— Дурак ты, Топа, — беззлобно огрызнулся Красец. — Ты-то так и просидишь в патрульной машине до самой пенсии. Ага, на пять лет раньше, только и не увидишь в жизни ничего, кроме асфальта. Нет, ты понимаешь, что самое обидное? Ведь сопляк же Камешек, мальчишка только что из академии, ни опыта, ни понимания дела, в армии не служил, пороха не нюхал, всех достоинств — занюханное баронство. Да еще нос, выше макушки задранный перед плебеями вроде нас с тобой. И дурак дураком до кучи. Чего он в следователях наворотит? Да он кражу конфеты у ребенка не раскроет, даже если вор тут же рядом ошивается! Мне не за себя обидно, я-то переживу, а за дело! Я пятнадцать лет в полиции вкалываю, не хуже иного следака понимаю, как место преступления осмотреть, как улики собрать, как со свидетелями говорить — а он что?
— Да тебе просто завидно, — ухмыльнулся напарник. — Расслабься и получай удовольствие. Во всем хорошие стороны есть. Вот, например, сейчас ты по часам работаешь, отпуск от и до отгуливаешь, а следака могут и ночью из постели выдернуть, и из отпуска отозвать…
Звонкая трель прервала его на полуслове. Красец вытащил из кармана пелефон, включил и приложил к уху.
— Ага, на дежурстве, — сказал он. — Как всегда, на Липовом бульваре. Нет, конечно, что я там забыл? Да погоди…
Он оторвал аппарат от уха и недоуменно посмотрел на экран.
— Трубку бросила… — сообщил он. — Ну дает!
— Кто звонил? — меланхолично поинтересовался Бобовой, безразлично окидывая взглядом безлюдный по ночному времени бульвар и засовывая в рот остатки сосиски. — Твоя? Что хотела?
— Ничего, как ни странно. Сказала только, что по «Голубому небу» сегодня убойное ток-шоу показывали, про аристократов. «Высший свет» называется. Их там, типа, по косточкам разложили. Велела, чтобы я немедленно послушал.
— Она у тебя все еще в «Черной кости»? — поинтересовался напарник.
— «Все еще», ха! Она там уже какая-то активистка не из последних. Похоже, у нее борьба за права мещан — всерьез и надолго.
— Ну, перебесится баба рано или поздно, — философски заметил полицейский. — Дети в лагере, днем делать нечего, вот и развлекается политикой. Давай послушаем, что ли. Все равно делать нечего.
Он протянул руку к коммуникатору и включил маленький дисплей. Покопавшись в нем толстым пальцем с обкусанным ногтем, он вытащил на первый план эмблему «Голубого неба». Тихая рок-музыка, до того звучащая в салоне автомобиля, немедленно сменилась легким звоном колокольчиков. Бобовой пролистал список сегодняшних передач, нашел «Высший свет» и вгляделся в список участников.
— Картинку отключи, — поморщился Красец. — А то опять кто-нибудь стукнет, что на работе телевизор смотрим, замучаемся рапорты писать.
— Без тебя знаю, — буркнул полицейский. — Сейчас… Кто такой Перевой Явление, не знаешь?
— Ведущий какой-то, кажется. Остальных не знаю. Да погаси же ты дисплей, кус-ссо!
Бобовой пожал плечами и ткнул в кнопку воспроизведения.
— Смотри-ка ты, денег просит! — удивленно сказал он. — Целый полтинник. Ну, совсем офонарели. Я дома за подписку на восемь каналов с сотней сайтов шесть сотен плачу, а тут сразу пятьдесят!
Красец поморщился, потыкал пальцем в свой пелефон и поднес его к коммуникатору.
— Если не послушаю, потом рассказами замучает, — пояснил он с кислой физиономией, подтверждая транзакцию. — И упреками — мол, какой ты нелюбопытный! Полтинник — не деньги, душевное здоровье дороже.
— Ну, смотри, — хмыкнул напарник. — Тебе с ней жить, не мне.
Звонко щелкнуло, и он погасил дисплей, оставив только бегущую над панелью строчку субтитров. Затем завел мотор и тронул машину с места, неторопливо двигаясь вдоль бульвара и лениво вглядываясь в густые тени от деревьев, падающие на тротуары.
