Перед бурей (СИ)

И откуда-то далеко раздался ответ, едва слышимый и почти нечитаемый.

Идём много держитесь

— А я-то думал, что мне показалось, — Алек засмеялся невесело, страшно.

Разбойники отшатнулись. Один как раз лез по обрушенным брёвнам и счёл за благо прыгнуть вниз, переломав ноги, лишь бы не иметь дело с человеком, который так смеётся. Другой замешкался, и Джурай зарубил его.

Воличи переглянулись. Джонатам покачал головой. Помощь не успеет.

Должно быть, среди разбойников оказалось несколько знакомых с повадками Фременов. По крайней мере пятеро бросили попытки взять крепость и побежали в сторону противоположную от далёкого воя.

Остальные замешкались. Кто-то вопил вслед удирающим, суля неправдоподобные кары. Джонатам перекинул свой громобой Джураю. Тот прицелился было, покачал головой…

И вручил Алеку.

Вой прицелился то ли на голос, то ли на биение жизни, шепнул 'Давай'. Джурай легко коснулся огненной мыслью (сам Алек не мог зажечь огонь… то есть мог, но не в какой-то конкретной точке, а везде).

Грянул выстрел, и вопящий упал, всплеснув руками. Алек с недоброй улыбкой опустил дымящуюся трубку.

Штурм поутих. Разбойники замешкались, думая, стоит ли удовольствие убить нескольких человек таких потерь, и гадали, что же значит зловещий вой.

Но всё же двинулись.

Кто-то снова попытался разболтать укрепление, потом поджёг, и Луиса и Джурай метались в ещё неразрушенных местах, подавляя огонь. Одно бревно пришлось вышибить из стены и перекинуть наружу, после чего 'крепость' окончательно покосилась, и все выжившие собрались в 'башне' — доме.

Джонатам торчал на месте, опираясь на стену. Его принимали за лёгкую добычу, но немногие позарившиеся на одноногого войя прожили достаточно долго, чтобы осознать, как они ошиблись.

В какой-то момент Симона оказалась рядом. На щеке девушки красовалась свежая царапина, Джо пришлось напомнить себе, что в яррке броситься на врага можно, когда у тебя две ноги.

Они посмели причинить боль…

Девушка что-то говорила, он не слышал, занятый битвой с собой.

— У тебя сажа на носу, — сообщил ей, управившись с припадком бешенства.

Она замолчала, удивлённо фыркнула и принялась вытирать лицо. Спохватилась.

— Да теперь-то какая разница!

Очередная волна, нахлынувшая на укрепление, развела их. Симона занималась пожаром и вернулась к нему ещё больше перепачканная.

— Помнишь, что ты обещал?

Джонатам честно попытался вспомнить, покачал головой. Мешала боль и рвущий лёгкие дым.

— Убить меня, — сказала девушка совершенно обыденным тоном.

Джо с клацаньем закрыл рот.

— Если будет уже совсем… — деловитый тон удержать ей не удалось. Симона всхлипнула. — Ну, безнадёжно… ты обещал, помни.

Парень кивнул и едва не свалился. Симона поддержала, вдруг обхватила за шею и потянулась губами…

Снаружи, совсем близко, раздался заунывный волчий напев.

И Джонатам тоже взвыл.

— Чтоб тебя!.. — Симона шарахнулась, хватаясь за оглушённое ухо. — Что он сказал? Кажется, героическая гибель отменяется?

Словно в ответ трескучий огонь охватил всё вокруг. Молодые люди переглянулись.

— Пока нет, — заключила девушка и бросилась, размахивая горелой тряпкой, в которой Джо опознал собственный плащ.

— Вперёд, помойные псы, вперёд!.. — визжал кто-то снаружи. Алек понял, что стоит в огне, отшагнул в сторону. Уклонился от свистнувшего меча, ткнул наугад. Вскрик, проблеск чужой боли разорвал окутывающую его темноту. Алек поспешил добить, широко махнул мечом. В лицо брызнула горячая кровь. Как небрежно, подумал, небось распластал, ровно свиную тушу.

Эшта шасса харай, да где все?!.

Снова пламя дохнуло, Алек отступил. Перехватил оружие следующего противника, примерился и столкнул в огонь.

И понял, что окружён этим огнём со всех сторон.

Пламя ревело, выло, кто-то старательно поддерживал его ярость. Алек даже 'видел', кто, но добраться до него не было ни малейшей возможности.

Ладно!..

Один раз получилось, получится и вдругорядь. Не напрасно пленным завязывают глаза — мало кто может хоть как-то воздействовать на мир, если не видит этого самого мира. Но я-то погодник!.. Воздуха я не вижу, но воздействовать на него могу!..

Алек выдохнул. Пламя взвилось и присело.

— Что?.. — растерянно вякнул кто-то поблизости. Алек встал, раскинув руки, опять за жестование придёт жестокая расплата, но что поделать, если ему так удобнее?

Жар, источаемый пылающим деревом, окружал его со всех сторон. Вот и хорошо, вот и славно, самых дурных разбойников уже прибили, а менее дурные не полезут к нему через огненную преграду… наверное.

Он представил себе зиму. Хрусткий морозный воздух, белый пушистый снег, вьюги, злые режущие ветра…

— Смотрите!..

— Что происходит?..

Огонь, ворча, прятался в промежутки между брёвнами. Похолодало, облака в небе завернулись в воронку над ублюдочной крепостцой.

— Алек, не надо!.. — испуганно ахнула Луиса. — Прекрати, ты убьёшь себя!..

Он лишь усмехнулся. Сейчас или чуть позже — какая разница?

— Укройтесь, — посоветовал.

Дунул порыв ледяного ветра, едва не свалив юношу, взвыл в закопчённых щелях стены, где только что бушевал огонь. И словно в ответ ему совсем недалеко взвыл волк, и засвистели стрелы. Послышались крики боли.

Алек пьяно засмеялся. Пошатнулся и сел на ещё горячее дерево. Ветер тут же забросил ему за шиворот пригоршню снега.

Короткий яростный бой кончился.

Подмогу привёл Даниэл. Отзвуки терзавшей Лаг-Аргаран бури разнеслись далеко. За какой-то день молодой вой собрал мужчин Дорноха и, разослав гонцов, призвал охотников нескольких окрестных деревень.

Подоспели они как раз вовремя. Невеликое воинское умение радоничей компенсировалось их числом, боевой дух разбойников уже несказанно пал, и выжившие сдались. Немногие попытались бежать, и селяне расстреляли их из луков.

Даниэл пробежал по серой каше грязного льда и вскарабкался на брёвна.

— Эй, люди!..

Джурай усмехнулся ему окровавленным и обожжённым лицом.

— Вы как раз вовремя, — сообщил. — Но раньше было бы лучше…

И медленно завалился. Луиса захлопотала около.