Туареги Ахаггара

тадема-кеты покинули их землю, сумели образовать свою конфедерацию. Эти инислимены владеют имрадами, но имхары не считают их ровней.

Инислименов часто называют ишерифен или шерифен — от арабского слова «шериф», что значит «благородный», а в широком смысле — «происходящий от пророка». Однако совершенно очевидно, что предки этих племен никогда не имели никакого отношения к супругу Аиши[2].

Религиозность инислименов имеет разные причины и характер. Часть их племен действительно имеет в своей среде шерифов, как, например, у ифорас Адрара и в некоторых фракциях кель-эс-сук. Однако большинство их — выходцы из бывших имхарских племен, покоренных другими племенами, прибегнувших к религии как способу сохранить свое племя и уклониться от уплаты тиуссы, или выходцы из имрадских племен. Последние, найдя прибежище в религии, избегали тем самым обязанности пополнять ряды воинов или же находили в этом способ приобретения моральных и материальных преимуществ. Для относительно благополучных фракций, сложивших оружие и сменивших его на четки, это позволяло избежать разбойничьих набегов со стороны соседей. На деле же немногие из инислименов старательно соблюдают религиозные обряды и достаточно образованны, чтобы заниматься обучением других. Тем не менее их можно встретить в племенах кель-эс-сук в Гао, ида-у-сахак, ифорас в Адраре и в Ахаггаре. В общем их влияние не слишком велико, хотя в период волнений оно оказалось довольно значительным: их религия явилась мощным стимулятором в борьбе против христиан севера.

Правда, в Ахаггаре некоторые ифорасские вожди, такие, как Шейх Осман, один из покровителей Дювейрье во время его пребывания в Гате, имели очень большой авторитет у ахаггаров и кель-аджер. Но в подобных случаях это определялось в значительной степени личными качествами самого инислимена, а не его религиозностью. Впрочем, ахаггарам это отнюдь не помешало разграбить стоянки инислименов, которым пришлось искать убежища во французских постах алжирского юга.

Интересно отметить, что во время проникновения французов ифорасские инислимены из Форт- Флаттерса выступили в роли посредников между французами и аменокалем Ахаггара, тогда как суданские религиозные деятели выказывали непримиримость и своими проповедями и активной пропагандой призывали к сопротивлению. Происходило это потому, что первые, непосредственно соприкасаясь с французскими постами и взвесив свои силы, поняли, что им ничего не остается, как перейти на их сторону; их же сородичи из Нигера судили обо всем лишь на расстоянии, находясь к тому же в самом центре стоянок иуллеммеденов.

Колыбелью ифорас — главного племени инислименов — была, по-видимому, древняя берберская столица Тадемекка. По ее теперешнему названию Эс-Сук стала называться самая известная фракция инислименов, к которой, несомненно, принадлежат наиболее образованные из них. Ифорас разбросаны по обоим берегам Нигера, и их можно встретить во всех конфедерациях. Согласно устным преданиям, инислимены пришли из Аира, но это весьма сомнительно.

Большинство инислименов из-за своих религиозных убеждений отказываются принимать участие в войне (реззу, в понятии туарегов, не война), но существуют и такие, которые обладают явно выраженным воинственным духом. Например, у иуллеммеденов инислимены даже делятся на обычных «шерифен» и «шерифен-воинов». Инислимены же племени кель-эс-сук из района Гао-Ансонго не носят оружия, не участвуют ни в войнах, ни в реззу. Точно так же обстоит дело в племени ида-у-сахак. По тем же законам живут и их имрады; они имеют лишь копья с деревянным наконечником — исключительно для защиты от диких животных.

Образ жизни инислименов тот же, что и у других туарегов, с той лишь разницей, что у них на всех сколько-нибудь крупных стоянках проводится обучение детей Корану. Говорят они все на одном языке, арабского, как правило, не знают и улаживают свои дела без вмешательства имхаров.

