Перед бурей (СИ)

безучастно кивнул, думая.

Эта дорога, Ярмарочный Путь, была проложена на второй год после войны. Совет войев и гильдийских мастеров решил, что отныне воличи будут торговать. Будь у них нормальное торговое сообщение с соседями, вряд ли они зевнули бы войну. А так, сидючи на своих землях и посмеиваясь над соседями, которые боятся 'страшных Еретиков', немудрено даже и сошествие Ангры с небес пропустить.

На дорогу от границ земель воличей до бывшего Посёлка Проклятых ушло много человеческих сил. Были проведены аж целых две ярмарки, зимняя и летняя. И радоничи с охотой торговали с западными добытчиками и мастерами. Выспрашивали, как им живётся в соседстве с этими страшными Еретиками.

И сейчас воличи собирались на ярмарку, не на рать. Войев было немного. Женщины, дети, мастера. Чудо, что никто не погиб в бою.

— Власти Радона должны узнать о разбойниках, — сказал Алек. — Но пока мы доберёмся до церковных форпостов, пока те раскачаются, все разбегутся. И потом, церковники могут ещё не среагировать должным образом, сочтя, что это наше дело… ведь на самом деле эти земли — 'серые'. Они не заселены и принадлежат Империи лишь формально.

Совещание затянулось надолго, и всё-таки с небольшими дополнениями все приняли предложение Александра.

— А империя не воспримет это как нападение? — поинтересовался Гарий, фыркая и отдуваясь. Глотнул ещё и вернул кувшин, кивком поблагодарил.

— Откуда мне знать, — Мона приняла. — Кто из нас жил в Каррионе? Вот ты и скажи.

Мальчишка нахмурился.

— Эти земли не заселены. Просто принято считать, что граница проходит по Мете. Мы не собираемся здесь жить, — Гарий обвёл рукой, — разве это похоже на постоянное поселение?

Мона внимательно проследила за его жестом, оглянулась вокруг:

— Не-а. А вот на крепость как раз очень похоже.

— На временную крепость, — Гарий поплевал на ладони и снова взялся на продольный топор, которым выбирал паз на торце бревна. Поморщился от боли. Мона со вздохом отошла. Несправедливо, что на самих целителях раны заживают плохо. Опять вечером зашептывать ему мозоли.

— Упрямый баран, — пробормотала себе под нос. Отпила из кувшина там, где касались его губы — этакий поцелуй на расстоянии.

С пробуждения после боя, когда она, вставая с кровати, едва не наступила на своего 'сторожа', Гарий обращался к ней с ровной доброжелательностью. Отвечал на вопросы, улыбался спокойно и даже почти не краснел. О произошедшем не напоминал.

Крепостца встала за два дня. Мона и Гарий с удовольствием бы променяли строительные хлопоты на разведывательные рейды по лесу, которые вытребовал себе Алек и иже с ним. Ну и что, что опасно!..

Однако войи и не думали брать с собой детей. Стоило Гарию заикнуться о участии в прогулке брату, Алек жёстко его одернул. Даже Джурай, несмотря на свою репутацию безбашенного нарушителя правил и приказов, в ответ на робкую просьбу посмотрел на него как на идиота.

Я знаю, что я пока никудышный вой!.. Но если меня не будут никуда брать, то чему же я вообще смогу научиться?!.

Гарий обнаружил, что уже довольно долго без толку шлифует лезвием выруб, так, что дерево уже блестит. Поднял голову в поисках руководящего работой на этой стене.

— Тёть Линда, куда это? — спросил. Мать Моны обернулась, прищурилась, и бревно медленно воспарило в воздух. Гарий проводил его взглядом и перешёл к следующему, царапинами наметил выруб и заработал инструментом.

Остановившись смахнуть пот, он покосился на висящую рядом на сучке перевязь. Уже чуть потёртая рукоять даги (вот уж не думал, что первый убитый этимклинком — и вообще первый убитый, окажется моим сородичем) на месте, а ножны длинного меча были пусты. Гарий зарычал сквозь зубы и яростно застучал топором, представляя, что сокрушает голову врага, презренного вора.

