ничего нет. Конечно, мы трудимся над тем, чтобы сделать дополнительное сообщение. Но сейчас пока об этом говорить рано. Разумеется, мы проведем тщательный анализ этого сообщения, ведь это тоже наша работа.
– Тщательный анализ вы, вашу мать, должны были произвести до того, как сообщить эту историю по телевидению! – кричал в трубку разъяренный Олдфилд.
«Ну надо же, должностное лицо, а так скверно выражается», – печально подумал про себя Бурегард.
– …Департамент права, – продолжал Олдфилд, – ждет от нас только заявления в судебные инстанции. Вы очень рискуете, повторяю, все, будь вы прокляты, до единого, кто работал над этой передачей новостей. Мне плевать на то, какое положение занимает человек, который забрался в мой офис и украл личные бумаги из подшивки, – я не буду дожидаться адвокатов. Я призываю вас немедленно принести публичное извинение и отказаться от этой истории прямо в той же передаче новостей, в исполнении той же блондинки, забыл ее имя которая, выступив, скажет, что вся история вымышлена от начала до конца.
– Вся история? – хитро повторил Бурегард. – Лэрри, вам разве ничего не известно о пятидесяти миллионах?
– Я не собираюсь с вами обсуждать такие темы.
– А разве миссис Джексон не хотела, чтобы Университет позаботился о ее человекообразных обезьянах?
– Обезьянках. Маленьких обезьянках! И отнюдь не человекообразных. И надо объяснить, что это была лишь шутка.
– Обезьянках? Мы непременно выступим в эфире с этой поправкой. Нам не следовало говорить о человекообразных обезьянах, если это были всего лишь маленькие обезьянки. А что касается шутки – вы хотите, чтобы мы сообщили нашим зрителям, что миссис Джексон пошутила насчет обезьянок, когда делала денежные пожертвования Университету? И в качестве шутки нарисовала остроумный рисунок с обезьянками?
– Мы требуем, чтобы вы сказали зрителям о том, что вся история была представлена в искаженном виде, отдельные моменты сфабрикованы и почерпнуты из некомпетентных источников… Впрочем, вы сами сообразите, как и что нужно сказать. У вас, наверное, огромный опыт в этой области, и недавний пример является хорошим тому доказательством.
– Ну, теперь нам предстоит немало потрудиться, чтобы все поставить на свои места, – спокойным тоном ответил Бурегард. – Конечно, мы внесем поправку насчет человекообразных обезьян, но пока вы не представите мне доказательства, что и другие факты ошибочны, мы ограничимся только этим.
– Кроме того, – продолжал Олдфилд, как будто не слыша сказанных Бурегардом слов, – мы хотим знать источник этой информации или источники, если их много, в наличии которых я сильно сомневаюсь. Но, если вы не собираетесь называть их имена, мы будем считать, что вы их выдумали. Вы все: эта женщина по фамилии Морган, продюсер и тот, кто писал эту историю. Мы имеем право требовать имена этих людей, и немедленно. Один из этих людей прорвался в мой офис, украл документы, и мне надо знать его имя!
– Остановитесь, Лэрри. Вы набрасываетесь с таким количеством обвинений, что я не хочу их выслушивать. Откуда вам известно, что кто-то ворвался в ваш кабинет? Ваш кабинет продолжительное время бывает открытым, не так ли? Я не думаю, что, не располагая фактами, вы имеете право обвинять моих подчиненных в незаконных действиях. И даже при всем к вам уважении, мы не имеем права предать огласке ни одного имени. Мы же не просто делаем вид, а действительно несем ответственность за передачи последних новостей…
– Этой передачей вы продемонстрировали полную свою безответственность.
– Но если мы не можем обещать конфиденциальность источникам нашей информации и защиту от пустячных судебных исков, тогда пусть защитит их Господь Бог, мы можем только восхищаться их смелостью так открыто говорить правду…
– Это была ложь!
– Вы же понимаете, что, будучи убежденным журналистом, я даже не мог предположить…
– Кусок бычьего дерьма.
– Ну вот, – после небольшой паузы Тэрри подвел итог. – Я не назову вам этих имен, Лэрри. Вряд ли вы ожидали, что я их выдам. Ну на черта они вам сдались? Что вы с ними будете делать? Поставим точку на этой истории.
– Заставь их отказаться от этой истории публично. Тебе, дьявол тебя возьми, хорошо известно, что мы сделаем с этими людьми.
– Ну, может, они и согласятся на это, а может, и нет. Ладно, хватит, успокойтесь, Лэрри. Какого черта вы сходите с ума из-за пустяка, какого-то полунамека, который никому не причинил ни капли вреда? Может быть, эта история как-то задела честь твоих заумных академиков, но эта…
– Она собирается забрать у нас свои деньги! – задыхаясь от волнения, сказал Олдфилд. – Это сообщение не для прессы, черт тебя возьми! Ну если ты где-нибудь об этом ляпнешь, я просто прибью тебя.
– Невероятно! Ну зачем ей их забирать? Что она будет делать, помилуй меня Господи, с такими деньжищами?
– Отдаст их компании КЭЛТЕКС или Беркелю. С самого начала она думала об этом, пока Лиль Вилсон не отговорил ее.
– И что теперь?
– А то, что некоторые люди – не такие толстокожие, как ты, ублюдок! Ей не нравится, когда из нее делают дуру!
– Ну какого черта! Если один раз ее удалось уговорить, неужели нельзя попробовать это сделать еще раз? Поговорите с Вилсоном. Может, он как-нибудь раскрутит ее, ну хотя бы… в постели.
Воцарилась полная тишина.
Наконец Олдфилд жестко сказал:
– Я требую публичного отречения от этой истории. Сегодня же вечером, в той же передаче новостей.
– Извините, Лэрри. Но этого вы не дождетесь.
– Ну, тогда готовьтесь к встрече с адвокатами, – отчеканил Олдфилд, бросив трубку.
«Вот это да! – подумал Бурегард. – Небольшой накал страстей для разнообразия». Лицо его приняло задумчивый вид сразу после того, как он повесил трубку и повернулся на вращающемся сиденье стула, чтобы посмотреть через стеклянную стену своего офиса на сидящую за своим столом Сибиллу.
«Ее слова звучали очень убедительно. Может быть, у нее и вправду есть собственный источник информации. Сибилла знала, что оживить материал для эфира можно только с помощью выдумки или украв документы. Она проделала замечательную работу, выпустила в свет прелестный маленький рассказик. Поэтому лучше ее прикрыть. И вообще, она была чертовски хороша!» Бурегард и не думал избавляться от Сибиллы.
Покинув театр, Валери и Роб Сигал пересекли окруженный зданиями четырехугольный двор. Держа Валери за руку, Роб безотчетно сжимал ее пальцы до тех пор, пока девушка не отдернула руку.
– Эй! – крикнул он вслед ускорившей шаг Валери. – Я что, сказал тебе что-нибудь не то?
Отрицательно кивнув головой, Валери ответила:
– Я не хочу опоздать на лекции.
– Ну и я не хочу. Но мы же можем по-дружески пройтись вместе?
– Мне что-то не хочется, – бросила на ходу Валери.
Они молча вошли в здание, в котором размещались длинные с низкими потолками аудитории. Им стали попадаться расползающиеся во все стороны небольшие группы читающих, жующих и беседующих друг с другом студентов. Валери лавировала среди них, а следом за ней, сияя от радости, семенил Роб.
– Вечером встретимся?
– Наверное, – ответила она. – Ну, мне пора.
– Подожди немного, – нерешительно начал Роб. Но не успел продолжить фразу, так как Валери не дослушала его.
