Рейлли усмехнулся:
— Ларри, говорите прямо.
— Да я насчет матери. Она же у меня никогда не оставалась одна…
Лэнг громко хохотнул:
— Могу вас успокоить: и не останется. Мы с вами разговариваем, а Герт как раз сейчас устраивается в комнате, где раньше жил ваш сын, — до тех пор, пока все это не кончится.
Лэнг никогда еще не видел такого счастливого выражения на лице человека, одетого в тюремный комбинезон.
Лэнгу нужно было пройтись. Он не рассчитал своих сил и объелся. Начал он с томатного желе, после чего ему подали добрую порцию овощей «прямо с грядки», домашний кукурузный хлеб, потом ветчину, поджаренную в собственном соку, и на закуску пирог-кобблер с персиками. Ощущая легкие угрызения совести, он оставил Герт и Дарлин убирать со стола (на этом настояла хозяйка, тогда как Герт смерила Лэнга недовольным взглядом). Манфред, естественно желавший отсрочить время сна, вызвался пойти вместе с ним, а это автоматически означало, что к компании присоединится Грампс, которого только сегодня забрали из приюта.
У прогулки, помимо удовольствия и стремления разогнать тяжесть в желудке, была еще одна цель. Лэнг неторопливо, но целеустремленно двигался вдоль грунтовой дороги, которая вела к шоссе. Времени он не жалел. Постоял, пока Манфред ловил нескольких ранних светлячков, появившихся, как только стало смеркаться, потом смотрел, как Грампс раскапывал попавшуюся нору, тщетно пытаясь поймать обитавшего там зверька. Остановились они, немного не доходя до дороги. Лэнг нисколько не удивился, увидев стоявший на обочине седан «Форд», в котором и без маркировки нетрудно было угадать полицейскую машину. Проводя крупные дела, Управление по борьбе с наркотиками надолго сохраняло наблюдение за местами, где жили подозреваемые, в надежде поймать и другую рыбу. По крайней мере, так они всегда объясняли свои действия.
Лэнг подозревал, что они могут руководствоваться и другими мотивами, в частности опасением, что собственности обвиняемого, которая подлежала конфискации в случае осуждения, может быть причинен серьезный ущерб.
Как бы там ни было, правоохранительные органы США, обладающие неограниченными ресурсами, будут охранять Герт и Манфреда, невзирая даже на то, что отец семейства, адвокат, может всерьез готовиться положить их на обе лопатки.
Лэнг ухмыльнулся. Нет, ну не замечательная ли это система, а?
Он мог поручиться, даже не видя никого, что в лесу поблизости, так, чтобы можно было следить за домом со всех сторон, скрываются и терпеливо кормят комаров и москитов еще несколько агентов.
Лэнг повернулся, взял Манфреда за руку и направился обратно. Именно в надежде на то, что федералы будут следить за фермой Ларри — ну хотя бы некоторое время, — он и уговорил Герт предложить Дарлин поселиться у нее. Ну, и на то, что те, кто так жаждет его смерти, вряд ли догадаются, что он вернется на то самое место, где его чуть не убили.
По крайней мере, у него будет немного времени, прежде чем они догадаются.
Уже в аэропорту Атланты он заметил «хвост» из двух человек и нарочно громко, так, чтобы они могли услышать, назвал таксисту нужный адрес, прежде чем усесться на заднее сиденье.
Потом таксист дважды заблудился, потому что плохо (как выяснилось) знал город и еще хуже понимал указания Лэнга. А тому оставалось лишь представлять себе растерянность «нянек», когда его машина вдруг поворачивала и мчалась в обратную сторону. Такие маневры водитель повторил несколько раз, причем без всяких видимых причин.
В общем, он порадовался, когда такси наконец-то остановилось перед церковью Фрэнсиса. «Шевроле» преследователей приткнулся к противоположному тротуару, прежде чем Лэнг выбрался из машины.
Расплатившись, Рейлли вошел в церковь, пересек ее и оказался в доме священника. Там он сразу направился в спальню Фрэнсиса и отыскал «браунинг», который спрятал перед отъездом в Рим. Потом взял ключи от видавшей виды «Тойоты», предоставленной приходом в пользование его другу, и, не выходя из дому, перешел в расположенный за церковью гараж.
Когда он удалялся на неприметной «Тойоте», «Шевроле» неподвижно стоял перед церковью.
Теперь оставалось надеяться, что Герт тоже удастся благополучно избавиться от слежки.
На следующее утро Лэнг взял напрокат автомобиль и отправился в Мейкон. По пути он остановился в Барнсвилле — центре округа — и через знакомого по учебе договорился об аренде кабинета под офис. Ему предстояло на некоторое время превратиться в провинциального юриста, имеющего только одного клиента.
Потом его мысли вернулись к нынешним событиям. Он вполуха слушал болтовню сына, который уговаривал его обязательно завтра пойти на пруд ловить рыбу. Лэнг отделывался двусмысленными ответами, а сам перебирал в памяти известные ему факты.
В Евангелии от Иакова имелось нечто такое, что кто-то чрезвычайно хотел скрыть. Так сильно хотел, что убивал ради этого направо и налево. Единственное указание на заинтересованных лиц могло содержаться в самом тексте евангелия. Чем дольше он будет тянуть с переводом, тем больше вероятность, что загадочные убийцы все же смогут разыскать его. И, что было гораздо хуже, росла вероятность того, что они отыщут его сына.
Но как же все-таки раздобыть текст документа в виде, годном для прочтения? В Интернете ему удалось найти лишь несколько университетов, где имелись специалисты по античному коптскому языку. А это значило, что любая поездка в какой-либо из этих университетов окажется предсказуемой. Лэнгу совершенно не хотелось, чтобы очередной жертвой стал какой-нибудь незнакомый ему профессор.
Он извлек из кармана «блэкберри» и вывел на экран расписание командировок фонда на две ближайшие недели. Обычные европейские и южноамериканские поездки пропустил сразу. Дамаск. Карачи. Стамбул.
Стамбул… Что-то было с ним связано…
A-а, вот что — кажется, именно оттуда православный патриарх отправил в Рим отца Стрентеноплиса. Лэнг смутно припоминал, что в эпоху Византийской империи патриархи были в Иерусалиме, Антиохии, Александрии и Константинополе. А сейчас? Он совсем было собрался позвонить Фрэнсису, но вспомнил, что как раз в это время священник должен находиться где-то над океаном между Римом и Атлантой. Поэтому он взял телефон обеими руками и, старательно прицеливаясь пальцем, набрал электронное письмо Саре.
Через час он лежал рядом с Герт в старинной кровати с пологом. Она не спала и ворочалась.
— Ты уверена, что Дарлин не против того, что мы тут расположились? — спросил Лэнг.
— Она расстроится, когда мы уедем. Точнее, расстроится, когда уедет Манфред.
С одной стороны, Рейлли считал само собой разумеющимся, что все восхищаются его замечательным сыном, но, с другой стороны, немного удивлялся тому, что немолодой женщине может нравиться, когда под ногами крутится малыш.
Как будто прочитав его мысли (такое случалось так часто, что Лэнгу становилось страшновато), Герт повернулась к нему:
— Дарлин просто счастлива, что рядом с ней кто-то есть, когда ее муж угодил в тюрьму. Она не оставалась в одиночестве с семнадцати лет. Да и с тех пор, как в доме последний раз был ребенок, прошло очень много времени.
Пожалуй, Лэнг недооценил силу материнского инстинкта.
