— Официальным путем — нет. Зато хочу возобновить отношения со старым другом. Сто лет тебя не видел. Ты все еще с Герт?
Красотой Герт восхищалось едва ли не все Управление, а Лэнг оказался единственным представителем этого закрытого сообщества, которому удалось зайти в отношениях с Герт дальше приглашения на обед. И он нисколько не сомневался, что возобновление их связи после его выхода в отставку сделалось поводом для самых массовых сплетен.
— У нас все прекрасно. — Лэнг не мог отвести глаз от Манфреда, разглядывавшего город через окно. — Даже лучше, чем ты мог бы ожидать. Спасибо, что поинтересовался. Так, возвращаясь к Иону Уизерсону-Уилби…
— Я же сказал, что хочу возобновить отношения со старым другом. У тебя все тот же номер сотового?
Не прошло и получаса, как они втроем ехали во внедорожнике — за рулем сидела Герт — в отель, который должен был стать их домом на ближайшие несколько дней. Лэнг намеревался периодически менять место жительства, до тех пор пока опасность не исчезнет.
Герт была согласна с ним:
— И сколько же времени нам придется жить в гостиницах?
Перспектива подобных скитаний была, самое меньшее, непривлекательной. Особенно неприятно, думал Лэнг, будет смотреть, как его только что обретенный сын ломает голову, пытаясь понять, почему его вдруг заставили вести такую цыганскую жизнь. А тут еще и взятки, которые придется давать каждому дежурному портье и коридорному, чтобы позволили взять в номер Грампса.
— Пока не поймем, что делать, и не узнаем все, что требуется, чтобы разобраться с теми, кто пытался нас убить.
— Тебя, — поправила Герт. — Когда разнесли твою квартиру, нас с Манфредом даже в стране не было.
— Тем, кто разнес бытовку, не было дела до того, что я там не один.
Герт кивнула:
— Ну да. Как это говорится… Попали под горячую руку.
Лэнг указал на торговый центр, вытянувшийся вдоль правой стороны улицы:
— Сверни-ка сюда.
Герт послушно сманеврировала, припарковала автомобиль перпендикулярно к тротуару на расчерченной площадке и посмотрела на плакат, обещающий лучшие обжаренные ребрышки во всем городе.
— Проголодался?
Лэнг указал на другую неоновую вывеску, которая извещала: «Ломбард! Телевизоры! Электроника! Оружие!»
— Нет. Мне необходимо вооружиться.
Небольшая табличка на двери извещала, что а) помещение находится под видеонаблюдением; б) все оружие должно быть в чехлах или кобурах и в) принимаются карточки «Visa» и «Mastercard».
Лэнг открыл дверь. Негромко звякнул колокольчик. В стеклянном шкафу блестели дешевые украшения и часы. Одна стена была сплошь увешана разнообразными гитарами, трубами, тромбонами и еще какими-то музыкальными инструментами, названий которых Лэнг не знал. А напротив красовалась витрина с винтовками и охотничьими ружьями.
Из полутемной глубины помещения выступил человек:
— Доброе утро. Чем могу?.. — Он запнулся и всмотрелся в посетителя. — Лэнгфорд Рейлли! Как поживаете, советник?
Лэнг пожал чрезвычайно волосатую руку:
— В общем, ничего себе, Капуцин. А у вас, насколько я понимаю, тоже все в порядке?
— Можете не беспокоиться. С тех пор как вы меня вытащили, не было даже штрафов за неправильную стоянку. — Тут он заметил, что Лэнг передвигается с трудом: — А что у вас с ногой?
— Потому-то я и пришел к вам, чтобы напомнить, как вы обещали отплатить услугой за услугу.
Уильям Вестер по кличке Капуцин был когда-то клиентом Лэнга, поскольку являлся одним из крупнейших по масштабам деятельности скупщиков краденого.
Обвинения против Капуцина выдвинули очень основательные, связанные с деятельностью банды грабителей. В деле попросту не было слабых мест, поскольку пойманные взломщики наперебой выкладывали все про всех, надеясь, что за это им смягчат приговоры. Лэнгу оставалось только уповать на некомпетентность окружной прокуратуры Фултона. И его надежда сбылась: вещественные доказательства каким-то образом так перепутали, что оказалось невозможно установить, какой из жертв принадлежала та или иная вещь, и даже больше того, относительно части предметов обвинение просто не смогло доказать, что они вообще были украдены.
Принцип, гласящий, что лучше отпустить сотню преступников, чем посадить одного невиновного, в Атланте, округ Фултон, не только провозглашался, но, кажется, выполнялся на деле. Районный прокурор, наверное, сумел бы провалить дело по обвинению в убийстве даже против кровожадного Аттилы, предводителя гуннов.
— Да, я перед вами в долгу, это верно, — Капуцин кивал так энергично, будто голова у него была закреплена на пружине.
Лэнг подозревал, что его бывший клиент получил свое прозвище из-за сходства с обезьяной. Ведь известно же, что так называется одна из их пород. Из-за сильной сутулости его руки казались чрезмерно длинными, можно было подумать, что еще немного, и их хозяин сможет, не наклоняясь, коснуться пола. Волосы росли прямо от бровей, а глаза ни на секунду не оставались в покое и шарили по пространству, как будто постоянно что-то искали. Все видимые части тела поросли густыми черными волосами — тыльные стороны ладоней, предплечья, почти все лицо.
— Так что я пришел, чтобы попросить вернуть долг, — сказал Лэнг.
Снова голова дернулась, как у куклы:
— Да, конечно. Когда пожелаете.
— Мне нужна пушка, причем немедленно.
Улыбка тут же погасла в густой черной бороде. Собеседник Лэнга явно разрывался между чувством долга и боязнью возможных неприятностей:
— Даже и не знаю. Нет, конечно, я не стану тянуть, но ведь как по закону-то положено? Я ж могу лицензии лишиться.
Лэнг подошел к стеклянной витрине куда меньшего размера, чем та, где хранились безделушки.
— Посмотрим, что у вас есть. — Он ткнул пальцем: — Покажите мне вот этот девятимиллиметровый «браунинг HP 35».
— Хорошая вещь, — пропел Капуцин, заходя с другой стороны шкафчика и поворачивая ключ. — Тринадцать патронов…
— Я знаю, — нетерпеливо перебил его Лэнг, протягивая руку.
Прикосновение к оружию пробудило в нем воспоминания. Именно такой пистолет он получил, когда поступил на службу в Управление, и лишь со временем заменил его на «зиг-зауэр», который был легче и вмещал больше патронов. Лэнг оттянул затвор, поднял пистолет и посмотрел в дуло под светом ламп. Нарезка канала оказалась почти не стертой, механизм был чистым; очевидно, прежний владелец пистолета был убежден, что оружие может быть надежным только при хорошем уходе.
Отпущенный затвор встал на место с характерным четким звуком.
— Сколько?
Капуцин поджал губы и, подняв руку, почесал спину; Лэнг подумал, что это тоже типично обезьяний жест.
— Триста пятьдесят. Вам отдам за триста.
Лэнг готов был поклясться, что за это оружие ломбардщик заплатил не более ста пятидесяти, но у него не было ни времени, ни настроения торговаться.
— Идет. Только он нужен мне немедленно.
Капуцин достал бланк:
