— Да, факт. За мной любую чушь повторят. Видел зонтик-градусник?
— Такой длинный, да? В чехле с нарисованными делениями? Чтоб под мышкой носить?
— Его, его. Это я придумала. Сама расписала свой старый любимый зонтик-трость акриловыми красками, взяла его под мышку, на шею намотала огромный шарф и пошла на какую-то вечерину. Просто без задней мысли, чтоб людей повеселить. Так на следующий же день по Тверской стаи фиф с такими зонтами рассекали!
— У нас тоже рассекали. Весной к нам заходили Наташины подружки. Я думал — флэшмоб у них. На шее — шарф. Под мышкой — здоровенный градусник, я не сразу и сообразил, что это зонт. Тем более что над головой у каждой был второй, дополнительный зонт.
— Вот! Ты меня понимаешь! Когда я про маразм со вторым зонтом узнала, мне захотелось просто кричать в голос! Во время дождя зонт всё же надо использовать как зонт, а не как модный аксессуар. И так у них во всём!!! Короче, я согласна побегать с ранчиком. А тебе что с этого будет?
— Просто хорошим людям помогу. У нас ведь тоже малый бизнес, — Шурик обвёл рукой кабинет. — Типа, солидарность.
— Хулиганство в благотворительных целях. Ну-ну. Так я стану совсем ангелом. Как ты.
Алиса ещё раз пощупала ранец. Закинула его за спину. Прошлась по кабинету, словно по подиуму.
— Зачем ангелам крылья? — спросила она сама себя. — Ведь не для того же, чтоб летать. Летают они с помощью силы мысли. Но если ангел идёт в толпе и о чём-то задумался, то крылья ему совершенно необходимы. Чтобы вовремя отбить нож, готовый вот-вот вонзиться в спину. Но в крыльях есть свой минус: ангелы не могут носить за спиной ранец… Надеюсь, после этой истории меня выкинут из икон стиля и оставят, наконец, в покое. И тогда я отращу крылья и стану ангелом.
Лёва выскочил в приёмную, нагло посмотрел в глаза плакату, запрещающему курить, вытянул из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой, глубоко затянулся и…
— Вы не могли бы всё-таки здесь не портить атмосферу? — дружелюбно поинтересовался незнакомый женский голос.
Лёва задрал голову вверх и увидел на потолке маленькую трещину. Возможно, голос звучал оттуда.
— Ау, — сказал он трещине. — Ку-ку.
— Ау, — отозвался голос. — Я тут, на диване. А вы всё же не курите, пожалуйста. Даже если ку- ку.
Лёва крутанулся на пятке. За журнальным столиком сидела Вероника и листала книгу в мягкой обложке. На полу чуть поодаль стоял крупный полиэтиленовый пакет.
— Курю вот! — зачем-то объявил Лёва.
— Это вы зря, — участливо сказала Вероника. — Особенно — здесь. Я слышала, у вас такой неприятный исполнительный директор. Я ему наябедничаю, и он вас оштрафует.
Лёва впился зубами в фильтр, сверкнул очами и выбежал на лестницу. В ту же минуту из коридора в приёмную заглянул Константин Петрович и хищно принюхался.
— А кто это у нас тут … — вкрадчиво начал он, но, увидев Веронику, сразу как-то стушевался и просвистел сквозь зубы:
— Здрасссссте…
— Привет, Костя. Представляешь, какие-то люди стояли под окном и курили.
— Окно… закрыто… — дрожащей рукой указал коммерческий директор. — Дождь потому что шел. Чтобы не залило…
— Так надо же его открыть. Пусть запах табака поскорее выветрится.
Константин Петрович послушно двинулся исполнять приказ.
— В этом году удивительно пристойное лето, — продолжала Вероника. — Если бы я устанавливала погоду, то именно такой бы её и оставила.
Окно с грохотом распахнулось, впуская в приёмную вечернюю свежесть омытого дождём летнего двора.