— …гель для душа «Прибой» — для настоящих мужчин! — тихо бормотал коммуникатор. — Тонизирует кожу натуральными ионами из морской соли и придает организму свежесть и бодрость…
— Козлы! — ругнулся Красец. — Деньги дерут, да еще и рекламу слушать заставляют. Ну-ка, где здесь перемотка…
Некоторое время он возился с дисплеем, громко стукая ногтем по темнеющему сквозь него пластику приборной панели, обрывая невнятные фразы на середине.
— Ты сейчас до конца промотаешь, — ухмыльнулся Бобовой. — Потом расскажешь своей про то, какая там крутая реклама шла.
— Иди ты… — буркнул Красец. — Блин, из-за тебя далеко прокрутил. Вот, кажется.
— …но ведь это же неслыханно! — пробился мужской голос, идентифицированный субтитрами как принадлежащий ведущему. — Господин Удалец, ты намекаешь, что рыцарь оой-граф Симан Летучий намеренно инициирует кампанию в принадлежащих ему средствах массовой информации по дискредитации нового правительства Сураграша и лично Карины Мураций? Но зачем бы ему могло потребоваться…
— Я не намекаю, я открыто заявляю, и у меня есть доказательства! — перебил его вальяжный баритон, владельцем которого субтитры определили Цобика Удальца, независимого журналиста. — В течение последнего периода я провел собственное расследование и выяснил, что все без исключения его газеты и телеканалы не реже раза в неделю публикуют негативные материалы о Сураграше, описывая тамошнее правительство как шайку проходимцев. Некоторые газеты, такие как печально известная «Свеча», публикуют их по нескольку штук в день, иногда в качестве редакционного мнения, иногда как «аналитические отчеты» в больших жирных кавычках. Мне удалось также выйти на источник, хорошо владеющий внутренней информации медиа-империи Летучего, по мнению которого оой-граф давит на своих деловых партнеров, вынуждая и их следовать собственному примеру.
— О каком источнике идет речь? — вопросил ведущий.
— Без комментариев!
— Но ведь без доказательств твои слова могут быть восприняты как клевета…
— А мы посмотрим, хватит ли рыцарю Летучему духу предъявить мне обвинения в суде! — хохотнул баритон. — Вот в суде я с удовольствием все расскажу — только на закрытом заседании.
— Ну хорошо, — не стал настаивать ведущий. — Предположим, чисто теоретически предположим, что ты прав. Но зачем бы рыцарю оой-графу заниматься такими делами? Вряд ли он даже знаком с госпожой Мураций.
— Каждый раз, когда не понимаешь мотивов, ищи финансовые, — наставительно заметил независимый журналист. — Все очень просто. За последний год рыцарь Летучий сильно расширил свою империю, напрямую и через подставных лиц купив по всей стране четыре телеканала и восемь газет — или пять каналов и семь газет, я в последние лет десять их друг от друга уже не отличаю. Тем самым он монополизировал рынки рекламы сразу в пяти городах, включая Терелон и Саламир, чем нарушил несколько статей закона «О средствах массовой информации». Но реклама нам сейчас не очень интересна. Интересно, что вложения оказались велики, отдача от них не мгновенна, финансовые дела у него запутались, и ему пришлось срочно искать внешние источники средств. Негласно искать, обращаю внимание, не в банках. И вот тут-то и подвернулся ему старый приятель, некто барон Васири Дорога, по счастливому стечению обстоятельств занимающий должность президента холдинга группы горнодобывающих компаний «Алмазные россыпи». У холдинга дела тоже идут не ахти как, конкуренты поджимают, те же «Копи Камуша» и другие, помельче. Но то, что для «Россыпей» — карманные расходы, для рыцаря Летучего — спасение. Но даже мелкую подачку ему просто так не кинут, отрабатывать приходится. А как отрабатывать? Очень просто — готовить общественное мнение к большой войне в Сураграше, поливая помоями тамошнее правительство.
— Но зачем «Алмазным россыпям» война? — поразился ведущий. — Они же не оружие производят!
— Война дает им возможность получить доступ к богатым месторождениям северного Шураллаха, в Чукамбе в первую очередь. Если как следует приглядеться к тому, что происходило в начале нашего вторжения… извиняюсь, освободительной операции в Чукамбе, то мы увидим, что «Россыпи» пытались отправлять туда исследовательские партии с первых же дней войны. Другое дело, что они за компанию с