— Ничего, — бормотал себе под нос, нанося удары. — Придёт время… и я всё верну…

Работающий недалеко парень, года на четыре его постарше, косился с ужасом, без нужды закатывал рукава и нервно трогал новенький ошейник из скверного железа.

Да, вместе с воличами на постройке крепости работали и невольники, в которых превратились незадачливые налётчики. После боя воличи сложили горн и живо заковали всех легкораненых в железо. Таких оказалось семеро, и с десяток валялись по фургонам. Вообще нападавшие не отличались числом, их было не больше сорока — верно, собирались взять быстротой не проснувшихся людей. Или вовсе хотели пограбить и тут же смыться. Спрашивая пленных, этот вопрос так и не удалось прояснить.

Все попытки сопротивляться или бежать были жёстко пресечены Алеком. Тогда он молча стоял и слушал вопящего, брызгающего слюной мужика. Тот с пафосом возвещал, что 'свободные никогда не будут рабами', что 'король вернётся, и восплачут неверные'. Дождавшись, пока мутный поток невнятного красноречия иссякнет, Алек предложил ему вернуться к работе, вызвав новый шквал ругательств.

Молодой вой не стал создавать несильную молнию в оковах- несложный и доступный даже для детей способ укрощения строптивого раба. Он лишь пожал плечами, утёр с лица чужую слюну и уставился на него равнодушным взглядом. Бранчливый герой икнул, осёкся, тонко завизжал что-то о пощаде, о помутивших разум злых духах или происках Еретиков… захрипел, взмыл в воздух, хватаясь за горло. Потом его голова с хрустом повернулась на пол-оборота. Звонко лопнули звенья цепи.

— Расковать, — коротко приказал Алек. — Кто-нибудь ещё хочет что-то сказать?

Почему-то ни у кого не возникло такого желания.

— За работу, — велел молодой вой.

Крохотная деревянная крепость, возведённая трудами воличей и рабов-через-бой, была почти закончена. Осталось дошить верх стен, построить деревянные надстройки и подвести под крышу надвратные башни. Припасов довольно, пока можно кормиться охотой.

Но уходящие в лес заняты охотой иной. Рыщут в поисках ночных татей, ищут следы, проникают в Живу, пристально вглядываясь в отпечатки на лесной земле — и на изнанке мира.

Добыча в руки покуда не давалась. Следопыты навестили лагерь первым делом — как и ожидалось, он был пуст. Воличам противостояли лесные жители, и они тоже имели представление о выслеживании добычи, о скрадывании. Так что найти следов не удалось, ни обычных, ни мысленных — а вот это уже было странно. Алек ходил мрачный.

Гарий ждал. Когда все убедятся, что ночных татей так просто не отыщешь, он сделает свой ход. Выбросит старшую карду восходящих козырей.

Мальчишка прервался, потрогал вырубку, проверяя, достаточно ли глубока. С лесом им повезло — когда делали ярмарочный тракт, вырубленные деревья сложили в сушильные амбары вдоль дороги. Так пришлось бы рубить из сырого дерева. Гарий ещё пару раз шкрябнул лезвием и отправил бревно на стену.

А потом поднялся и сам.

Чутьё не подвело, к крепостце приближались горе-охотники. На плечах у Норика лежала косуля, Алек держал за уши зайца. Остальные хвастались комками перьев — должно быть, утиную стаю проредили.

Гарий мысленно усмехнулся. Снова не та добыча, чего и следовало ожидать. Может быть, он бросит свой козырь уже сегодня.

— Что-то задумал? — мальчишка вздрогнул от неожиданности. Мона подкралась, а он и не заметил.

— С чего ты взяла? — очень правдоподобно удивился он. Мона разглядывала хмуро, обычно такой взгляд вызвал бы у него муки совести и побудил мгновенно покаяться в грехах, но сейчас ему было наплевать. С каких пор он стал таким бесчувственным? Вспомнилось — хрип, отвратительное ощущение расходящейся под клинком плоти… он передёрнулся.

— Не надо, — серьёзно сказала Мона.

— Чего не надо?

— Что бы ты там не задумал — не надо. По крайней мере, посоветуйся…