— Совсем другое дело! — потянулась Вероника. — Вообще, рекомендую тебе отпустить всех по домам, а самому прогуляться по улицам. Такое блаженство. И очень способствует улучшению цвета лица.
— А я с прошлого месяца закаляюсь! — решил похвастаться Константин Петрович. — Принимаю по утрам холодный душ!
— Воду отключили? — с сочувствием спросила Вероника.
— Счетчик на воду поставили!
— Кстати, об экономии, — Вероника ткнула пальцем в книгу, которую листала незадолго до того. — На запятых экономить всё же не стоит. У вас тут запятой не хватает.
— Одной?
— Я не знаю. Только начала читать. Страница тридцать шесть, пятая строка снизу.
— Если одной — не страшно. Допустимая погрешность корректуры — пять процентов.
— Странно слышать фразу «допустимая погрешность» из уст такого перфекциониста, как ты. Но, может быть, я тебя отвлекаю? Ты не обращай на меня внимания, я просто жду, когда освободится мой любимый человек. Работаете сверхурочно — и допускаете погрешности.
Коммерческий директор подошел к журнальному столику, но не посмел сесть на диван рядом с Вероникой, и стоял перед ней, не зная, куда девать руки.
— Странно слышать выражение «любимый человек» применительно к Виталику, — сказал он. — Особенно — от тебя. Он такое трепло необязательное.
— Парадокс, правда? Трепло необязательное работает, не покладая рук, а трудолюбивый титан Костя тем временем ведёт светские беседы ни о чём. Но если совсем откровенно… Я очень люблю, когда Виталик что-нибудь рассказывает. У него хорошо получается. Не скучно. А когда он молчит, мне неуютно, и даже холодно. На днях мы ходили в ресторан. Мне что-то не так подали, я велела официанту исправить ошибку, и он с задачей справился. А Виталик так расстроился за меня, что молчал весь вечер. Я тоже молчала, и не знала, как его утешить.
— А дома, скажи, дома он тоже не затыкается?
— Что значит — не затыкается? Я не ставлю перед собою цель его заткнуть!
— А по выходным? Ты готова слушать его целый день?
— Давай-ка вместе попробуем припомнить хотя бы один полноценный выходной, когда вы не выдёргивали его из постели своими бесконечными заданиями!
— А в постели он тоже трещит, не умолкая?
— А скажи, стены в этом помещении давно красили?
— Ну ладно, ладно, извини. Это не моё дело. Не знаю, как вырвалось…Мир? Вот и славно. Слушай, не подкинешь меня до Обводного? Тут недалеко, я много места не займу.
— Не получится, — мягко улыбнулась Вероника, — на переднем сидении у меня сидит Виталик. А на заднем — все его гаджеты.
Константин Петрович покосился на полиэтиленовый пакет, стоявший у ног Вероники, и замолчал. Вероника вновь углубилась в книгу.
Через несколько минут (Вероника продолжала читать, Цианид, стоя возле Наташиной конторки, перебирал какие-то счета) в приёмную, как счастливый спаниель, вернувшийся с прогулки с новой игрушкой в зубах, ворвался Виталик. Глаза его сияли, волосы стояли дыбом, очки блестели и улыбался он не своей обычной кривой полуухмылкой, какую Константин Петрович регулярно лицезрел на летучках, а по- настоящему радостно и, можно сказать, до ушей.
Увидев Веронику, он заулыбался пуще прежнего, вытащил из-за спины букет («Потратил на него половину зарплаты» — тут же сосчитал в уме коммерческий директор) и сделал несколько шагов по направлению к дивану. И только тут заметил, что они в приёмной не одни.
— Ой, я же ведомость зарплатную на столе у Даниила Юрьевича оставил! — пронзительно вскрикнул Константин Петрович и опрометью бросился к кабинету шефа. Капризная заговорённая дверь распахнулась перед ним сама. И сама же захлопнулась, пропустив его внутрь.
