утишение боли, не особо переживая, что эти считалки звучат глупо, и думал о заклинательных чётках целителей. Надо будет и себе завести, полезная вещь… интересно, как ученик принимается в гильдию?
— Доберусь домой — спрошу, — пробормотал он себе под нос.
Над лесом поднимался рассвет. Угрюмые пленники под надзором войев и охотников, держащих луки наготове, прибирали тела. Раньше их просто сложили в ряд на земле, теперь спешно рубили временные помосты.
Гарий даже порывался помочь, но его усадили в стороне и велели беречь силы. Норик устроился рядом, кусая жёсткие полоски вяленого мяса и закидывая в рот пригоршни жимолости — надо же, кто-то с утра пораньше успел, набрал целый шлем.
— Хочешь? — предложил, мальчишка покачал головой. — Это ты здря…
Но настаивать не стал.
— А если это место затопит? — поинтересовался Джурай, оглядывая помосты. Он орудовал секирой Норика. Оружия, могущего послужить для рубки деревьев, было немного. Хорошо, в схронах татей нашлись топоры.
— У нас посреди лета потопов не бывает, — сказал Джонатам. — А до осени можно вернуться и построить приличный некрополис.
Алек в компании с одним из пленников взвалил на дерево очередного мертвеца.
— Ну, чего тебе? — зло спросил. Напарник поневоле, пристально наблюдающий за молодым войем, вздрогнул и опустил глаза. Везучий, вспомнил Алек. Чья-то стрела отчиркнула ему верхушку уха и оставила разрез на голове, залив пол-лица кровью, и его приняли за тяжелораненого.
Алек отвернулся, но успел заметить, как этот пленник со значением переглянулся с другим — тем самым крикуном. Его на всякий случай даже не допустили к работе, так и бросили связанным, лишь повязку с лица убрали да верёвки ослабили самую малость.
Надо приглядывать, подумал Алек, эти могут и бучу посреди похода устроить. Он окриком подогнал остальных.
Возможно, когда-нибудь сложат легенду об этом походе, раздумывал Гарий. Надо вовремя подкатиться к Джонатаму и проследить, чтобы в неё не попали детали моего бесславного возвращения!..
Перед отбытием целитель ещё раз обошёл всех раненых, сделал всё что мог, немножко того, что не мог, и свалился. Его хотели посадить на коня — но в случае атаки сладить с животным было бы непросто даже для опытного здорового войя, и мальчишку решено было нести на руках. Так что теперь его тащили, как тяжелораненых и трёх погибших воличей. К изголовью встал Норик.
— Вас бы самого нести, — сказал ему Гарий, немного очухавшись. — Или хотя бы идите налегке.
— Ерунда, сынок, — прогудел охотник. — Не так уж ты тяжёл. И заштопал меня на славу.
— Штопка штопкой, — возразил мальчишка, — а кровь должна восстановиться.
— Ладно, — проворчал Норик. — Сейчас попрошу кого подменить. Экий ты упрямый… что, наверное, хорошо.
Он немного помолчал.
— Вот об этом я с тобой и хотел поговорить.
— Об упрямстве? — Гарий заморгал.
— Нет. О крови. Как считаешь, Линде и Моне совершенно необязательно знать, что тут произошло, — Норик дёрнул подбородком, указывая на свою рану. — То есть, конечно, самого ранения не скроешь, но насколько серьёзное… ты действительно отлично меня подлатал. Так что они могут даже не разобраться…
Он смутился и умолк. Гарий понял, что улыбается — охотник был похож на нашкодившего мальчишку, который влип в неприятность, успешно из неё выпутался и теперь договаривается с приятелями, чтобы не ляпнули чего лишнего. Неприятность не скроешь, но насколько она была неприятна, матери знать совершенно необязательно…
— Замётано, — согласился он. Норик ухмыльнулся смущённо и позвал кого-то себе на замену, сам пошёл рядом с носилками. Гарий прикрыл глаза, мерное покачивание успокаивало. Рассредоточив разум, он принялся читать чувства окружающих. Боль и слабость раненых. Настороженность и готовность к подвоху войев, которые шли впереди, позади и по бокам от процессии. Спокойную уверенность Алека, тонкий лёд, под которым скрывается бушующий пламень. Грязные пятна эмоций пленников, которые не ждали от пленителей ничего хорошего. И…
Гарий вздрогнул, транс прервался.
— Стой! — громко сказал он. Войи немедленно схватились за оружие, оглядываясь вокруг. Ничего не обнаружив, не слишком одобрительно уставились на Гария.
— В кусты захотелось? — поинтересовался Джурай. — Совершенно незачем было так орать…
— Ты, — Гарий невежливо указал пальцем. — Пойди сюда.
Пленник, в которого попало это 'ты', вздрогнул и вытянулся. Нетвёрдо ступая, подошёл, уставился себе под ноги, избегая взгляда Гария.
— Что ты задумал? — требовательно спросил мальчишка. Пленник — корноухий 'напарник' Алека, узнал Гарий, — лишь пошевелил губами, ничего не произнёс. Еле заметно покачал головой.
— Чего ты ждёшь?
— Ничего, — чуть слышно шепнул пленник, воровато посмотрел на Гария, на Алека, снова опустил взгляд. Мальчишка закусил губу. Алек встал так, чтобы в случае чего заслонить брата. Вопросительно вскинул брови. Гарий дёрнул плечом:
— Он что-то затевает. Или ожидает, или предчувствует, уж не знаю…
Алек думал недолго, приказал, и замышляющего-предчувствующего связали заново, перехлестнув верёвку через локти и горло. Теперь он мог только семенить, запрокинув голову, любое излишнее движение грозило перехваченным дыханием.
— Вот теперь пусть задумывает, — с удовольствием сказал Алек, разглядывая 'напарника'. — Пошли, что ли?..
И они пошли.
Мона весь день крутилась на стенах. Помогала сколачивать двери, подводить желобы-водостоки, со скребком обежала все углы, собирая потёки смолы. Не давая себе роздыху, находила всё новые занятия.
…Она была на стене у привратной башни, когда сверху раздалось жуткое шипение. Мона выронила древко, на которое садила наконечник, задрала голову. Луиса из бойницы махала рукой, попыталась ещё раз свистнуть и закашлялась.
Мона мгновенно вскарабкалась на башню, воспользовавшись древком копья, как опорой, проскользнула в бойницу.
— Что случилось?!. - выпалила.
— Чую их, — просипела Луиса. — Вода есть?
Мона высунулась по пояс из бойницы, оглядела горизонт.
— Я никого не вижу.
— Я тоже, — ответила девушка. — Я сказала — 'чую'.
— Далеко? — жадно спросила Мона.
— Скоро покажутся. Но ты успеешь сбегать за водой для меня.
Мона зарычала себе под нос и вылетела вон из башни. Сама она была слишком непоседливой, чтобы научиться отпускать дух в полёт, пока тело пребывает в похожем на сон оцепенении, но ей случалось видеть выходящих из такого транса людей. Так что она принесла не воды, а морсу, и чашку холодной зайчатины с ломтём хлеба. Пока целительница жадно ела, девочка рядом приплясывала от нетерпения.
— Ну, что?
