– На себя намекаешь?
– О, нет. Я далеко не ангел. Никогда им не была. И не буду.
– И все равно берешься меня поучать.
– Это не попытка поучать. Констатация факта.
– Ты много на себя берешь.
– Не больше, чем вы на себя.
– Ты удивительно наглый ребенок. Едва из пеленок выбралась, а уже знатока жизни вовсю изображаешь. Сама же, наверняка, всю жизнь за спиной мамочки и папочки провела. Она всегда успевали соломки подстелить, чтобы не было больно падать...
– Семью мою не трогайте, – прошипела Аманда, понимая, что сейчас они вступили на скользкую дорожку.
Разговаривать о своих родных Грант не любила. Общение на тему её близких никогда удовольствия ей не приносили, потому как и в реальности ничего приятного во взаимоотношениях она не наблюдала. Только вечная попытка предстать на людях идеальной семьей, а за этой ширмой добродетели – бесконечные проблемы.
– Правда глаза колет?
– На правду не обижаются. Но вы ничего не знаете о моей семье. Ненавижу тех, кто судит по себе. Ума не хватает открыть глаза, посмотреть по сторонам и понять, что у жизни есть не только лицевая, но изнаночная сторона? Живете во власти стереотипов, и ни черта не видите. Замечаете лишь то, что вам по вкусу, неугодное – отбрасываете. Еще один аргумент не в вашу пользу.
– Откуда же ты такая наглая?
– Думаю, вы и сами знаете, что я учусь в вашей школе, – улыбнулась Аманда.
– Знаю. Вот только имя вспомнить не могу.
– Аманда Грант.
Девушка назвала свое имя, ни секунды не колеблясь. Ей нечего бояться. Она ответственна за свои слова, потому не станет называться придуманным именем. К тому же, за спиной у девушки маячил отец, которого в школе едва ли не боготворили. Его имя было известно всем и каждому. Кристина, разумеется, тоже не осталась в стороне.
Имя, произнесенное девушкой, практически выбило почву у директрисы из-под ног. Можно было забыть об угрозах и попытках поставить девушку на место. Против Грантов не стоило даже игру начинать, потому как они могли легко и просто сравнять школу с землей, достаточно было лишь раз щелкнуть пальцами. Странно, что они этого не сделали после смерти Эштона. Причину можно было посчитать уважительной, и никто не стал бы препятствовать.
– Грант, значит, – процедила Кристина.
– А вы думали? – подарила ей ядовитую ухмылку Аманда.
– Не думала, – ответила мисс Вильямс, поправляя сумку, крепче стискивая её ручки.
Больше ни слова, ни говоря, она прошла мимо девушки и зашагала по дороге, к выходу. Ясно, что она осталась недовольна разговором.
Оставшись в одиночестве, Аманда тяжело вздохнула. Не так она представляла свою вылазку в город. Все превратилось в бессмысленную перепалку с выяснением, чье положение в обществе выше, и кто кого может подержать за горло, если понадобится. Возможно, впервые Грант порадовалась своему происхождению, самому факту того, что носит эту громкую фамилию.
Она положила ромашки на землю, а потом несмело произнесла:
– Привет, Люси. Знаешь, тут такое дело...
Прощальный пост в дневнике пользователя «Мисс Одиночество».
«Он называл меня принцессой. Не могу сказать, что мне это не нравилось. Нормальное прозвище, бывает и хуже, но в его устах оно звучало, как оскорбление. Мне всегда казалось, что Алик произносит его так, будто ноги об меня вытирает. Это его «принцесса» резало слух. Я всегда реагировала одинаково, как кошка, которая увидела огромную собаку. Она напугана, ей очень страшно, и сердце колотится в учащенном ритме, но все равно она рвется в бой. Шерсть дыбом, хвост трубой, когти навыпуск, и вот она готова вцепиться в противника. Маленькая, но храбрая. Я чувствовала себя такой кошкой каждый раз, когда сталкивалась с Эвансом в школе (а это случалось постоянно), когда он заговаривал со мной, когда начинались его глупые замечания и насмешки. Мы пересекались на улицах, но редко разговаривали. Я не выдерживала долго, мне хотелось поскорее избавиться от его общества. Понимаете, есть такие люди, от которых хочется отделаться, как можно скорее? Они будут улыбаться вам, называть себя вашими приятелями, а иногда даже друзьями, но все слова так и останутся словами, в них не будет ни капли правды. Все – чистейшая выдумка. Странное словосочетание, вам не кажется? Чистейшая выдумка. Принято считать, что существует лишь чистая правда, а ложь марает лжеца, и он не может быть чистым, в принципе. Но как тогда расценивать такое явление, как ложь во благо? Во спасение.
В последнее время я часто думаю о смерти. Не о своей. О том, что однажды это случится со мной, мне не хочется думать. Знаю, что это неизбежное явление. Когда-нибудь оно и со мной произойдет, но не хочу сейчас акцентировать на этом свое внимание. Нет, я думаю о тех людях, что были рядом со мной, но которых сейчас уже нет. Алик, Эштон и Люси. Да, Люси... Никогда бы не подумала, что включу эту девушку в список людей, которых мне сложно, даже больно потерять. Когда она умерла, я не придала значения этому, даже на похоронах её не появилась. Тогда у меня была своя личная трагедия. Эштон. Мой единственный брат, мой дорогой друг, один из тех, кого хочется обнять и никогда не отпускать, потому что без него холодно на душе.
Впрочем, обо всем по порядку. Обо всех по очереди. Начну с Эштона.
Терять близких людей – больно, дико, невыносимо. Кажется, что душа рвется на части, сердце разрывается на куски. Говорят, что у близнецов особая связь. Они изначально задуманы, как единое целое, а потому существовать друг без друга не могут. Им нужно контактировать, пересекаться, общаться, делиться своими переживаниями. Впрочем, наверное, выдумка это все. Не только у близнецов есть жажда общения. Она всем людям свойственна. Просто близнецы изначально на одной ступени стоят. Вместе рождены, вместе выношены. Братья и сестры, родившееся в разное время все равно не так близки, как те, кто был рожден в одно время. Мы – одно целое. И без Эштона мне было плохо, до безумия. Мой братишка... Глуповатый, наивный, но в то же время добрый, заботливый. Он всегда заботился обо мне. Всегда был рядом, когда мне было особенно одиноко, он приходил ко мне (будто чувствовал), и мы разговаривали с ним о всякой ерунде. Придумывали свои собственные миры, населенные несуществующими зверями, птицами, придумывали героев, которые могли бы туда попасть, и этими героями были мы... И становило легче. Честное слово, так и было.
Да и потом, став старше, я продолжала делиться с ним своими переживаниями. Наши разговоры перешли на иной уровень. Росли мы, росли и масштабы наших переживаний. Закономерное явление, не правда ли? Хотя, к чему эти вопросы? Все равно я не собираюсь ждать чужих комментариев на свою запись.
Эштона не стало, и именно в тот момент я четко осознала, насколько глубоко мое одиночество. Оно полностью мною завладело. Я сама целиком и полностью состою из него. Во мне нет радости и счастья. Я –