Среди них отмечены случаи полигамии. Это результат их прогрессирующей исламизации, поскольку полигамия, равно как и патриархат, поощряется исламом.

Имрады

По мнению отца де Фуко, слово имрад происходит от меред («плебей», «вассал»). Ф. Никола считает, что это название происходит от егид («козленок, козочка») с приставкой «им», означающей владение, что в совокупности дает «владельцы коз». Версия Ф. Никола с лингвистической точки зрения, пожалуй, удачнее, однако это слово утратило свое первоначальное значение и теперь означает только «вассал».

Когда-то имрадам разрешалось разводить лишь коз, поскольку иметь верблюдов могли только имхары. Отсюда пошло и другое их название — кель-улли («козьи люди»), — которое они предпочитают названию «имрад».

Социальное положение имрадов стало предметом дискуссий: кем считать их — крепостными или вассалами?

По мнению Дювейрье, термин «крепостной» подходит здесь больше, ибо имрады отбывают барщину и переходят по наследству от одного поколения имхаров к другому, тогда как вассал находится лишь в политической зависимости. Дювейрье, возможно, прав в том, что касается юрисдикции. Действительно, вполне вероятно, что когда-то имрады отбывали барщину. Однако это отнюдь не доказано, и мы видим, что полного закабаления здесь нет, а имеет место своего рода соглашение, вынужденное конечно, зато дающее амриду (ед. ч. от имрады) право на защиту. Если бы дело обстояло иначе, то нельзя было бы понять, почему во время французской оккупации имрады добровольно остались под властью своих сюзеренов и не воспользовались предоставившейся возможностью навсегда избавиться от них.

На самом деле амрид не является ни крепостным, ни вассалом, а занимает на социальной лестнице положение, промежуточное между ними, причем ближе ко второму, чем к первому. Не следует забывать и тот факт, что их амрары принимают участие в выборах аменокаля и что сами они имеют слуг. Кроме того, они, как свидетельствует отец де Фуко, приобрели большое влияние и немаловажные привилегии, например, право иметь верблюдов и носить такое же оружие, как и имхары. Это явилось результатом упадка последних, чьи ряды постоянно редели на полях сражений. Наглядно это видно, когда Дювейрье сравнивает имрадов (которых он называет «белые имрады») и икланов (которых он называет «черные имрады») и находит разницу между ними лишь в том, что на войне первые являются белыми слугами, а вторые — черными вольноотпущенниками, вынужденными потом вернуться под опеку имхаров за неимением средств к существованию.

Дювейрье также горячо поддержал предположение, что имрады смешались с неграми. По его мнению, именно этот отличительный расовый признак исключил их из аристократического класса. При этом он ссылался на слова имхаров, называвших имрадов «тауйя сеттефет» (своим «черным потомством»). В этом, писал Дювейрье, заключается еще одна милость, оказываемая имрадам имхарами, считавшими, что «если бы те остались на социальной ступени своих черных матерей, то, по туарегскому обычаю, должны были бы стать рабами. Становясь же крепостными, они обретали личную свободу и могли жениться на белых женщинах — большое преимущество и большая честь для них».

На самом же деле это слишком упрощенное объяснение, ибо туареги имеют целую гамму социальных категорий, чтобы обозначить место метиса в обществе. За всем этим кроется желание оправдать свой сюзеренитет перед Кораном, запрещающим мусульманам иметь сюзеренные права собственности на других мусульман, особенно белой расы. Утверждая, таким образом, что имрады произошли от союзов с черными женщинами, имхары пребывают в полном согласии со своей совестью и марабутами.

Однако ничто не указывает на подобное, более низкое положение имрадов. Согласно старинным легендам Ахаггара, имрады были первыми среди пришельцев края, а имхары — это завоеватели, ставшие, хозяевами благодаря своей военной мощи.

У иуллеммеденов Аира известно много случаев, когда благородным племенам приходилось покоряться другим племенам и признавать их сюзеренитет. Возможно, то же произошло и с инислименами.