факультет шесть лет назад.
Старший собеседник недоверчиво хмыкнул:
— Сомневаюсь, что так ловко обращаться с копьем его научили на юридическом факультете. И вряд ли в армии.
Младший кивнул:
— Братья из совета, видевшие его, говорят, что он движется, как профессионал, хорошо владеющий боевыми искусствами. К счастью, брат-распорядитель приставил кого-то лично следить за этим Рейлли. Он отправился на юг, в Рай, где, как мы установили, имеется маленькое предприятие его фонда. Как удалось узнать, он получил некоторые сведения о недавней поездке брата Луччи на Родос — из клочка посадочного талона. Он говорил об этом в столовом зале гостиницы.
Старший резко вскинул голову:
— Что еще он мог узнать из талона?
— Билет был куплен на вымышленное имя, никаких контактов проследить нельзя.
— Но Рейлли сумел выяснить, что этот полет имел место. Такой человек может оказаться опасным. Если он узнает о наших давних связях с островом, то нельзя исключить и выход на нас.
— Мы будем очень внимательно следить за ним, великий магистр.
Старший ненадолго задумался:
— А какая у него связь с Уизерсоном-Уилби?
— Насколько нам известно на сегодня, они знали друг друга только по своей благотворительной работе. К сожалению, более точного ответа я дать не могу.
— Учитывая то, насколько мало у вас было времени на сбор информации, вы справились вполне прилично, — с холодной улыбкой сказал старший.
— Наши братья есть везде и готовы помогать друг другу. Каковы будут ваши пожелания?
Тот, кого собеседник назвал великим магистром, задумался секунд на пятнадцать.
— Этот человек, Рейлли, может быть опасен. Позаботьтесь о нем.
Глава 2
Выдержка из сообщения «Лондон таймс»:
Лэнг Рейлли перечитал заметку в третий раз. Она попалась ему на глаза лишь потому, что стюардессы не сразу принесли сегодняшний выпуск «Ю Эс Эй тудей» в салон первого класса «Боинга-777», совершающего первый рейс по своему кругу Атланта — Лондон — Атланта. Кстати, это было одной из причин, по которым Лэнг обычно летал в Великобританию на принадлежавшем фонду «Гольфстриме IV», — в знак протеста против недавних распоряжений лейбористского правительства, которое, вероятно из зависти к обеспеченным людям, велело повысить цену за место в первом классе до 250 долларов. Наверное, правительству не давали покоя успехи лиги борцов против конной охоты на лис. Но в этот раз демонстрация протеста не удалась. Подошло время ежегодного технического осмотра, и «Гольфстрим» был прикован к земле самое меньшее на неделю.
Стюардесса с заученной, словно нарисованной на лице, неподвижной улыбкой помахала перед его носом исходящим паром влажным полотенцем. Лэнг, не задумываясь, пробормотал: «Благодарю».
Взяв полотенце, Рейлли развернул его и накрыл им лицо — он еще застал те времена, когда парикмахеры так распаривали лица клиентов, перед тем как начать брить опасной бритвой, — и, немного посидев так, бросил полотенце на широкий подлокотник.
Он настолько углубился в раздумья, что даже не заметил, как другая стюардесса с точно такой же улыбкой забрала полотенце у него из-под руки.
Зачем понадобилось убивать Иона?
Если ограбление было затеяно для того, чтобы заполучить свитки, в убийстве не было никакого смысла. Если кому-то зачем-то понадобилось разделаться с Ионом, то зачем было забирать рукописи? Если Ион был соучастником ограбления, преступники могли захотеть устранить его ради своей безопасности, но зачем ему похищать то, что он дарит? Убийство Иона имело смысл только в том случае, если преступники боялись, что он их опознает. Лэнг напрягал память, как студент на выпускном экзамене. Может быть, Ион как-то показал, что узнает этих людей? Если такое и было, то Лэнг ничего не заметил.
Нет, все пришедшие ему в голову версии были ошибочными.
Единственной зацепкой был тот факт, что жертву сбросили с высоченного собора Святого Павла, а потом разбили ему голову камнем, как будто он мог выжить после падения. А единственной целью этого поступка могла быть только передача таким образом какого-то послания.
Но что значило это послание? И кому оно предназначалось?
Лэнг опустил шторку на иллюминаторе и откинул спинку кресла до упора. Вдруг да удастся вздремнуть до того, как обслуживающий персонал примется навязывать пассажирам издевательство над гастрономией, которое во всех авиакомпаниях эвфемистически называют легким завтраком (обедом, ужином — в зависимости от времени суток). В этой, с позволения сказать, еде не могло быть никакого смысла, кроме как доказать, что бывают повара и похуже английских.
Он закрыл глаза, но видение, в котором преступники под руки уволакивали Иона из зала, не желало